Девушки бури и тени - Нган Наташа

– Ещё помедленнее – и мы бы отправились в прошлое, – язвительно замечает Бо. – Вы же Бумажный народ, – добавляет он с нетерпеливым кудахтаньем, почёсывая подбородок и глядя на меня поверх своего плоского кошачьего носа.

– Бо! – Нитта бросает на него хмурый взгляд.

– Что? Я говорю, что любой, кто родился без защиты от непогоды, много потерял.

– Может быть, стоит вернуться, – снежинки припорошивают пятнистый мех Нитты, и она рассеянно проводит рукой по лбу, проявляя беспокойство. – Мы пока ничего не нашли, а Леи, похоже, замёрзла до полусмерти. Меррин был прав. Это была плохая затея.

Бо кладёт руку на костлявое бедро:

– Вот ты уже доверяешь Пернатому? Ну же, сестрёнка, да что может знать эта птичья башка?

– А ты не хочешь слушаться Меррина только для того, чтобы позлить его? – парирует Нитта.

– Как думаешь, зачем я согласился взять Леи на нашу небольшую охоту? – ухмыляется мальчик-леопард. – Без обид, малышка, – обращается он ко мне, – но я это сделал отнюдь не из-за твоих навыков выслеживания.

– Зато нам заметно помогли твои навыки выслеживания, – замечаю я. – Что в итоге нам удалось добыть?

Пока Бо удивлённо вскидывает голову, я выпрямляюсь и расправляю плечи, и хоть я почти вдвое ниже брата и сестры леопардов, я всё равно чувствую себя сильнее.

– Я попросила вас взять меня с собой сегодня, потому что мне надоело прятаться в храме. Прошло уже больше двух недель. Если я ещё целый день буду слушать бесконечное пение Хиро, а остальные будут тренироваться в боевых искусствах или обсуждать тактику ведения войны, не давая мне чем-либо заниматься, у меня расплавятся мозги, – я поправляю шарф и сжимаю руки в перчатках в кулаки. – А теперь, не могли бы мы перекусить чем-нибудь вкусным? От жареного таро меня уже тошнит.

Нитта колеблется, но Бо вскидывает руки:

– А знаешь что? Принцесса права. Если я съем ещё хоть кусочек таро, я сам в него превращусь, – с театральным вздохом он опрокидывается на спину. Снежинки падают вокруг него дождём. – Смотрите, – хрипит он в притворном ужасе, моргая на нас из ямы в снегу. – Уже начинается! Я превращаюсь в таро. И чувствую себя… как чистое таро, – он вскакивает, его пальто покрыто льдом, и он сияет своей широкой кривобокой улыбкой. – Понятно? Как чистое таро?

– Братишка, – вздыхает Нитта, – Твои шутки просто о-таро-вательны!

Мы втроём смеёмся над ним, смех звучит в жуткой тишине заснеженного леса, пока громкий треск слева не прерывает наш разговор. Мы резко оборачиваемся, сердце подскакивает к горлу, но я лишь вижу, как комок снега, который сидел на ветвях баньяна, с тяжёлым шлепком падает на землю.

Нитта и Бо выходят из защитных поз, которые они приняли инстинктивно.

Бо фыркает, отпуская нож, висящий у него на поясе.

– Боишься снега, сестрёнка? Боишься, что твои прелестные волосы станут мокрыми и растреплются?

Взгляд Нитты скользит в его сторону:

– Не думай, что я не заметила и твоей реакции, – однако она осторожно оборачивается, поднимает нос и принюхивается. Её уши подёргиваются, прислушиваясь. Затем она делает шаг вперёд. – Пошли, – говорит она. – Там точно что-то есть. И, Леи, на этот раз держись поблизости.

Мы продолжаем идти в кружащейся белизне. Я стараюсь не отставать от брата и сестры, их гибкие тела, свойственные Касте Луны, легко скользят между стволами покрытых льдом деревьев. Пока Нитта и Бо аккуратно расчищают слои снега каждым движением поджарых леопардовых задних конечностей, я неуклюже пробираюсь через толстые сугробы. Снежный покров глубиной мне по колено. Деревья своими корнями хватаю меня за сапоги. Каждое дуновение холодного воздуха режет горло, но, несмотря на холод, под пальто и меховым шарфом, обёрнутым вокруг шеи, проступают капельки пота.

Демоны не сбавляют темпа. Мы останавливаемся только затем, чтобы сделать глоток воды из фляжки на поясе Нитты или проверить, нет ли признаков животного, которое они с Бо выслеживают. Брат и сестра склоняют друг к другу головы, чтобы вполголоса обсудить его следы.

После часа сосредоточенного выслеживания Бо нарушает молчание.

– Мы приближаемся, – объявляет он, идя на пару футов впереди, наполовину скрытый белой простынёй.

Нитта задирает нос ещё выше:

– Ты прав. Я тоже что-то унюхала. Острый, мускусный запах… как думаешь, кто это может быть?

– Наверное, это твой восхитительный естественный аромат? – предполагает её брат.

Нитта закатывает глаза.

– Видишь? – спрашивает она, указывая на ближайшее дерево.

Мы с Бо подходим ближе. На коре чуть ниже уровня моей головы виднеются две глубокие борозды. Они выглядят свежими: их покрывает лишь тонкий слой снега.

Бо оглядывает следы:

– Возможно, это большой горный козёл.

– Подожди, – говорю я, отступая назад, чтобы рассмотреть низкие, переплетающиеся ветви дерева. – Это манговое дерево. Манговое дерево, – повторяю я с благоговением. – