Легенда о Белом Тигре (СИ) - Алферов Екатерина

Эта дорога, древняя как сама гора, петляла между скал, иногда скрываясь в туманной дымке, иногда проявляясь тонкой ниткой на фоне зеленых склонов. Когда-то давно монахи вырубили здесь ступени, но время и дожди сделали их почти неразличимыми. Сейчас сквозь завесу тумана я мог видеть только ближайший поворот дороги, где и происходило то, что разбудило меня.

Запах крови стал сильнее. К нему примешивалась та отвратительная вонь мерзости. Я принюхался, поворачивая голову, как зверь, определяя направление запаха. Снизу, с горной тропы, что извивалась между скал, ведя к перевалу.

Что-то произошло там. Что-то плохое.

А потом я осознал, окружающую меня тишину.

Гора молчала.

Прежде этот склон никогда не бывал безмолвным. Пересвист птиц в кронах деревьев, стрекот насекомых в траве, шорохи мелких грызунов среди камней, далёкие крики орлов, парящих над долиной. Даже когда я шёл по горе, они затихали, но никогда не умолкали совсем.

Но сейчас… Абсолютная, мёртвая тишина. Казалось, будто сама гора затаила дыхание.

Я прислушался внимательнее, напрягая слух до предела. В этой неестественной тишине можно было различить лишь биение собственного сердца да гулкое эхо далёкого водопада где-то за северным хребтом.

Животные всегда чуют беду раньше людей. Они прячутся, замирают, пережидают. И если притихла вся гора…

Я неожиданно для себя обнаружил, что издаю низкий, утробный рык. Моя глотка и грудь вибрировали от мощного звука, пальцы напряглись, выпуская когти. Надо объяснить чужакам, кто тут хозяин.

Моё тело отреагировало прежде разума — мышцы напряглись, плечи развернулись, колени слегка согнулись, готовые к прыжку. По коже побежали мурашки, волоски на руках встали дыбом.

Взгляд привычно выхватил самый безопасный путь вниз, к источнику запаха. Не по открытой тропе — слишком заметно. Между камнями, по узкому каменистому жёлобу, полускрытому зарослями.

Я двинулся вниз, не давая себе времени на размышления. Тело словно само знало, что делать. Каждый шаг был точным, выверенным. Там, где обычный человек карабкался бы с трудом, я двигался плавно и быстро. Руки и ноги находили уступы и трещины инстинктивно, без усилий мысли. Когти служили дополнительными зацепками, впиваясь в мягкий мох и камень.

Я перепрыгивал с уступа на уступ, использовал гибкие ветви кустарников для спуска, скользил по осыпям мелких камней, сохраняя равновесие там, где любой другой кубарем полетел бы вниз. Всё это происходило в полной тишине — ни единого сорвавшегося камешка, ни одной хрустнувшей ветки.

В голове промелькнула мысль, — а мог ли я так раньше? — и пропала. Я знал, что не мог. Сейчас было не до рефлексии. Сначала надо разобраться с проблемами.

За поворотом тропы открылась небольшая каменная площадка — один из редких ровных участков на крутом склоне. Место, где обычно путники делали привал перед последним рывком к перевалу. Замедлив шаг, я начал красться, прижимаясь к скалам, сливаясь с тенями деревьев. Тропа была всего в нескольких десятках метров ниже. Оттуда доносились звуки — влажное хлюпанье, треск разрываемой плоти, тяжёлое, неритмичное дыхание.

Приблизившись к повороту тропы, я замедлился и осторожно выглянул из-за скалы.

Моим глазам предстала сцена кровавой бойни.

Три тела в тёмной поношенной одежде — судя по виду, бандиты — лежали в лужах собственной крови. Один с разорванным горлом, второй с распоротым животом, третий обезглавлен, его голова соединялась с телом лишь маленьким кусочком кожи. Тела изломанные. Смерть наступила недавно — кровь ещё не успела свернуться.

В стороне, прижавшись к скале, сидел старик с седой бородой, одетый в серое одеяние травника. Лицо в крови, одна рука безвольно повисла, но он ещё дышал. Рядом с ним валялась опрокинутая корзина с травами и корнями. Я заметил среди них женьшень — редкий, ценный корень, за который многие готовы убить.

Что ж, картина понятна. Лихие ребята решили поживиться за счёт старика, но запах крови привлёк мерзость. Какая ирония. Хищники оказались жертвами.

Я снова взглянул на тропу. Там, в центре площадки возвышалось… чудовище.

