– Личное счастье для одного, иногда оборачивается болью и трагедией для другого, – сказала я. – Или невозможность быть с тем, кого любишь. Или предательством.
Вот уж я эксперт в личном счастье! Но Гарольда я даже вспоминать не хочу.
– Предательство – это вообще не про любовь, – сказал Морейра. – Если любишь кого-то, то предать его никак не можешь. Просто не можешь, потому что предать его, значит предать себя. А невозможность быть с тем, кого любишь – это вообще навязчивое маниакальное состояние, это снова к вашему психологу надо.
– Каждый всегда стремиться к личному счастью, – сказала Валери.
– Да, – с готовностью согласился Морейра. – Но когда любишь кого-то, то его счастье делает счастливее и тебя тоже. Стараешься человека порадовать, и он, в ответ старается порадовать тебя. Это такой… – Морейра попытался изобразить руками какой-то клубок или круговорот. – Такой взаимный процесс, когда каждый в паре усиливает другого. Ты стараешься сделать счастливее любимого человека, чтобы стать счастливее самому.
– Лес, ты же большой мальчик, тебе тридцать лет! – Валери усмехнулась. – Неужели ты не понимаешь, что это какое-то идеальное состояние и идеальные отношения? Так не бывает.
– Бывает, – не согласился Морейра. – Да, конечно, не всегда, и не в полной мере. Жизнь многогранна. Иногда слишком устал, и хочется только брать, а не отдавать… просто собственных сил не хватает. Иногда бываешь расстроен и зол. Иногда между людьми возникает недопонимание и обиды. Но это не значит, что стремиться к счастью не нужно.
Он улыбнулся.
Тэд уже совершенно явно погладил Валери по попе и что-то снова шепнул, она посмотрела на него, кивнула и засмеялась.
Потом повернулась к Морейре снова.
– Значит, кофе по утрам – это такая твоя отработанная стратегия? – спросила она и хитро дернула бровью.
Я даже в полутьме видела, как у Морейры покраснели уши.
– Разве это плохо? – чуть обиженно спросил он.
Ох, давайте не будем. Я что-то совсем не готова это сейчас обсуждать. И просто сидеть рядом, пока они обсуждают – не готова тоже.
– Вот ты сейчас соблазнишь девушку утренним кофе, а потом сбежишь на новую работу, – сказала Валери. – И где счастье?
Морейра немного напрягся. Надо же, его это явно смущает.
– Я не собираюсь никуда сбегать.
– Да? – удивилась Валери. – Планируешь всю жизнь провести в нашей деревне? А если тебя сожрут твари из подземелий?
– Вот тут, – Морейра чуть усмехнулся, видимо радуясь возможности немного сменить тему, – в нашей работе это неизбежные риски. Если ты боевой маг, всегда есть вероятность, что тебя сожрут. Приходится как-то принимать это.
– А потом она от горя броситься со скалы в белую пену.
– Вот уж точно не надо никуда бросаться! – возмутился Морейра. – Никогда этого не понимал.
– Даже не собиралась, – тихо буркнула я.
Удивительно, но это вдруг смутило Морейру еще больше. Но у него тут же возникла идея.
– А давайте я вам спою? – предложил он. – Это эстелийская песня. Я, кончено, не совсем эстелиец, только по крови, но все же.
– Давайте, – Тэд поднялся, передал ему гитару.
– Ты только в котелке мешать не забывай, – напомнила Валери. – А то сгорит все. Любовь любовью, но я сейчас больше всего хочу ужин!
Морейра улыбнулся.
– Уже почти все готово.
Взял гитару, уселся, примериваясь, тронул струны… А потом заиграл.
Да, это совсем другая песня. И музыка совсем другая – более радостная, быстрая, увлекающая и зовущая в танец. Слова, впрочем, не менее банальны, чем обычно. Твои глаза – голубые озера, твои губы – алые розы, твои груди манят наслаждением… вот да, как-то так. Я возьму тебя за руку, уведу в поле, уложу в мягкую траву.
Что ж, этим двоим там в песне явно не до печали.
И поет Морейра хорошо, с чувством, и голос, сразу чувствуется, хорошо поставлен, вот все эти переходы-переливы, этому надо учиться. Но таких, как он, несомненно, в детстве учат музыке.
