Поместье для брошенной жены (СИ) - Белова Екатерина

Мой замедленный взгляд отыскал Дафну, застывшую у кортежа отца, но наплывающие слезы не дали толком ее разглядеть.

— Ну что молчишь?! — терпение у сына кончилось и он начал злиться.

К нам поспешно подошел свекор, сияя благостной улыбкой.

Не поленился до храма добраться, все боялся, что я развода не дам или буду цепляться за семью Кайш, как цепляется репей за подол платья.

— Не слушай эту женщину, внук, она лжет, — тут же влез он. — Иномирянки часто лгут, хоть это и не их вина. А теперь или к сестре, да помоги ей забраться в карету, раз этот графский щенок оставил ее одну в такой день.

Дан посмурнел, но промолчал. Ему даже не хватило силы воли, сказать, что я вообще молчала и уж никак не могла о чём-нибудь соврать. Дед приучил его к тупому послушанию.

Может, это и к лучшему. Мой сын — дракон и вступал в возраст, где ему потребуется стальная рука родителя. Мои руки явно для этого не годятся. Мягкие, слабые и лишенные магии. Они были кстати, когда качали и кормили, просто Дан и Дафна их переросли. Я просто… должна их отпустить.

— Вы же подписали бумаги о выходе из клана Кайш? — светски поинтересовался свекор. Перевел на меня полный жестокой пустоты взгляд.

Не доверяя собственному голосу, слабо кивнула. Кажется, это была первая более-менее вменяемая реакция за сегодняшний день.

— Ваши драгоценности принадлежит баронству, поэтому отнесись с пониманием. Мы не может отдавать их каждой женщине нашего сына. Они вернутся в казну, пока вейра Гроц не наденет их на венчание.

Мы ведь ладили. Сложно, не без неровностей, но ладили. Свекры приняли моих детей, полюбили их, но я, словно мандрагора на сухой земле, не приживалась в южном клане Кайш. Меня так не приняли, и теперь мстили за отнятые у Берна восемнадцать лет.

Но свекор цепко впился мне в руку, вымогая ответ, и я устало сказала:

— На что мне ваши баронские бусы? Я даже трусы из леяшского кружева оставила. В темные времена отдадите их супруге. Или тетке. Тетке даже лучше, на супругу вашу они не налезут.

Безразличными глазами смотрела на смешно трясущегося, багрового от унижения свекра и чувствовала только вселенскую усталость.

Зачем все это? Зачем все это было? Для чего были эти восемнадцать лет?

Из храма поспешно вышел Берн и тут же поспешил в нашу сторону. Мне нужно было уйти. Сил слушать упреки не осталось.

— Сын, я уже могу поздравить тебя с разводом с этой… этой… — начал было свекор, но Берн без слов просто отодвинул его в сторону.

Впервые за долгие четверть века он проигнорировал слова отца, на которого только что не молился.

Я уже ступила на подножку кареты, когда он поймал меня за рукав. На синем лице пробивалось что-то человеческое. Испуг или вина. Мне было все равно, я просто хотела убраться от семьи Кайш как можно дальше, даже оставив им Дафну и Дана.

Вот такая я сука.

— Риш, постой, подожди, ради всех богов!

На заднем фоне возмущенно залопотал свекор, к которому тут же заторопилась супруга. Вся баронская кодла съехалась. Не удивлюсь если неподалеку обнаружится полуслепая жадноватая тетка Берна и пьющий племянник.

Дернула рукой чуть сильнее, пытаясь выдрать рукав из цепких драконьих лап, но Берн вцепился намертво.

— Постой, Риш! Я сказал лишнего, был немного несправедлив к тебе. Все это выбило меня колеи, понимаешь?

Верно. Берн был немного несправедлив, но я все понимаю. Так бы ответила хорошая жена. Ну а я больше не была женой, и понимать была не обязана.

С силой рванув платье, так что в руках Берна осталась оторванная кружевная манжета, скользнула в карету и захлопнула дверцу.

Голос меня не слушался, поэтому просто стукнула в стенку кареты вознице, чтобы трогал. Застоявшиеся лошади тронулись бодрой рысцой прочь, пока Берн на бегу долбил в окошко кареты. Мимо проплыло совершенно бескровное лицо дочери и свекровь с некрасиво отвисшей челюстью, но я бестрепетно задернула шторку.

