Хозяин Заброшенных земель (СИ) - Лифановский Дмитрий

— Какие накладные⁈ — недоуменно выдохнул княжич и опять взревел белугой, — Не морочь мне голову!

— Ваше Высочество, — резко отрезал я, — Держите себя в руках! Иначе, я потребую, чтобы вы покинули земли рода Раевских!

— Чтооо⁈ Да ты! Да я! — Олег пыхтел, глаза его наливались дурной кровью, хищная энергия, расходящаяся от него, пробивалась даже сквозь хаос аномалии.

— Хватит! — медвежонок взрослеет, но пока еще не матерый медведь, как его отец, достаточно было слегка придавить ментально и княжич, обессилев от всплеска дурной силы, поник, — Профессор, я думаю Вам надо объяснить Олегу Ингваровичу, зачем, а главное, каким образом вы сюда попали. Потом поговорим! Шулун, забери! — я кинул на снег рюкзак, — Сольвейг, сегодня занимаешься самостоятельно. Завтра будь готова, займемся «Соколом», пора тебя к серьезным вещам подключать, — и, развернувшись на пятках, ушел к увеличивающейся на глазах горе ящиков. Меня интересовал прибывший груз, а не истерика наследника и нелепые объяснения безответственного профессора.

Тем более, я уже слышал эту душераздирающую историю о том, как двое ученых с мировыми именами провернули целую операцию с подделкой документов и подписей Великого Князя и огромной когорты чиновников. Как два аристократа собственными ручками оборудовали для проживания во время длительного перелета грузовой контейнер, а потом и прятались в нем от бдительных трюмных матросов. Как величайшие умы Мидгарда едва не задохнулись в пути, потому что не рассчитали необходимый объем бака под отходы жизнедеятельности.

Пусть теперь это услышит наследник. Ему будет полезно узнать, что при определенной сноровке и целеустремленности, даже не обладая спецподготовкой, можно проникнуть на охраняемую военную базу, и, никем не замеченными, совершить путешествие на флагмане флота. Причем не абы куда, а в секретную экспедицию. И тут на князя Лобанова с «Оком» ошибки не спишешь. За охрану базы отвечает контрразведка флота. Профессор и сам не понимает, какой слой пены он поднял своим дурацким побегом, и сколько голов полетело и еще полетит, если Ингвар не постеснялся посадить под арест собственного сына и наследника.

Не знаю, о чем полдня беседовали господа Юнги с Лодброком, но ближе к вечеру ко мне с извинениями пришел Олег. Затащив меня к себе в каюту на «Соколе», он молча выставил на стол бутылку и, с горкой наплюхав в винные фужеры, судя по наполнившему воздух аромату, чего-то типа бренди, кивнул мне на кресло напротив. Не дожидаясь, когда я возьму бокал, он дзинькнул своим о стоящий на столе мой фужер и, со сноровкой опытного пьяницы, не поморщившись, вылил в горло крепчайший алкоголь. Не закусывая, хотя на стол ломился от всяких закусок, начиная с фруктов и заканчивая мясной нарезкой и икрой, он втянул ноздрями воздух и, резко выдохнув, заговорил:

— Раевский, прошу простить меня за несдержанность, — щека у Олега дернулась, и он в сердцах шарахнул по столу кулаком. Хорошо, буквально за мгновение до того, я успел поднять свой бокал — расплескался бы, как пить дать, хороший напиток. Вон, вся закуска по скатерти разбросана, а стюарды между прочим старались, сервировали стол. Свинство это, а еще наследник престола! А бренди очень даже ничего! Следуя примеру товарища, я до дна осушил свой фужер и сдобрил его кусочком великолепной буженины, выуженной из-под завалов прочих деликатесов.

— Хм, — прямо зашло, умеют вкусно кушать господа аристократы — Ты мне такую привез? ­– и я отправил в рот еще кусочек, обнаруженный под бутербродом с икрой. Княжич недоуменно посмотрел на меня и с плохо скрываемым раздражением спросил:

— Ты, что, считаешь, я проверяю каждый ящик в трюме?

Я весело усмехнулся, взглянув в глаза Олегу:

— Я бы на твоем месте, после того, что учудил наш дорогой профессор, даже сундуки матросов проверял на предмет скрывающихся диверсантов, ­– видя, что у Наследника начинают наливаться кровью глаза добавил, — Виру заплатишь вот этой буженинкой и, считай, я тебя простил.