Валери улыбается, обнимает Тэда, кладет ему голову на плечо.
Но когда Морейра замолкает, Тэд лишь пожимает плечами.
– Это тоже не любовь, – уверено говорит он. – Влечение, вожделение, желание получить удовольствие здесь и сейчас. Неплохо, соглашусь. Когда для взаимного удовольствия – всегда хорошо. Но что дальше?
– А дальше, – говорит Валери, – парень уедет в дальние края и забудет. А девушка скоро узнает, что беременна. Как у нас в деревнях относятся к женщине, забеременевшей без мужа? Вот. Так что хоть сразу со скалы в белую пену.
Морейра нахмурился.
– Может быть, они поженятся, – сказал он, – будут жить счастливо и родят пятерых детей?
– А ты каждый раз женишься на каждой, кого укладываешь в траву? – поинтересовалась она.
Морейра аж поперхнулся, насупился потом.
Начать хоть с того, что для таких, как Морейра, да и я тоже, никаких последствий, вроде внезапных детей, не будет, есть средства и все можно предусмотреть. Если что и останется на память, так это разрушенные надежды.
– Вот-вот, – вздохнула Валери, – все вы такие! – и тихо, с усмешкой, пихнула в бок Тэда. – Сначала болтовня о стремлении к счастью, потом оказывается, что счастье выходит только для себя лично. И вот это: «Ну, я же не хотел. Так вышло. Ты же сама все понимаешь».
Ох… Про «ты же все понимаешь», это слова Гарольда. Валери знает. Ему нужно было строить карьеру, а не возиться со мной. Я вдруг стала обузой.
– Ладно… – Морейра поднялся, отдал гитару Тэду. И как-то так мрачно: – Давайте ужинать, у меня все готово.
* * *
Не знаю, как это вышло, я не успела поймать этот момент. Мы уже спать собрались, поздно. И вот, только что, Валери с Тэдом сидели, разговаривали, смеялись. А потом Тэд вроде за каким-то пледом полез в палатку. Валери с ним. И все. Тихое хихиканье, какая-то возня, ну, хоть не слишком откровенная, без громких стонов… И дело даже не в этом, мы все взрослые люди, и совершенно понятно, что они делают там. Но главное – обратно никто вылезать не спешил.
Мы с Морейрой подождали, переглянулись.
Костер догорал.
– Вы спать хотели? – спросил Морейра. – Идите. Ваша палатка свободна. Я пока посижу, подожду, пока Валери выйдет, и потом пойду тоже.
– А если она там… не выйдет? – что-то я вдруг засомневалась. И вообще, очень даже подозреваю, что все это специально, Валери может.
– Если никто не выйдет, я постучу и скажу, чтобы шли, – Морейра пожал плечами.
Да, все это разумно. Да и поздно, в конце концов. Мне-то точно нет никакого смысла сидеть и ждать.
– Идите. Нам завтра рано вставать, – сказал Морейра.
Он сидел… какой-то мрачный после вечерних песен. И, вроде бы, нормально все… Или Валери правильно говорит, – я сама себе жизнь усложняю, придумываю всякое.
– Ладно, – согласилась я. – Тогда до завтра.
Морейра кивнул.
Я влезла в палатку, сняла сапоги. Потом, у меня ежевечерний ритуал – слить немного лишней силы в накопители, у меня с собой. Поначалу раз в неделю это делала, потом раз в три дня, теперь каждый вечер. Но это недолго и все уже привычно и отработанно.
Потом завернулась в теплый плащ поплотнее.
И даже, кажется, чуть задремала сразу, уж очень устала за день. Провалилась в сон. Но ненадолго. Проснулась очень быстро. Поняла, что Валери нет. И, вроде бы даже какие-то голоса снаружи. Да… они там о чем-то говорят.
Ну, раз говорят, значит Валери придет скоро.
Только я ждала, а никто не приходил. И даже голоса стихли. Что за…
Осторожно выглянула. Морейра одиноко сидел у костра, завернувшись в плащ по самые уши. И тишина. Да ладно? Он же большой мальчик, что он, не может себе место в палатке отвоевать? И вообще, это не мое дело.
Вернулась к себе и долго лежала еще, но уснуть уже не выходило. Никаких звуков снаружи, только ночные птицы, а еще деревья шумят. И никаких голосов.
