Дураки все - Руссо Ричард

Хороший вопрос, подумал Реймер.

– Любит ли Бог уклониста?

Да. Он любит нас всех.

– Нет! – решительно возразил Хитон. – Не любит его Господь.

Ну и пошел он тогда, подумал Реймер, от зноя и богохульства у него закружилась голова. Пусть Богу будет стыдно.

– Потому что уклонист – трус.

Нет, это Бог трус.

– Уклонист полагает, будто тяжкий долг обыденной жизни – не его, и тучи, что омрачают солнце и туманят свет разума, его не касаются.

С какой стати люди должны отвечать за тучи?

– Нет, друзья, Бартон Флэтт не был уклонистом. И нам такого не завещал. И сейчас, когда он отправился в путь за высшей своей наградой…

Землей? Разложением? Червяками?

– …давайте почтим его напоследок, еще раз заявив в его присутствии…

В отсутствие, это уж точно.

– …о своей вере. В Бога. В Америку. В наш славный городок. Ибо только тогда…

Реймер вздрогнул, опомнился, задумчивость его испарилась. То ли он на миг потерял равновесие на жаре, то ли земля действительно покачнулась у него под ногами. Видимо, все же второе, поскольку и прочие собравшиеся у разверстой могилы раскинули руки, как серферы. Даже преподобный Хитон, до этой минуты, казалось, совершенно не замечавший земных забот, проворно шагнул прочь от ямы, точно ему сообщили, что колокол, который, как он полагал, звонит по другому, вообще-то зовет его самого.

Первым делом Реймер виновато подумал, что земля содрогнулась, конечно же, из-за него. Он богохульствовал, пусть и в мыслях, но Бог все равно услышал и выразил недовольство. Дабы не навлечь на себя пущий гнев Божий, Реймер собрался, все так же в мыслях, принести искренние извинения, как вдруг кто-то сказал: “Землетрясение”. Реймер, в общем, предпочитал естественные объяснения религиозным, но, по его мнению, земля содрогалась недостаточно долго – от силы секунду, – чтобы счесть это землетрясением. По ощущениям – не тектонический сдвиг, а вроде толчка, будто где-то поблизости в землю что-то ударило. Быть может, рухнул тот самолет, на который Реймер недавно глазел? Быть может, это он виноват, доигрался с пультом? Реймер достал пульт из кармана, озадаченно оглядел. И осознал, что на него все смотрят.

И Дуглас Реймер, начальник полиции, вдруг разозлился, поскольку в этом и заключалась проблема, которую он не так давно пытался сформулировать, – та самая трудность полицейской работы. Ответственность, правосудие, любовь, добродетель, наследие. Все эти слова весят не больше конденсационного следа. Напыщенный пустослов в расшитом шелковом хитоне наверняка прилично зарабатывает на цветистых речах, притворяясь, будто смыслит в подобных штуках. Но стоит земле содрогнуться под ногами, и за ответами бегут к копам. Можно подумать, они обязаны объяснять фундаментальную неустойчивость бытия. Можно подумать, они знают, как его укрепить.

Гас Мойнихан, мэр, схватил его за локоть.

– Реймер, – произнес он, явно гадая, зачем нужен пульт, если до ближайшего гаража добрая миля. – Земля, мать ее, только что затряслась как дешевое дилдо. И ты намерен просто стоять?

Вообще-то мысль неплоха. Если это действительно землетрясение, лучшего места, чем обширный и плоский Дейл, где на сотню ярдов нет ничего, что могло бы на них свалиться, попросту не найти. Но все-таки Реймер – хотя бы пока – начальник полиции, так что, видимо, должен принять какие-то меры. Надо позвонить Кэрис, решил он. Она, как правило, знает ответ – или что-то предложит, а если в конечном счете ничего не получится, посочувствует, пусть и не без сарказма. Реймер снял рацию с металлического крючка на поясе, нажал кнопку передачи, на миг задумался, откуда Гас Мойнихан знает, как дрожат дешевые дилдо – да и дорогие, если уж на то пошло, – и произнес:

– Кэрис? Вы здесь?

Нет ответа.

Скорбящие загомонили разом, и Реймеру показалось, будто кто-то произнес: “Метеор”. Что, если на участок упал метеор? И убил Кэрис прямо у коммутатора?

