Соломенное сердце (СИ) - Алатова Тата

И как-то теперь Даня станет выкручиваться?

— На веки вечные? — пригорюнился он. Выглядело искренне. — Это слишком долго. Может, моя волшебная Чудушка, простите меня уже завтра? Ну или хотя бы через три дня?

Очаровательный. Трогательный. Самоуверенный.

Мальчишка.

Васса засмеялась, отчего речушка слегка вспенилась, немного забурлила.

— Понадобится хорошее подношение, человек, — сообщила она. — Что ты можешь преподнести?

— О, вам понравится, — заверил Даня вассу пылко.

— Посмотрим, — мурлыкнула она и отпрянула, уходя обратно в реку. Даню снова окатило водой, уже с ног до головы, и он вскочил, отряхиваясь, как собака. Засмеялся.

— Женщины, — провозгласил он с удовольствием.

— Преподношение? — переспросила Поля скептически. — Например?

— Разные духи любят разное, — проговорил Даня с видом учителя, — вассы равнодушны к материальным дарам, они предпочитают все необычное, красивое.

Тут он оглянулся на речушку и шутливо погрозил кому-то пальцем.

— Подслушивать нехорошо, лапоньки. Пойдем, Поленька, я расскажу тебе все в машине. Не будем портить вассам сюрприз.

Поля тоже заглянула в прозрачную водную гладь, но ничего необычного там не увидела. Пожала плечами и потопала за прыгающим Даней к внедорожнику. Он даже не подумал переодеться и привычно развалился, как был, в мокрой футболке. Ну и ладно, по такой жаре может даже приятно.

— Ну говори уже, — поторопила его Поля, когда они отъехали подальше.

— У меня есть тайное оружие, — весело объявил Даня.

— Ты что, носишь в своих рюкзаках все на свете?

— Лучше, Поленька, лучше. У меня есть ты.

— Прости? Ты хочешь принести меня в жертву? — удивилась она. — Утопить или что-то подобное? Имей в виду, я буду отчаянно сопротивляться. Ты тощий и не похож на силача, так что у меня неплохие шансы тебя поколотить. Учитывая волю к победе и всякое такое.

Даня захохотал, запрокинув голову.

— Поленька, — всхлипнул он, — девочка моя подозрительная. Сразу видно, что ты росла при князе, что тут скажешь. Человеческие жертвоприношения запрещены с 1741 года, а я законопослушный малый. Нет, есть конечно исключения, но это явно не наш случай. Ты, моя ненаглядная, напоешь духам воды свои колыбельные.

— А я соглашусь? — задумалась Поля.

— А ты нет?

— Тоже хочу подношение, — неожиданно для себя сказала она. Поля никогда не была капризной или жадной, но тут в ней что-то пробудилось. Может, память духа поля, которым она (возможно) прежде была. А может, что-то другое, девичье, ревнивое.

Почему это всем дары, а ей дырка от бублика.

Даня фыркнул.

— Договоримся, — легкомысленно заверил он ее, — я же мастер переговоров. Просто скажи, что тебе нравится. У меня есть янтарный браслет, хочешь? Во-первых, он симпатичный, а во-вторых — отгоняет муннов. Мне его подарил он мужик из Каменки, я его с итрами на карьере подружил…

— Не браслет, — прервала его Поля и надолго замолчала. Чем ниже они спускались, тем больше селений им встречалось. Как правило, они находились в отдалении от дороги, но любопытные местные жители все равно выбегали из своих домов, привлеченные гулом мотора.

Даня дружелюбно махал им руками. Если он собирался жить в Высокогорье тихо, не привлекая к себе особого внимания, то явно не с того начинал.

Деревьев тоже становилось все больше, горы уступали место земле, и через несколько часов они въедут в полосу тундры, где и пряталась Сытоглотка, приют охотников. Дорога оказалась длиннее, чем Поля ожидала, наверное придется искать ночлег. Еда и палатки у нее были в багажнике, но Даня с его неиссякаемой общительностью наверняка захочет остановиться в какой-нибудь деревеньке.

Что же Поле попросить у него?

Она бы охотно позаимствовала жизнелюбие и беззаботность, веселость и эмоциональность, поскольку все еще ощущала себя неполноценной соломенной куклой. Вроде как по всем признакам человек, но человек, которому ничего особенно не хочется и который ни к чему особенно не стремится.