На первый взгляд — огромный дикий кабан, но гнусная вонь, окутывающая его и поднимающаяся рваными клубами тёмной дымки вверх, говорила, что это уже не зверь. Его шкура, покрытая грубой щетиной, пульсировала чёрными венами, словно под ней текла не кровь, а жидкая тьма. Глаза светились болезненным жёлтым светом. На боку набухала отвратительная опухоль, похожая на гигантскую бородавку. Она, казалось, жила своей жизнью — пульсировала и увеличивалась с каждым куском плоти, который чудовище с мерзким хлюпаньем и чавканьем вырывало из тела одного из бандитов. Я мог поклясться, что на мгновение разглядел в этой мерзкой массе бородавки подобие рыла.

Но самым жутким было то, что существо не просто пожирало мясо. Когда его клыки вгрызались в тело, из ран вытягивались тонкие нити серебристого света, которые тварь всасывала вместе с кровью и плотью. С каждой поглощённой нитью опухоль на боку увеличивалась, а тело жертвы становилось серым, иссушенным.

Душа. Тварь пожирала души!

Откуда я это знал? Просто знал и всё. Это мерзость — существо из изнанки мира, паразит, искажающий живое, созданный, чтобы убивать.

Во мне закипал тяжёлый гнев. Оно пришло на мою гору жрать.

Как оно осмелилось⁈

Я буду защищать свою территорию. Любой ценой.

Холодная и расчётливая ненависть накрыла меня. Это не должно быть тут. Это не имеет право существовать. Мерзость должна быть уничтожена.

Старик заметил меня. В его глазах вспыхнула надежда, тут же сменившаяся ужасом. Он слабо дёрнул здоровой рукой, явно пытаясь прогнать меня. Мол, беги, пока цел.

Разумный человек так бы и поступил. Но во мне поднималась волна ярости, затмевающая разум. Мерзость на моей горе.

На моей территории!

Оскверняет мои владения!!!

— Эй! — рявкнул я, выходя из-за скалы. — Это моя гора!

Мой голос прозвучал ниже и глубже, чем раньше. С рычащими нотками, которых не бывает у людей. В горле у меня как будто клокотал мой гнев, стремясь вырваться наружу.

Существо медленно подняло морду от разорванного тела. Его жёлтые глаза сфокусировались на мне. Из пасти, полной гнилых изогнутых клыков, капала чёрная слюна, смешанная с кровью. Тварь издала звук — не рык, не визг, а нечто среднее, напоминающее скрежет металла по стеклу.

— Прочь отсюда, — прорычал я, и мой голос прозвучал ниже и громче, чем я ожидал.

Чудовище перестало жевать и уставилось на меня, склонив массивную голову набок. В его взгляде мелькнуло что-то, похожее на удивление — если такое существо вообще способно удивляться.

А затем оно бросилось на меня. Существо рванулось вперёд с неожиданной для своей массы скоростью. Полтонны искажённой плоти тараном неслись на меня.

Инстинкт сработал быстрее мысли.

Я метнулся в сторону, перекатился, оказался за спиной твари. Она с разгона врезалась в скалу. Посыпались камни, эхо удара разнеслось по ущелью. Мерзость взревела от боли и ярости.

Я едва успел отскочить, когда туша пронеслась мимо, снося все на своем пути. Каменистая почва задрожала под моими ногами. Тварь затормозила, разворачиваясь с чудовищной ловкостью и готовясь к новому броску.

Когда кабан снова атаковал, я был готов. В прыжке, который человек совершить не смог бы, я перемахнул через него, оказавшись у твари на спине. Мои руки действовали будто сами по себе — когти впились в жесткую кожу, с легкостью вспарывая её, как лезвие вспарывает пергамент.

И это было правильно, я знал, что мои когти не подведут.

Из ран хлынула чёрная густая жидкость, забрызгав меня с головы до ног. Она была черной, вязкой, совсем не похожей на кровь обычных животных. Она жгла кожу, воняла тухлятиной и болотом. Но боль только разжигала мою ярость. Я наносил удар за ударом, разрывая шкуру, добираясь до того, что заменяло твари внутренности.

Чудовище взревело, мотая головой и пытаясь сбросить меня. Я держался, продолжая наносить удары, целясь в шею и в места соединения головы с телом. Каждый удар находил цель. В тот момент я существовал только здесь и сейчас — в битве, которая казалась странно знакомой, будто отголосок других сражений, которые я не помнил, но которые мое тело не забыло.