— Вот скажи, Раевский, — Олег снова разлил бренди, в этот раз на палец, как полагается. Хотя, мог бы и коньячные бокалы взять, — Почему я — Наследник престола, княжич, полковник, в конце концов, терплю такую вопиющую наглость от человека, который и боярином-то стал чуть больше месяца назад, а до этого бегал с копьем по тайге, пугая медведей?

А кто тебя знает, почему ты терпишь? Может быть, потому что я единственный, кто может разгрести все кучи, которые вы тут наворочали? Или потому что так получилось, что за мной стоит Великая степь? Или я вам нужен, как единственный, кто делает артефакты, защищающие от аномалии? А может из чувства благодарности за спасение дочерей глав поддерживающих вас родов? Или, просто, потому что ты, в отличие от большинства аристократов пытаешься в этой банке с пауками оставаться человеком.

— Просто, я хороший, — с совершенно серьезным лицом объяснил княжичу я и он отчего-то поперхнулся бренди и закашлялся. Пришлось еще раз спасать род Лодброков, постукивая по спине кулаком, чтобы не дай Боги не задохнулся — надежда наша. Не оценил. Ругался, мол, чуть спину ему не сломал. Врет! Я же легонько, с пониманием.

В общем, в тот вечер мы с Олегом нарезались до потери сознания. Вернее, Их Светлость нарезался, а мне же пришлось его в этом начинании всячески поддерживать. Наутро командир «Сокола» изволил отсыпаться и отпаиваться рассолом. Ну а мы с Сольвейг лазали по всему дирижаблю, обновляя держащуюся на последнем издыхании защиту.

Девочка прогрессировала на глазах и училась с беспощадным к себе фанатизмом, видя в своем даре возможность выбраться из нищеты и поднять свой род на достаточно высокий уровень, чтобы ни мать, ни она, ни ее дети больше никогда не знали горя и лишений. Откуда я это знаю? Так сама Сольвейг и сказала, когда мне пришлось проводить с ней беседу, чтобы поумерила свой пыл — иначе загонит себя и перегорит. С неохотой, но послушалась.

Еще через день «Сокол» улетел, оставив профессора с племянником и три бумажных тюка с понравившейся мне деликатесной бужениной. Закуске я был рад, рацион у нас хоть и обилен, но слишком однообразен. А вот то, что Олег не забрал Юнгов — удивило. Правда, княжич объяснил перед вылетом, что сумасшедшим ученым лучше побыть подальше от двора. По крайней мере, до тех пор, пока не отойдет Великий Князь. Уж очень он зол на профессора.

В тот же день, еще не растаяла на фоне гор, серебристая точка дирижабля, мы с ученицей ушли устанавливать мины. И весьма вовремя, потому что не прошло и трех суток с момента нашего возвращения, они сработали.

Глава 8

Лес неприветливо встречал незваных гостей. Хмурые, насупленные ели, казалось, следили за каждым шагом отряда, цеплялись колючими ветвями за бушлаты, словно пытаясь остановить, не пустить в свои владения. Никифор нервничал. Он чувствовал спиной недобрые взгляды, слышал шорохи в густых зарослях, но каждый раз, когда оборачивался, там оказывалась лишь пустота.

«Проклятье! — ругнулся про себя кентарх, — Чувствую себя как мальчишка, начитавшийся страшных сказок»

Он оглядел свой отряд. Полсотни тяжеловооруженных пехотинцев и семьдесят гвардейцев Лакапиных, во главе с наследником рода — вот и все войско, брошенное на поиски «бандитов», посмевших бросить вызов самому протоспафарию.

«Найти и покарать!», — передразнил про себя Никифор Стиллиана. Легко сказать — найти! В этих проклятых лесах можно спрятать легион, не то, что шайку разбойников.

Никифор с презрением покосился на идущего чуть поодаль Василия Лакапина — командира федератов. Высокий, худощавый, с выбивающейся из-под щегольской шапки огненно-рыжей прядью, он казался чужеродным элементом среди угрюмых бойцов. Еще и шапка эта, сшитая по старинной новгородской моде — из дорогих тканей, с алым верхом и горностаевой опушкой. Весь вид молодого дворянчика вызывал у Никифора лишь горькую усмешку. Как и лицо Лакапина — бледное, с тонкими чертами, скорее подходящее завсегдатаю модных салонов, чем закаленному в боях воину.