Двойник короля 17 (СИ) - Скабер Артемий

Третий удар, четвёртый, пятый… Бужир атаковал безостановочно, словно заведённый механизм, — регулярно, ритмично, с постоянной силой и скоростью. Его боевая стойка была технически правильной, движения отработаны до полного автоматизма. Определённо не новичок с мечом в руках. Но в глазах с каждой моей лёгкой увёрткой всё яснее читалась растущая неуверенность. Он привык сражаться с противниками, которые блокируют удары, парируют их силой, отбивают клинок в открытую. А я просто не оказывался там, куда он целился.

В его расширенных глазах плескалось острое непонимание происходящего. Удары становились всё яростнее, размашистее, но и беспорядочнее одновременно, уже не столь точные и выверенные. Дыхание сбилось, стало рваным. На лбу выступил крупный пот, который тёк ручьями, капли заливали глаза, мешали сосредоточиться.

— Трус! — выкрикнул он гортанно, когда я в очередной раз ушёл от смертоносного удара. — Сражайся по-мужски!

Перевод не требовался. Смысл был ясен по злобно искажённому лицу, по срывающейся интонации. Монголы вокруг загудели одобрительно, некоторые закивали — публике явно не хватает зрелищности и крови. Усмехнулся холодно. Что ж, дадим уважаемым зрителям настоящее шоу.

Следующий его удар — диагональный, сверху вниз, от правого плеча к левому бедру — встретил уже не пустоту, а звонкую сталь. Мой короткий кинжал принял на себя всю мощь атаки противника. Звон металла о металл разрезал степной воздух, как гром. Искры брызнули во все стороны от столкновения закалённых лезвий. Бужир замер на долгое мгновение, поражённый неожиданностью. Его рука болезненно дрогнула от сильной вибрации.

Отбил второй удар, третий, четвёртый, пятый… Теперь уже не уклонялся вовсе, а методично парировал каждую атаку. Кинжал в моей руке двигался, словно живое разумное существо, а не просто кусок заточенного металла. Каждый раз лезвие оказывалось именно там, где было нужно, чтобы заблокировать смертельную атаку.

Лицо Бужира исказилось от бешеной ярости и полного непонимания. Как короткий кинжал может успешно противостоять длинному мечу? Почему этот проклятый русский до сих пор не падает наземь, рассечённый надвое?

Монголы вокруг притихли, словно воды в рот набрали. Напряжённые шёпотки пробежали по рядам зрителей, кто-то тихо присвистнул от искреннего удивления. В их тёмных глазах появилось новое чувство.

После очередного удара, который я заблокировал с лёгкостью фокусника, посмотрел на монголов из своей группы и едва заметно кивнул. Они мгновенно поняли безмолвный сигнал. Время показать зрителям, на что я действительно способен. Теперь к каждому блоку стал добавлять молниеносную контратаку. Бужир атаковал мечом, я парировал кинжалом и тут же делал ответный выпад. Останавливал остриё в миллиметре от его горла, живота, глаз, сердца…

Каждый раз наглядно демонстрировал, что мог бы легко убить, но сознательно сдерживаюсь. Кончик кинжала зависал у пульсирующей сонной артерии, затем у незащищённого бока, потом возле уязвимой подмышечной впадины. Всего на краткое мгновение, но достаточное, чтобы он и все зрители поняли суть: я играю с ним, как опытная кошка с перепуганной мышью.

Монголы застыли в мертвенном молчании. Ни единого движения, ни малейшего звука, кроме тяжёлого прерывистого дыхания Бужира и ритмичного звона стали о сталь. Даже степные кони, казалось, затаили дыхание в ожидании развязки.

Противник стал красным, словно заходящее степное солнце. Пыхтел и хрипел, как кузнечные мехи в разгар работы. Вспотел настолько сильно, что рубаха намертво прилипла к телу, обрисовав каждую мышцу. Упорно молчал, сосредоточив все силы на попытках достать меня, пробить мою защиту, нанести хоть какой-то урон. Но каждый его удар я встречал своим верным кинжалом, а затем отвечал молниеносным касанием к очередной жизненно важной точке тела. Глаза, горло, сердце, пах, подколенная ямка, ахиллово сухожилие — география мгновенной смерти, которую я изучал всю свою жизнь.