Всё. Кончилась я. Сожрали.

Тело болталось в карете, подскакивая на камнях, не чувствуя ушибов и тычков. Я стала пуста и стерильна, как пластиковая барби, чья сказка закончилась в темном ящике для надоевших игрушек. В моем уютном пряничном домике кто-то выломал леденцовые стекла, вырвал с корнем зефирные цветочки и сожрал черепицу из печенья. Разбил чертово карамельное сердце, освещающее весь дом, весь сад, весь мир.

И стало темно.

10. Отъезд

Четы Арнош дома не было, что я восприняла, как благословение божье, не меньше.

— Вейры изволят посетить имение Хайнас, что значит Светозарная ночь, — низко склонившись, пробормотала горничная. — Срочным сообщением их вызвали.

— Что-то случилось в имении? — спросила, с трудом проталкивая слова в онемевшее горло.

— Неизвестно, вейра Арнош, но, кажется, его полностью затопило, и потребуется серьезное магическое вложение, чтобы уберечь обстановку и сад. Поэтому они поехали вдвоем.

Сверху спустилась степенная полненькая экономка, назвавшая меня вейрой Арнош.

— Вот как.

— Дело не терпело отлагательств и требовало их присутствия, иначе бы они вас не оставили, — продолжила экономка. — Если желаете, я распоряжусь насчет позднего ужина.

Я не желала.

Одновременно с этим мне не хотелось ни ванной, ни теплой постели, ни медового молока с гренкой, ни тем более прелестно пошитых платьев, которые закончили к моему приезду несколько швеек.

Кое-как отделавшись от кружащих вокруг горничных, я заперлась в спальне, забралась в кресло и до утра почти не моргая смотрела в окно. Ко мне под руки заползли подросшие щенята, тычась влажными мордочками в ладони.

К утру меня отпустило. Я сумела приветливо кивнуть горничной, а после тайком скормить завтрак и без того потолстевшим щенятам. Приняла ванну и благосклонно разрешила собирать вещи. Мне предстояло ехать на Север.

— Вейра Арнош оставила для вас письмо на случай, если вы не дождетесь их возвращения.

Экономка принесла вместе с кофе черную звуковую кнопку, которую я привычно вставила в ухо.

«Как чувствовала, что ты сбежишь, моя девочка, — зазвучал в голове ворчливый голос Сальме. — Вот, даже письмо тебе новомодное состряпала. В Светозарном прорвало дамбу, затопило деревушку, само имение, дороги и только отец-дракон знает, что еще. Кто бы мог подумать, что дамба не устоит, в том году ее только поправляли… Но я отвлеклась. Спорю бескрылая ско… бывший оставил тебя без копейки денег и даже не предложил забрать оставшиеся вещи из дома. А сама ты не пойдешь.

Я сразу все о тебе поняла, когда только увидела еще пятнадцать лет назад. Просить не станешь. Знаю, что у тебя есть неплохие накопления, но в сундук с твоими платьями я положила пачку векселей на имя Арнош, кошель с золотыми, немного украшений, реактивы из лаборатории и замагиченный герб рода Арнош. Чтоб никто не смел посчитать тебя беззащитной веей. Прошу, не отказывайся, позволь нам сделать для тебя хотя бы такую малость.

Поезжай, маленькая Риш, а через два месяца, как вернешься, закатим пир на всю южную область и представим тебя ко двору, как собственную дочь».

Глаза против воли защипало.

— Собирайте вещи, — хлопнув в ладоши, указала на полу собранные сундуки, подготовленные ещё Сальме до своего отъезда.

Ночь не прошла бесследно. Я сумела взять себя в руки, пусть и не до конца. Труд позволял законсервировать эмоции, так что я охотно влилась во всеобщую суету, набивая коробы продуктами долгого хранения, складывая белье и пледы и устилая отдельный ящичек для щенят.

Вообще, был риск, что эти толстопузы туда не втиснутся. Признаться, пока я худела и бегала по инстанциям, собачки лопали за троих и достигли моего веса в совокупности. Да и ладно. Будут сидеть со мной в карете. Возьму туда пледов побольше.

Повозка собралась приличная, хотя вещей я брала по минимуму. Но тут чуток, там капельку, и вот уже обоз ломится от набранных благ.

Чинно попрощалась с прислугой, возглавляемой экономкой: