Восьмая шкура Эстер Уайлдинг - Ринглэнд Холли

Эстер уставилась на мать.

– Нет. – Мысли замкнуло. – Не может такого быть. Я бы знала про татуировки. Она бы мне сказала. Я бы их заметила. К тому же, если она никому их не показывала, как ты о них узнала? – Эстер показалось, что это хороший аргумент.

Фрейя взглянула на Джека. Он еле заметно пожал плечами, и Эстер поняла: отец знает и скрывает от нее что-то, о чем она, Эстер, не в курсе. Это больно ее задело.

– Папа, – проскулила Эстер, – ты об этом знаешь?

Джек посмотрел на нее – в глазах стояли слезы.

Фрейя холодно взглянула на дочь:

– Я знаю про татуировки Ауры, потому что некоторые нанесла сама.

Эстер не мигая смотрела на мать.

– Кое-какие она сделала, когда была за границей. Другие сделала я, когда Аура вернулась. Перед тем, как она умерла. – Фрейя проглотила комок и раздраженно посмотрела на Джека. – Скажи что-нибудь, – призвала она мужа.

Джек прочистил горло.

– Старри, – хрипло начал он. – Мы… надо, чтобы ты… Чтобы ты отправилась в Копенгаген и выяснила, что случилось с Аурой в этом городе. Там произошло что-то, после чего она вернулась. Ты сама знаешь, как она изменилась. Какой она стала… отстраненной. – Отец помолчал, прикрыв рот ладонью, и продолжил: – Мы пытались связаться с людьми, с которыми она общалась в Дании, но… мы просто не знаем, что с ней там случилось.

– Это правда, – подтвердила Фрейя, к которой вернулась уверенность. – Но что-то с ней явно произошло. Мы затащили тебя домой, чтобы показать тебе… чтобы ты сама увидела, какой необычный дневник вела Аура. – На лице Фрейи читалось лихорадочное отчаяние. – Ответы должны быть где-то там.

Эстер воззрилась на родителей.

– Если вам так уж надо это знать, если вам так уж надо в Данию, то почему бы вам не отправиться туда самим? – выпалила она.

Фрейя села. Джек старался не смотреть Эстер в глаза.

– Так почему? – Эстер перевела взгляд с отца на мать.

– Ты была к ней ближе всех, – сдавленно проговорила Фрейя. – Поэтому именно тебя мы просим поехать в Данию. Ты знала ее лучше всех. Ты сможешь докопаться до правды. Понять, что именно она не сумела сказать нам, не смогла себя заставить. – Фрейя положила ладонь на нарисованную на обложке Ши-Ра. Джек молчал.

Эстер не шевелилась. Как бережно мать держит дневник Ауры. В уме проплывали образы: вот Фрейя делает татуировку Ауре, вот Аура закрывает татуировки от всех, включая Эстер. Ей вспомнился день, когда Джек позвонил ей и сказал: «Старри, Аура вернулась». В голосе отца было что-то странное.

Эстер гонит машину из Нипалуны, она же Хобарт, в сторону Солт-Бей. Она чуть не подпрыгивает от восторженного нетерпения: она не видела сестру почти три года, сейчас они встретятся вновь. Наконец-то, твердит она себе. Сестры иногда отдаляются друг от друга, особенно когда одна из них улетает за океан. Неожиданно для себя Эстер останавливается у придорожного магазинчика и покупает Ауре цветы – голубую узамбарскую фиалку в горшке. Аура еще подростком предпочитала живые цветы срезанным.

Подъехав к Ракушке, Эстер бросается к двери, держа в дрожащих руках фиалку. Она ожидает увидеть молодую женщину, с которой простилась в аэропорту: блестящие глаза, звенящие браслеты, сияющая улыбка. Но в гостиной сидит на диване хрупкое подобие, тень некогда полной жизни сестры, которую Эстер знала и любила.

Все следующие недели Аура оставалась у себя, почти не обращая внимания на Эстер, когда та стучалась к ней. Эстер начала испытывать сосущий, тошнотворный страх. Аура дома. Но это совсем не та Аура, которую знала Эстер.

Сейчас, сидя за столом с Фрейей и Джеком, Эстер почувствовала, как по телу расползается тот же тошнотворный страх. Из сумки снова донесся приглушенный звонок телефона. Она поковыряла кожу вокруг ногтя. В ушах звенели слова Фрейи: «Мы затащили тебя домой, чтобы показать тебе, чтобы ты сама увидела, какой необычный дневник вела Аура». Эстер медленно перевела взгляд с Фрейи на Джека.

– «Затащили»? В каком это смысле? – Она посмотрела на родителей, сузив глаза. – Мама, что значит «затащили тебя домой»?

Ни Фрейя, ни Джек ей не ответили.

– Боже мой. – Эстер уже все поняла, но отказывалась поверить. – Вы ради этого и устроили вечер памяти? Вчера? Чтобы заманить меня домой?

– Нет, Старри, – тихо сказал отец. – Были и другие причины.

Эстер со скрежетом отодвинула стул и встала.

– Не семья, а черт знает что.

– Не ругайся, Старри.

– Папа, ты что, смеешься надо мной? Я бросила… – Она еле успела прикусить язык и начала снова: – Я уехала с работы, семь часов за рулем, я убила этого гадского лебедя. Да, мама. Папа тебе не сказал? Эта черная сволочь упала мне на пикап, прямо на ветровое стекло, и убилась. Нин привела меня в чувство, отвезла домой. Все это сделала она. А потом переодела меня в эту сучью Кайли Миноуг, потому что кем надо быть, чтобы явиться на вечер памяти в честь сестры без маскарадного костюма. – Эстер покачала головой. – Оказывается, это был просто предлог? Вы хотели заманить меня домой. Вы же знали, что я не смогу не приехать. Знали, что ради нее я вернусь. Знали, что я всегда… – Голос Эстер дрогнул. – Ни один из вас не в состоянии сказать себе честно, почему я уехала. Вы что, не видите, что мы по уши в дерьме? Конечно, ваше горе всегда было важнее моего.

Снова зазвонил мобильный. Эстер наконец добыла его из сумки, взглянула на экран и тихо сказала:

– Придется ответить.

Она отвернулась и отошла подальше, так чтобы родители ее не слышали. Дрожащий палец коснулся зеленого значка на экране.

– Мисс Уайлдинг, – произнес язвительный голос, не узнать который было невозможно. – Это Саймон Макгрэт, управляющий «Каллиопа Лаунж». Мне стало известно, что вчера вы покинули рабочее место, никому не сообщив, а сегодня не вышли на работу.

Эстер собралась с духом.

– Срочное семейное дело, – забормотала она в телефон, прикрывая микрофон ладонью. – Я оставила сообщение дежурному менеджеру.

Перед тем как уехать, Эстер написала менеджеру, присматривавшему за кухней: «Кейн, уезжаю домой по срочному семейному делу, вернусь как только смогу, прикрой меня».

– Кейн говорит, что никаких сообщений не получал.

Эстер вполголоса выругалась на свое непосредственное начальство: они с Кейном провели вместе немало пьяных ночей, и у нее была причина ожидать от него дружеской поддержки.

– К завтрашней вечерней смене будьте на месте. В противном случае можете собирать вещи.

Макгрэт отключился. Эстер сунула телефон в карман и повернулась к родителям.

Фрейя сидела взявшись за голову. Джек посерел лицом. Руки и ноги у Эстер начало покалывать; страстно хотелось сбежать.

– Я знала, что это все неспроста. – Она снова села. Взяла дневник Ауры. – Ну почему нельзя было просто поужинать вместе? – тихо проговорила Эстер.

– Старри, давай я сварю кофе, и мы все обсудим. – Джек встал и раскинул руки, словно желая обнять ее.

– Да, кофе, – настойчиво подхватила Фрейя. – Я расскажу тебе про семь татуировок Ауры, расскажу все, что про них знаю, и мы обдумаем твое путешествие в Данию. Моя двоюродная сестра Абелона давно хочет повидать тебя.

Эстер взорвалась.

– Ни в какую Данию я даже не собираюсь, – скептически сообщила она. – Дания – это не про меня. – Она взмахнула дневником Ауры. – Это про вашу неспособность принять то, что нас мучит. Она ушла. Ушла.

Эстер глубоко вздохнула. Плечи опустились. Она взглянула на Джека, потом на Фрейю.

– Даже если я отправлюсь в Данию, Аура домой не вернется, – тихо проговорила Эстер. Сдернув свой рюкзак со спинки стула, она схватила дневник Ауры и вышла из дома. В серебристый холодный вечер.

10

Эстер сидела на крыльце Звездного домика. На коленях лежал открытый дневник Ауры, подсвеченный телефонным фонариком. Эстер переворачивала страницу за страницей, и волоски на шее вставали дыбом.