Легенда о Белом Тигре (СИ) - Алферов Екатерина

Тьма отступила. Мерзость исчезла. Её больше ничего не держало в нашем мире.

Я поднялся на ноги, ощущая, как дрожат колени. Ярость боя отступала, и её место занимала боль. Царапины и порезы на теле горели огнём. Но хуже физической боли было осознание того, что только что произошло. Я бился с чудовищами из потустороннего мира. И победил. Голыми руками. Вернее… когтями.

Я посмотрел на свои руки. Они были покрыты чёрной слизью, которая постепенно испарялась на солнце, оставляя на коже красные следы ожогов. Когти медленно втягивались, руки вернулись к более человеческому виду. Тело успокаивалось, зверь внутри засыпал сном победителя, удовлетворённый битвой.

Мерзость изгнана.

Только сейчас я заметил, что старик-травник не убежал. Он всё ещё сидел, прислонившись к скале, и смотрел на меня широко раскрытыми глазами. В его взгляде был не страх, как я ожидал, а… благоговение?

Стыд накрыл меня неожиданно. Он видел. Видел мои когти, мою ярость, моё безумие. Видел, что я дикий зверь. Стал невольным свидетелем того, какое я чудовище… Я отвернулся, готовый бежать обратно в пещеру, скрыться в своём логове, подальше от людских глаз.

Нельзя, чтобы меня видели. Нельзя, чтобы меня нашли!

— Подожди, молодой господин, — слабый, но удивительно твёрдый голос остановил меня. — Не уходи, воин.

Я замер, не оборачиваясь. Часть меня хотела исчезнуть, тенью раствориться среди скал и деревьев, уйти в свой мир, где не звучат слова и нет места людям. Но другая — человеческая часть — жаждала чего-то… Странная тоска снова сдавила мне грудь.

— Ты… не боишься меня? — хрипло спросил я, всё ещё стоя спиной к старику.

— Боюсь ли я того, кто только что спас мою никчёмную жизнь? — В голосе старика послышался слабый смешок. — Старый Вэнь ещё не лишился разума окончательно. Я знаю, что такое благодарность.

Я медленно обернулся. Старик пытался подняться, опираясь на скалу, но его нога подогнулась, и он со стоном опустился обратно.

— Эти разбойники, — проговорил он, морщась от боли, — они не просто избили меня. Кажется, они сломали мне ногу. Хотели забрать женьшень, который я искал три года… Хоть я не желал им смерти, но они получили по заслугам.

Я нерешительно подошёл ближе, всё ещё готовый отпрыгнуть при первом признаке страха с его стороны. Но старик смотрел на меня и не прятал взгляд. Я не видел в его глазах отвращения, и не чуял от него злобы.

— Меня зовут Лао Вэнь [*], — представился он. — Я травник из деревни Юйлин, что лежит в долине за южным перевалом.

Я молчал, не зная, что ответить. Своего имени я не помнил. Кто я? Что я? Эти вопросы бились в моей голове, как пойманные птицы.

— У тебя есть имя, молодой господин? — мягко спросил Лао Вэнь, словно читая мои мысли.

— Я… не знаю, — честно ответил я. — Не помню.

Старик внимательно посмотрел на меня, словно оценивая.

— Что ж, — наконец произнёс он, — это необычно, но не невозможно. Бывает, что человек теряет память после сильного потрясения или удара по голове.

Человек. Странно было слышать это слово по отношению к себе после того, что только что произошло. Он видел во мне человека. Только был ли я им? Разве у людей есть когти?

— Ты назвал эту гору своей, — продолжил Лао Вэнь. — Ты живёшь здесь давно?

— Не знаю, — повторил я. — Помню только пещеру наверху. И то, что гора… моя.

— Интересно, — пробормотал старик. — Очень интересно… Я слыхал, что на этой горе живёт особенный хранитель, но никогда не встречал его лично… — Затем он посмотрел мне прямо в глаза. — Молодой господин, мне нужна твоя помощь. Я не могу сам добраться до дома с такой ногой. Не согласишься ли ты проводить старика?

Я отступил на шаг. Спуститься в долину? К людям? Туда, где едкий дым. Часть меня — звериная часть — протестовала. Люди опасны. Люди непредсказуемы. Но человеческая часть… человеческая часть хотела идти туда, хотела увидеть других людей.

