Слабость Берсерка (СИ) - Верескова Дарья

Впрочем… есть ведь ещё вторая пещера, в которой я была лишь однажды. Там тоже кто-то из берсерков пытался со мной говорить.

— А-а-а! — вскрикнула я, когда вдруг почувствовала, как меня подхватили за воротник и подняли в воздух. Горло сразу сдавило, я почти не могла дышать. — Отпусти!

Он послушался.

Я пребольно упала на колени, прямо в грязь и острые камни. Резко обернулась и только тогда поняла, что сбежать мне помешал один из берсерков. Тот самый, который умел говорить.

— До… нас? — с трудом выговорил он.

— Да, — зло выплюнула я. — До вас. Возможно, им захочется продать вас и ваших детей в рабство. Уверена, найдутся те, кто заплатит за такое бешеные деньги. А может, они просто сожгут всё здесь дотла, испугавшись, что вы сможете напасть.

Я и сама не ожидала от себя такой жестокости. В другой ситуации — никогда бы не решилась сказать нечто подобное.

Но сейчас… Сейчас я чувствовала что иначе они не поймут. Им нужно было показать, что отсидеться не получится. Если люди Иво проиграют, работорговцы и наёмники доберутся и до этой пещеры.

Секунда…

И словно искра, вспыхнувшая от огнива, прошла по пещере. Один рык — от того, что держал меня, — и за ним второй, третий, четвёртый, десятый.

Я не сразу поняла, в какой момент первое гибкое, сильное тело пронеслось мимо меня — так быстро, что я едва поверила в увиденное. За ним метнулось второе, и тут я заметила, что многие из берсерков при движении опираются на руки — словно звери…

Хотя почему словно? Разумом, если верить тому, что мне сказали, они и правда мало отличались от животных.

Говорящий берсерк вновь издал гортанные рыки, и из глубины пещеры один за другим вышли ещё как минимум пятеро. Быстрые. Громадные. Ловкие и почти бесшумные.

Только свечение глаз выдавало их в темноте.

Волна ужаса прошла по моей спине, когда я представила, что когда-то отряду рабов, пришедшему сюда за камнями клана, пришлось сражаться с берсерками — не плечом к плечу, а против них.

Но думать об этом было некогда.

— Подождите! Я покажу вам путь! — крикнула я, рванувшись следом.

Глава 17

Столкновение на перевале

Снаружи, в темнеющей крохотной деревне, разворачивался хаос.

Берсерки вышли не только из этой пещеры.

Рык, раздавшийся за моей спиной, эхом прокатился по холмам, и со всех сторон — из тёмных густых зарослей, пугающих лесов — стали появляться силуэты: огромные, покрытые шрамами тела, руки, сжатые в кулаки, согнутые спины, будто после долгого сна. Они шли в полном молчании, и только их дыхание — хриплое, шумное, звериное — перекрывало слабый ветер.

Их было немного, и почти все они оказались нагими, демонстрируя всё, что нужно, и всё, что не нужно. Лишь двое из берсерков имели подобие одежды — шкуры, грубо повязанные вокруг бёдер. Один держал в руке целое бревно толщиной с человека и нёс его так легко, будто это была тонкая ветка.

Но страшнее всего были их глаза. Жёлтые, немигающие. Когда они выходили на открытое пространство и начинали двигаться — бесшумно, слишком быстро для человека, иногда используя руки — свет их глаз казался смертоносным. В сгущающейся темноте, особенно сейчас, когда небо уже окрасилось в синий и алый, а над хребтами гасли последние отблески заката, всё это выглядело не как прибытие союзников… а как вылазка хищников, готовых растерзать любого, кто окажется у них на пути.

У меня пересохло во рту, но молчать я не могла. Те, что со шкурами на бёдрах, наверняка чуть более разумны, и я подошла к одному из них, замершему недалеко от дерева. Показала обеими руками на две дороги, что вели из Ашенхолда.

— Туда! Там — опасность, — я показала кулак, глядя на дорогу, не замечая в светящихся жёлтых глазах и капли разума.