Поля просто водила свои фуры, туда-сюда, сюда-туда. Ей нравились дорога и монотонность своего бытия, она понимала важность своей работы, но порой, совсем редко, этого казалось недостаточным.

Как будто жизнь проходит где-то в другом месте, там, где Поли нет.

Прежде такие мысли ее почти не беспокоили, так, слегка царапали, но последние дни рядом с Даней что-то изменили. Он был таким бестолковым и энергичным, таким настоящим, что хотелось то ли поставить его в угол, а то ли просто наблюдать за ним, как за резвящимся на полянке щенком.

Нет, Поля не хотела быть такой, как Даня, еще чего не хватало, она слишком разумна для подобных нелепостей, но…

Это крохотное, почти незаметное «но».

Собственная ущербность, которую Поля так старалась не замечать.

— Ты так глубоко задумалась, — дружелюбно заметил Даня, который для разнообразия некоторое время терпеливо хранил молчание. — Не знаешь, что попросить у харизматичного молодого человека?

— А что еще у тебя есть?

Он насупился, размышляя над ответом.

— Хочешь, я на тебе женюсь? — предложил рассеянно.

Поля покачала головой. Что за человек, сплошные глупости в голове.

— Я тебе вроде как сестра, — напомнила она холодно.

— Вот еще, — обиделся Даня. — Меня вычеркнули из семьи князя, почему ты все время об этом забываешь. Я Стужев, а не Лесовский. Сту-жев!

— Ну и ладно, — покладисто согласилась Поля. — Хочу знать, кем была моя хозяйка из лесной хижины. Старуха, которая меня создала. Как тебе такой договор?

— За пару песенок? — возмутился Даня. — Да это грабеж. Я ведь даже не могу вернуться в тот лес.

— Порасспрашивай муннов, вьеров, еще кого-нибудь. Кто у нас великий балабол?

— Ну давай попробуем, — неуверенно пробормотал Даня. — Мне и самому интересно, кто спас меня от неминуемой гибели. Слушай, а ты в волчицу случайно не перекидываешься? — без всякого перехода спросил он с неподдельным интересом.

Поля чуть не вылетела из поворота от изумления.

— Сбрендил совсем? — поразилась она.

— Ты сама слышала, как ты рычишь?

— Ну… Егорке нравится.

У Поли мигом испортилось настроение. Как будто она выбирала быть непонятным чудом-юдом!

Помрачнев, она впала в привычную неразговорчивость, к счастью, Даня задремал, не отвлекая ее от дороги.

Разумеется, он возжелал переночевать «вон в той очаровательной деревне», а не в палатках. Ничего очаровательного в деревне Поля в упор не видела — самое обычное высокогорное поселение, в котором даже не потрудились разобрать ржавеющий на околице трактор, с полями кукурузы, с запахом дыма от дровяных печей и меланхоличными коровами, бредущими домой на вечернюю дойку.

Она остановила внедорожник далеко от деревни, но это ничуть не спасло их от досужего любопытства. Стайка детворы высыпала им навстречу, облепив автомобиль, как комары.

Следом появились и взрослые, которые конечно же слышали о Поле, девушке, которая возила товары через Гиблый перевал. Это означало, что ей будут передавать приветы для родни, оставшейся по ту сторону гор, совать для них гостинцы и расспрашивать о тамошнем житье-бытье. Следом посыпятся упреки в адрес князя Лесовского, который притеснял высогорчан и передавал слишком мало топлива и лекарств, и закончатся все эти посиделки далеко за полночь, отчего Поля не выспится и весь следующий день будет клевать носом.

Однако в этот раз Поля только и успела что поздороваться, как Даня сразу всем объявил, что является профессиональным разговаривающим с духами, и если у кого-то есть хлопоты с гортами или тодисами, то он готов помочь за приемлемую цену.

Казалось, в него был встроен генератор энергии. Зевая и сонно тараща глаза, Поля поплелась вслед за сельчанами, мечтая о сытном ужине, теплой бане и мягкой постели.

— Что этот Лесовский себе думает, — гудел над ее ухом тучный мужик в домотканой одежде, — что мы покорное стадо? Стерпим все издевательства? Ты, девочка, уж передай этому стервецу, что у нас тоже есть гордость.