Легенда о Белом Тигре (СИ) - Алферов Екатерина

Мне как будто что-то подсказывало, куда надо бить. Мой разум словно раздвоился: часть меня действовала чисто инстинктивно, со свирепостью животного, а другая холодно анализировала ситуацию, выискивая слабые места, просчитывая варианты атак.

Туда! За ухо! Туда, где кожа тоньше, а кости слабее.

Существо билось подо мной, пытаясь сбросить. Одним резким рывком тварь развернулась, и мощный удар головой отправил меня в полёт.

Я сделал кульбит, перевернулся прямо в воздухе и врезался в ствол сосны с такой силой, что кора треснула и полетели щепки. Такой удар сломал бы человеку позвоночник и ноги, но я лишь пружинисто отпрыгнул и ощерился. То, что этот бой не будет лёгким я уже понял.

Существо снова пошло в атаку. Теперь оно двигалось медленнее — раны замедляли его, чёрная жидкость сочилась из десятков порезов. Но в жёлтых глазах по-прежнему горела смертоносная ярость.

Я встретил атаку лицом к лицу. Нырнул под удар клыков, оказался рядом с головой твари и вцепился когтями в её горло. Зверь внутри меня ликовал — это была идеальная позиция для смертельного удара.

Существо забилось сильнее, пытаясь стряхнуть меня. Но моя хватка была мёртвой. Я рванул когти в стороны, разрывая горло твари, выпуская потоки чёрной жидкости.

Мерзость пошатнулась. Её движения стали неуверенными, глаза помутнели. Я вонзил когти глубже, целясь в то место, где у нормального животного был бы позвоночник.

Казалось, победа близка. Я чувствовал эйфорию охотника, загнавшего добычу.

Но мерзость не была бы мерзостью, если бы не преподнесла гнусный сюрприз…

Глава 2

Старый Вэнь

Тварь завизжала и неожиданно резво метнулась, ударив меня об скалу. Раз! Ещё раз! Мне перехватило дыхание от боли, я разжал когти и отпрыгнул в сторону.

Мы замерли друг против друга тяжело дыша. Чёрная жижа с хлюпаньем лилась из разорванной шеи мерзости, любое другое живое существо уже бы погибло, но не эта тварь. Она нажралась достаточно плоти, чтобы длить и длить своё существование.

Проклятье, я должен добраться до сердца и раздавить его, тогда мерзость сдохнет!

Я только примерился напасть снова, как опухоль на боку существа внезапно вздулась и лопнула с влажным хлопком. Из неё хлынуло нечто чёрное, студенистое, быстро растекающееся по земле. Но вместо того, чтобы просто растечься лужей, эта субстанция взбурлила вонючими пузырями и начала формироваться, собираться, обретать объём и конечности.

За считанные секунды рядом с первым существом возникло второе — меньше размером, но с такими же жёлтыми глазами, полными ненависти и голода.

Я аж взрыкнул. Да вы шутите… Тварь… разделилась. Прямо у меня на глазах.

Я отпрыгнул назад, тяжело дыша. Лохмотья, служившие мне одеждой, пропитались чёрной слизью. Мои руки дрожали от напряжения. В голове стучала одна мысль: я недооценил противника.

Одна мерзость, даже раненая, была серьёзным врагом. Теперь их стало две.

Они окружали меня, двигаясь с жуткой синхронностью, словно управляемые единым разумом. Первая тварь — ослабленная, но всё ещё опасная — заходила слева. Вторая — меньше, но свежая и быстрая — справа.

Старик-травник молча наблюдал, прижавшись к скале. В его глазах я прочёл то, что предпочёл бы не видеть — понимание неизбежного. Что ж, смирение для малых и слабых, но не для меня!

Я не могу отступить. Не на моей земле.

Старшая мерзость издала тонкий визг, и обе твари бросились одновременно, смыкая клещи с двух сторон. Я принял боевую стойку, готовый уклоняться и нападать.

Время словно замедлилось. Я видел, как растягиваются в гримасе пасти чудовищ, как подрагивают их искаженные мышцы под шкурой, испещрённой чёрными венами. Слышал влажный хруст их суставов и хлюпанье внутренностей, в которых плескалась жирная тьма.

В последний момент я прыгнул вверх, оттолкнувшись с такой силой, что взлетел над атакующими тварями. Они столкнулись друг с другом в том месте, где мгновение назад стоял я. Приземлившись на выступающий из склона корень, я мгновенно развернулся и бросился к младшей твари, которая ещё не успела прийти в себя после столкновения.

