Сердце Изнанки. Книга 2 (СИ) - Ковальчук Олег Валентинович

Дмитрий спросил приглушённым голосом:

— Слушай, Костя, меня не отпускает одна мысль. Ты ведь был в изнанке?

Я спокойно встретил его взгляд, не выдав ни тени сомнения.

— Был.

— Как ты выжил? — его глаза сузились. — Кто ты вообще такой? Почему не погиб?

— А ты уже жалеешь, что я там не сгинул? — я изогнул бровь, лёгкая ирония скользнула в голосе.

— Да прекрати, — он нахмурился. — Ты ведь уже понял, что я не хотел тебя убивать. Способность сработала, тебя вышвырнуло. Но… оттуда никто не возвращался. Как ты-то смог?

Я глубоко вздохнул, выдержав паузу.

— С чего ты взял, что все, кто попадает в изнанку, обязательно умирают? — спросил я, глядя ему в глаза.

— Так никто не возвращался, — Дмитрий пожал плечами, но в его голосе мелькнула неуверенность.

— Вот именно, — хмыкнул я. — Откуда нам знать, что они мертвы? Может, они просто не нашли пути назад.

— Тогда почему вернулся ты, а другие — нет? — не унимался он.

— Самому бы узнать, — покачал я головой. Я был уверен, что моя истинная способность связана с изнанкой, но её природа оставалась загадкой.

Видящий — лишь иллюзия. Часть моего дара схожая с этими одарёнными. Мне нужен был настоящий знахарь, чтобы разобраться с этой силой. Пока же я использовал её так, как умел, и это спасло нас сегодня.

— Меня волнует другой вопрос, — сказал я, переводя разговор. — Кто подослал этих ассасинов? И где мы будем хоронить эту братию? — я криво усмехнулся.

Дмитрий растерянно огляделся.

— Спрашивать не у кого, все мертвы, — развёл я руками. — Разве что у отца твоего узнать, кому он в последнее время насолил.

Дмитрий горько усмехнулся:

— Ты хотел сказать — у нашего отца, братец? — смотрел он с явной иронией, но слова эти кое-что назначили. В каждой шутке есть только доля шутки. А события минувшего дня, значительно расположили Дмитрия ко мне. Как говорится, нет худа без добра. Я едва не расхохотался, и не хлопнул его по больному плечу.

Дмитрий, конечно, не смирился с тем, что у него появился «брат», подосланный Злобиным по неясным причинам. Но он был бы глупцом, если бы продолжал ерепениться после этой ночи, которая могла стать для них последней. Его «братишка» и признание Александра Филипповича общим отцом не были искренними — скорее, это была капитуляция. Он понял, что мы на одной стороне. Не родные, но свои, союзники. Он сможет доверить мне спину в бою с общим врагом, и это уже победа. Я мысленно усмехнулся: кто бы мог подумать, что я так быстро стану частью этого дома, пусть и на своих условиях.

— Отца сейчас не трогай, — мотнул я головой. — Он ранен, ему не до расспросов. Пусть оклемается.

— Ну да, — протянул Дмитрий, бросив взгляд на Александра Филипповича, который лежал в углу, балансируя на грани сознания. — И желательно, чтобы за это время нам не подослали ещё таких же.

— Узнать, кто напал на наш род, необходимо, — произнёс я вкрадчиво, глядя ему в глаза. — И кто бы это ни был, они ответят.

Дмитрий кивнул, будто заворожённый.

— Да, те, кто посмели тронуть наш род, поплатятся, — его голос стал твёрже.

Я мысленно усмехнулся. Умница, братец. Похоже, только что я решил главную задачу — перестал быть чужаком в этом доме. Теперь мы с Дмитрием на одной стороне, против общей угрозы. Я и не думал, что так быстро стану здесь своим, особенно для этого ершистого парня.

— Может, у тебя есть предположения, кто это мог быть? — спросил я, прищурившись.

Дмитрий оглянулся на отца, чьё дыхание было слабым, но ровным, и тихо рассмеялся.

— У нас много врагов, братишка. Батюшка, как ты понимаешь, весьма азартен.

— Это точно, — протянул я, скрывая улыбку. — Когда он придёт в себя, всё же расспроси, кому мог перейти дорогу. А я поговорю с графом Злобиным. Узнаю, у кого он увёл долг отца. Может, это даст зацепку.

Я уже и без расспросов видел, как складывается картинка. Из этой истории торчали уши князя Диброва и его интриг, будто плохо скрытые нити заговорщического полотна. Не зря Пылаев так заинтересовал Злобина, что тот, бросив дела, подослал меня сюда. В голове крутилась история, рассказанная Виктором-Паладином: приспешники Диброва планировали открыть транзит культистов и тварей на земли Злобина, чтобы дискредитировать графа в глазах императора.

Пылаев, чьи земли лежали почти у границы, был одной из ключевых фигур. Через территории Викентьева и Пылаева можно было направить орды тварей прямо на земли Злобина. Если земли Пылаева не удаётся отобрать, то его проще устранить, оставив территорию временно бесхозной. А через такую брешь культисты пройдут без помех.

Всё сходилось. Пылаев — сосед Злобина, его земли граничат с графскими на обширной площади.

Но одна деталь не давала покоя: избавление Пылаева от долгов явно било по планам Диброва. Как он так быстро узнал о сделке? Не прошло и дня, а ассасины уже здесь — и не для переговоров, а для убийства.

Викентьевы? Вряд ли младший Викетьев успел бы доложить отцу и организовать покушение. Значит, всё было спланировано заранее. Кто-то, знавший о сделке, слил информацию Диброву, врагу Злобина. Кто это был — не моя задача выяснять, но у меня есть договорённость с графом, и моя благодарность ему побуждает действовать. Лучшее, что я могу сейчас сделать, — поставить Романа Михайловича в известность. А там пусть уж он решает, как быть. Злобин может сколько угодно твердить, что Пылаев ему не важен, но это ложь. Пока барон жив и в здравом уме, земли Пылаевых — буфер между тварями пограничья и владениями графа. А значит, Пылаева нужно усиливать. И раз уж это теперь мой род, я выжму из Злобина всё, что можно, для его защиты.

Я взглянул на женщин семейства Пылаевых, суетящихся вокруг раненого барона.

— Кость, — снова позвал Дмитрий, его взгляд был цепким, но уже без прежней настороженности. — Ты ведь потом расскажешь, что видел в изнанке?

— Расскажу, — усмехнулся я, выдержав паузу. — Когда сам разберусь.

Я не хотел оставлять Александра Филипповича одного в комнате. Рана могла открыться, а инстинкт подсказывал, что расслабляться рано. Одна мысль жгла сильнее усталости: внизу, у моей комнаты, лежал оглушённый ассасин. Я не всех убил — этот ещё дышал, и его можно было допросить.

Глава 2

Декорация

Слуги метались по дому, как ошпаренные. Хотя зачем — не пойму. Всё равно ни на что не могли повлиять. Паладины, как и ожидалось, держались в стороне от аристократских распрей, и не вмешивались, но вот отсутствие личной гвардии Пылаевых резало глаз. Странно.

Я я ведь упустил одно важное дело — надо было сразу разыскать главу охраны Пылаевых, если таковой вообще существовал. После нападения ни один гвардеец не показался, что наводило на мысль: либо охрана никудышная, либо её попросту нет. Те парни на воротах, что встречали нас после чёрвоточины, с автоматами наперевес, больше походили на вышколенных дворецких, чем на бойцов.

Но гвардейцев можно оставить и на потом. Сейчас моя цель была внизу — оглушённый ассасин, которого я оставил у своей комнаты. Его нужно было допросить. Я оглушил его довольно давно, так гляздишь — он очнётся, а связать я его не успел — не до того было.

В коридоре обнаружил белого кота, что с интересом уставился на меня ярко-зелёными глазами. А этот откуда здесь взялся? Раньше животных в доме не замечал. На автомате просканировал его взглдом видящего. Вроде обычный кот.

Не придав этому значения двинулся дальше.

По пути я встретил Динару, служанку. Её лицо было напряжённым, но она старалась не выдавать усталости и тревоги.

— Доброго вечера, господин, надеюсь вы в порядке.

— Принеси в мою комнату моток верёвки, покрепче, — бросил я на ходу. — И поживее.

Она кивнула и скрылась в боковом коридоре. Поднимаясь по лестнице, я влил силы в истинное зрение, следя за синей аурой ассасина этажом ниже. Она вдруг задрожала, оживая, и моё чутьё забило тревогу. Я ускорил шаг, не отрывая взгляда от ауры.