Наконец, после особенно яростной атаки, когда Бужир вложил в удар всю оставшуюся силу и злость, я поймал его запястье свободной рукой. Пальцы сомкнулись, как стальные тиски. Одно короткое, идеально выверенное движение, и меч со звоном вылетел из его ослабевшей хватки, описав в воздухе сверкающую дугу.

Не дав противнику опомниться от неожиданности, молниеносным движением оказался вплотную к нему. Кинжал прошёл сквозь грубую ткань штанов, между ног и замер неподвижно. Холодный металл коснулся самого уязвимого и дорогого места любого мужчины. Бужир мгновенно застыл, как каменная статуя, боясь пошевелиться даже на миллиметр. Дыхание его полностью прервалось, словно кто-то резко выключил воздух. Глаза увеличились до невероятных размеров, зрачки расширились так сильно, что почти не видно радужки.

В наступившей мёртвой тишине были слышны только его сдавленный хрип и моё спокойное, размеренное дыхание.

— Переведите ему! — сказал я, не убирая кинжал от критически важного места.

Голос звучал буднично, словно я заказывал чай с печеньем в дорожном трактире.

— Если хочет продолжить славный род своего великого деда, пусть по-русски чётко скажет: «Я сдаюсь!», или оставлю памятный сувенир на всю оставшуюся жизнь.

Изольда мгновенно перевела мои слова, чётко выговаривая каждый слог. Её голос звенел от плохо скрываемого удовольствия и злорадства, в глазах плясали весёлые огоньки, которые я видел крайне редко. Чистая радость от унижения наглого обидчика.

Монголы застыли в полном оцепенении, превратившись в безмолвные статуи. Лица их выражали шок, недоверие, изумление и ужас одновременно. Некоторые непроизвольно прикрыли руками собственные чресла, словно угроза магически распространялась и на них.

Люди Бужира медленно потянулись к оружию — неуверенно, словно не зная точно, стоит ли вмешиваться в поединок чести. Монголы из группы Бата тоже положили ладони на рукояти своих клинков, готовые к массовой схватке в любое мгновение.

«Я здажусь!» — произнёс неправильно Бужир дрожащим, срывающимся голосом. Лицо его побледнело, только щёки горели ярко-алыми пятнами стыда.

— Я сдаюсь! — медленно повторил я, членораздельно, словно терпеливый учитель, поправляющий особо нерадивого ученика.

Кивнул Изольде, чтобы перевела правильное произношение.

— Но русский язык всё-таки выучи, как следует. Обязательно пригодится в будущем.

Резко убрал кинжал одним молниеносным движением. Клинок исчез в пространственном кольце так быстро, что никто не успел заметить. Вот он был у самого сокровенного места, и вот его уже нет, словно всё это — галлюцинация.

Бужир тут же рухнул на колени, будто одномоментно подкосились обе ноги. Всё его тело трясло, как в лихорадке. Вблизи я отчётливо видел, как бешено пульсирует синяя жилка на виске, как судорожно дёргается кадык, как побелели до синевы костяшки пальцев, вцепившихся в сухую землю.

— Зачем вообще берёшь в руки меч, если не умеешь им толком пользоваться? — презрительно спросил Жаслан у поверженного аристократика.

Голос его буквально сочился холодным презрением. В нём не было ни капли сочувствия к побеждённому, лишь ледяная насмешка над самонадеянностью.

Бужир не ответил на оскорбление. Только безмолвно сидел на коленях, опустив голову в стыде, не в силах поднять глаза на окружающих. Затем, собрав жалкие остатки поруганного достоинства, с трудом поднялся на подгибающиеся ноги. Шатаясь, словно пьяный, подошёл к своему мечу и поднял его дрожащими руками. Хрипло приказал людям собрать парадные доспехи. Голос звучал надломленно, сипло. Его воины поспешно вскочили на коней, стараясь не встречаться взглядом с победителем.

Доспехи торопливо погрузили на запасную лошадь. Сам Бужир с большим трудом забрался в седло и, не оглядываясь назад, пришпорил коня до крови. Вся его группа ускакала прочь, поднимая высокие клубы жёлтой пыли.

Монголы из нашего отряда дружно разразились громким хохотом, как только Бужир окончательно скрылся из виду за холмом. Наверное, первый раз за всё время я видел такую искреннюю радость на их суровых лицах. Широкие улыбки обнажали крепкие зубы, глаза искрились неподдельным весельем.