— Я живу один, на окраине деревни, — словно почувствовав моё смятение, добавил Лао Вэнь. — Только мы с моей внучкой. Мы не станем болтать направо и налево о нашем спасителе.

Я заколебался.

Я просто схожу и посмотрю. Если люди обозлятся или испугаются, я убегу. И снова вернусь сюда… Но что-то… что-то как будто звало меня, просило покинуть гору. Знать бы, как называлось это чувство, этот тихий зов.

— Хорошо, — наконец ответил я. — Я помогу тебе добраться до дома.

Старик благодарно кивнул, но сначала надо было прибраться. Я перетащил кабанов к пропасти и швырнул их вниз, в ущелье. Туда же отправились тела разбойников. Волки, лисы и стервятники разберутся с ними. Гора пожирает всех, но перевал должен быть чист. Не знаю почему, но я был уверен, что разлагающиеся тела помешают течению энергии. Я присыпал песком пятна крови. Над дальним перевалом собирались облака, ночью будет дождь, он смоет все следы.

Я подошёл, чтобы помочь старику подняться. Он был лёгким, почти невесомым, хоть и опирался на меня всем телом. От него сильно пахло травами, корнями и землёй — простые, честные запахи, без примеси лжи или страха. Он даже не поморщился, хотя я был уверен — от меня воняло. Откуда-то из глубины памяти пришло непонятная мысль о том, что он хороший целитель, раз может сдержаться и не выказать отвращения.

— Мы пойдём через южный перевал, — сказал Лао Вэнь. — Путь неблизкий, но другого нет.

Я кивнул и бережно повёл старика вниз по тропе, стараясь выбирать самые ровные участки. Спустя несколько шагов я оглянулся на место битвы. Если не приглядываться и не принюхиваться, то как будто ничего и не случилось. Я отвернулся.

— Ты знаешь, что это были за твари? — тихо спросил я, продолжая спуск.

Лао Вэнь вздохнул.

— Скверна, — коротко ответил он. — То, что не должно существовать в нашем мире, но иногда находит дорогу. Обычные животные, искажённые тёмными силами.

Я никогда столько много не разговаривал, как сегодня, у меня першило в горле, но раз уж начал… Я должен знать.

— Откуда они берутся?

Старик вздохнул.

— В старых книгах пишут о разрывах, трещинах между мирами. В таких местах течение времени и пространства искажается, позволяя тьме просачиваться из мира Демонов. Обычно эти разрывы незначительны и быстро затягиваются. Но иногда…

Он замолчал, и я не стал настаивать. И так понятно, иногда тьма сгущается и появляются такие — как эти кабаны. Мерзости. Противоположные истинному творению Неба, созданные лишь пожирать и уничтожать, но им никогда не суждено насытиться.

Мы продолжили спуск в тишине.

Перевал оказался сложнее, чем я ожидал. Тропа петляла между скалами, то поднимаясь, то опускаясь, иногда сужаясь настолько, что приходилось буквально протискиваться между каменными стенами и обрывом. Где один я бы пробежал во мгновение, приходилось останавливаться. С травником это было непросто, но я обнаружил, что обладаю удивительной силой и выносливостью. То, что для обычного человека было бы непосильной задачей, для меня оказалось лишь лёгким неудобством.

Постепенно пейзаж менялся. Голые скалы сменились лесистыми склонами. Сосны уступили место широколиственным деревьям. Воздух стал более влажным и тёплым. Мы спускались в долину.

Когда мы спустились с перевала, а деревья стали ровнее и из скрученных ветром борцов превратились в густой лес, я выломал ему ветку, ободрал сучья, и у старика появился надёжный костыль.

Мы продолжили путь, и теперь Лао Вэнь шёл увереннее, опираясь на костыль. Запахи продолжали меняться. К лесным ароматам примешивались новые — я чувствовал близость человеческого жилья. Дым от очагов, причём не один — я различал как минимум пять разных источников. Дым от сжигания сосновых дров, более едкий запах соломы, сладковатый аромат горящих фруктовых веток.

Затем появились запахи и звуки домашних животных. Свиньи, куры. И навоз — коровий, лошадиный, козий — все они пахли по-разному, создавая характерную для деревни тяжёлую смесь запахов. Я поморщился.

Воняет.

— Мы почти пришли, — сказал Лао Вэнь, когда солнце уже клонилось к закату. — Видишь дым над деревьями? Это Юйлин.