Но к моему удивлению, громко рыкнув, берсерк со шкурой направился именно туда, двигаясь быстро, рывками, незаметно в темноте, словно тень. За ним последовали несколько других — не больше семи, но и они станут большой помощью…

Если берсерки атакуют именно работорговцев, а не всех подряд, посчитав любой шум угрозой. С другой стороны, ведь они сосуществовали с жителями Ашенхолда плечом к плечу два года без единого нападения?

Сама я тоже не медлила, но понимала, что, в отличие от берсерков, не доберусь до перевала на своих двоих даже через много часов — а значит, мне предстояло воровство.

У конюшни находился один часовой, который наверняка видел своими глазами, как страшные силуэты берсерков двигались вокруг, направляясь в разные стороны.

— Не дури там, Ора, — сказал он мне, но не пытался встать у меня на пути. Глаза его светились восхищённым, пытливым благоговением. — Не подставляйся. Только подскажи им, чтобы не нападали на нас.

Он знал моё имя, а я не знала его. И внезапно почувствовала горячую благодарность за то, что он считал меня нужной. За то, что он считал что в такой ситуации, когда каждый из них мечтал бы присоединиться к битве, я буду полезной.

— Бери последнюю справа кобылку. Она самая послушная и очень выносливая. Зовут Пчела.

— А тебя как зовут?

— Эйлунд! — он прямо весь расцвёл, когда я спросила его имя

Когда я добралась до перевала, битва уже началась. Весь склон был охвачен движением — люди метались, сталь сверкала в свете факелов, а воздух звенел от криков.

Наёмники резко отличались от воинов Ашенхолда — косматые, вонючие, в обмотках, с кривыми клинками, они шли плотной, сжатой массой, почти никогда не атакуя в одиночку.

Как и говорил Касон, их было в разы больше, и я даже не сразу смогла разглядеть знакомые лица.

— Не подпускайте их к склону! У нас преимущество по высоте! — донёсся крик Касона. Я обернулась в ту сторону, но едва могла различить его в темноте — он был окружён со всех сторон. Только глаза воина сверкали в мраке безумной радостью, словно он наконец оказался там, где всегда мечтал быть.

Страх сдавил грудь вязкой, тяжёлой паникой, и я осознала, что мои руки дрожат.

Что я могла сделать? Как помочь? Я же не воин!

Над головой просвистела стрела, и я инстинктивно пригнулась, спрыгнув на неровную землю, что вибрировала от множества бегущих шагов. Где-то сбоку судорожно застонал человек — обернувшись, я увидела только его одежду.

Это был не наёмник… Один из наших.

Самая страшная часть сражения кипела ниже по склону — там шестеро наёмников напали на одного. На того, кто возвышался над ними на целую голову.

Иво, тёмный от крови и грязи, являлся самой воплощённой яростью. Лоб рассечён, одна бровь слиплась от запёкшейся крови, волосы прилипли к щекам и шее. Его обнажённая грудь под распахнутым жилетом блестела от пота, мышцы под кожей играли, как у зверя на охоте. Почему-то именно в этот миг, освещённый редкими отблесками факелов, он показался мне невероятно красивым. Я даже вздрогнула — от болезненного, почти физического притяжения, от того, как сила, которую он излучал, будто прижимала меня к земле.

Двое наёмников попытались напасть на него со спины. Один прыгнул с мечом, другой тянулся к нему с кривым кинжалом — но Иво встретил их, словно заранее чувствовал, откуда будет удар. Схватив первого за лицо, он сжал череп с такой силой, что раздался хруст, а второго ударил коленом в живот — с такой мощью, что тот вылетел за границу тропы. Лишь тогда он выхватил топор и, тяжело дыша, обернулся к третьему — тому, что был облачён в плотную кольчугу. Удар пришёлся в шею с такой яростью, что кольчугу смяло, и она врезалась в тело наёмника под его дикий, рвущий воздух крик.

Недалеко от херсира держался Гримир. Он заметно хромал, не мог поднять левую руку, но не отступал — кричал, прикрывал Иво щитом. Один из ударов пришёлся Гримиру в бок — он согнулся, но не упал. Напротив, встал, ударил врага щитом, сбил с ног, и, когда тот рухнул, опустил на него тяжёлый край щита. Иво ничего не сказал — лишь метнул на Гримира короткий, острый взгляд — и вновь ринулся в бой.