Мэр указательным пальцем постучал по рации Реймера:

– Если ее включить, она будет работать лучше.

И то правда. Приехав на кладбище, Реймер выключил рацию, чтобы чертов прибор не орал во время надгробной речи. Реймер включил рацию, и Кэрис откликнулась:

– Да, шеф.

– Я тут, – ответил он, хотя, по правде сказать, сам в это не верил. Конечности покалывало, будто то, из-за чего земля содрогнулась, проникло в ступни Реймера и теперь пыталось выбраться через уши и пальцы рук. Он отвернулся от какофонии голосов, чтобы лучше слышать Кэрис.

– Возвращайтесь-ка вы в город, – говорила она. – Тут такое случилось, вы не поверите.

– Это был метеор? – уточнил Реймер и направился прочь, хотя ноги отяжелели и оторвать их от земли было так же трудно, как ствол дерева вместе с корнями.

– Что? – удивилась Кэрис.

– Дуг! – позвал его мэр, но Реймер вскинул руку. Неужели не видно, что он занят?

– Это был метеор? – повторил он.

– Дуг! – Голос мэра, хоть и настойчивый, доносился словно бы издали, а ведь Реймер отошел всего лишь на несколько шагов.

– Шеф, все в порядке? – спросила Кэрис.

Вообще-то поле зрения Реймера необъяснимо сужалось. На переднем плане была рация, в которую он говорил, вдали блестящий расплывчатый экскаватор. Все остальное окутала дымка.

Реймер сделал еще шаг, и земля под ногами куда-то пропала, но, не успел он найти этому объяснение, как тут же вернулась со стуком, и шумело, причем невозможно громко, почему-то в его голове. Неужели он снова выстрелил из пистолета, как в тот день в Салли? И куда, интересно, попала пуля на этот раз?

Ты знаешь, какого я мнения о мудаках с оружием, рассмеялся в гробу судья Флэтт.

А потом – ничего.

Стратегия выхода

Едва смолк колокольчик над дверью, как Салли заметил, что Рут сверлит его глазами, и даже пожалел, что Рой Пурди уже ушел. В ту пору, когда Салли и Рут были больше чем просто друзья, этот взгляд означал бы, что на какое-то время о сексе можно забыть. Теперь же поди угадай, как Рут решит его наказать, и эта неизвестность пугала гораздо больше.

– Что ж, – сказала Рут наконец, – в одном ты, конечно, прав.

– Да? Я не специально.

– Люди и правда меняются в худшую сторону. – Она имела в виду явно не Роя. – Что на тебя нашло?

Не успел Салли ответить, как дверь мужского туалета распахнулась и появился Карл, на штанине по внутреннему шву у него расплывалось темное пятно. Сразу после операции Карл по совету врачей носил памперс, но однажды признался Салли, что это унизительно, и как только вновь обрел контроль над мочеиспускательной функцией, от памперса отказался. Беда в том, что время от времени у него случалось недержание, чаще ночью и ранним утром. Чувствуя позыв, Карл шел в туалет и терпеливо ждал над унитазом, но моча не текла – по крайней мере, пока он не натягивал штаны, что явно служило его своевольной уретре сигналом пойти вразнос. Видимо, так произошло и сейчас.

– Короче, как увидишь Руба, – не замечая пятна, произнес Карл, – скажи ему, что мне понадобится и он, и его экскаватор.

– Вообще-то экскаватор не его, – напомнил Салли. – А городской.

– Я полагаю, мы можем его одолжить. – Карл уселся на табурет рядом с Салли, и тот уловил едкий запах свежей урины.

– А с твоим экскаватором что? – спросил он Карла.

– Временно вышел из строя, – ответил он. – Стоит во дворе.

На дверце духовки висело полотенце; Салли поднялся и зашел за стойку – рискованный маневр, учитывая, что Рут в раздражении. Она неохотно пускала его туда, даже когда пребывала в добром расположении духа и Салли действительно что-то требовалось за стойкой, но сейчас ему там ничего не было нужно, да и Рут на него злилась.

– Наверняка твой дружок мэр даст его тебе напрокат.

– Так-то оно так, но я не люблю расставаться с деньгами.

– Мне ли не знать эту твою нелюбовь, ведь я на тебя работал.

– Ну так что, – произнес Карл (Салли принялся вытирать воображаемое пятно на стойке), – ты, значит, больше о сексе не думаешь?