Мои когти вошли точно между лопаток существа. Её шкура ещё не успела загрубеть, как у старшей. Я чувствовал, как плоть раздирается под нажимом, как прорываются внутренние органы. Отвратительное ощущение — словно погружаешь руки в болотную трясину, полную гниющих останков. Меньшая тварь завизжала, извиваясь подо мной, но я не останавливался. Инстинкт вёл меня глубже, сквозь слои скверны, к сердцу, туда, в самый центр, к тому, что пульсировало внутри.

— Сдохни! — прорычал я, чувствуя, как мои пальцы смыкаются вокруг твёрдого объекта размером с кулак.

Я резко вырвал свою добычу из сотрясающейся туши, разбрызгивая кровь и чёрную жижу.

Это было ядро — сгусток тьмы, пульсирующий и вибрирующий, словно живое сердце. Я сжал его со всей силы, и оно лопнуло в моей ладони с тихим хлопком, обдав меня фонтаном чёрной жидкости. Существо под моими ногами содрогнулось в агонии и замерло.

Но первая, старшая тварь уже пришла в себя. Она атаковала сбоку, и я едва успел отскочить. Её клыки чиркнули по моим рёбрам, разрывая и без того жалкие лохмотья одежды и оставляя глубокую рану. Боль обожгла, заставив зарычать, но странным образом обострила чувства.

Кабан был ранен, ослаблен, но всё ещё опасен. Он кружил, прихрамывая на одну ногу, жёлтые глаза сузились до щёлочек. Чёрная жидкость сочилась из множества ран на его шкуре, но он явно не собирался сдаваться.

— Ты уже мёртв, — выдохнул я. — Просто ещё не понял этого. Никто не ходит по моей горе без разрешения, и тебе придётся заплатить.

Тварь бросилась на меня в последней, отчаянной атаке. Её голова была опущена, клыки нацелены на мой живот. Вместо того чтобы уклониться, я прыгнул навстречу, перевернувшись в воздухе и приземлившись на спину кабана. Когти моих ног впились в его бока, удерживая меня на месте, пока руки искали путь к ядру.

Его раны от нашего прошлого боя не успели затянуться, я вцепился в шкуру, раздирая её сильнее.

Кабан взбесился. Он крутился волчком, бился о скалы, пытаясь сбросить меня. Чёрная кровь заливала нас обоих. Я чувствовал, как её едкие испарения разъедают кожу, но не отпускал.

— Где? — прорычал я, погружая руки глубже в разорванную плоть существа. — Где твоё сердце, тварь?

И тут я нащупал его — глубоко под лопаткой, там, где у обычного животного находится сердце. Твёрдый, пульсирующий шар, излучающий холод. Источник мерзости. Ядро старшей твари оказалось крупнее, с неровной поверхностью, покрытой бугорками и впадинами.

Я обхватил его обеими руками и резко дёрнул, вырывая из плоти. Существо издало крик — не животный рёв, а тонкий, почти человеческий вопль, от которого волосы встали дыбом. Его тело выгнулось дугой, все мышцы напряглись в последней судороге.

Ядро пульсировало в моих руках, пытаясь вырваться, будто обладало собственной волей. От него исходили тонкие чёрные нити, которые обвивались вокруг моих пальцев, впиваясь в кожу. Оно знало, что умирает, но не собиралось сдаваться. Оно жаждало пожрать меня, кусалось в ответ, как загнанная в угол крыса. Боль была невыносимой, но сквозь неё пробивалась моя ярость. И ярость была сильнее.

— Ты. Не. Принадлежишь. Этому. Миру, — процедил я сквозь стиснутые зубы, сжимая ядро.

Оно сопротивлялось, но с каждым мгновением его сила слабела. Наконец, с хрустом, похожим на треск льда, ядро раскололось в моих руках. Волна тёмной энергии ударила меня в грудь, отбрасывая назад. Я пролетел несколько метров и врезался в скалу, на мгновение потеряв сознание.

Когда зрение вернулось, я увидел, что от тварей не осталось ничего сверхъестественного. На земле лежали два обычных кабана — один крупный, старый, второй поменьше, молодой. Мёртвые животные, ничего более. Их шкура, прежде пульсирующая чёрными венами, теперь была обычного бурого цвета, иссохла и потрескалась. Глаза — не светящиеся жёлтым, а тусклые, обычные кабаньи глаза, ввалившиеся в череп.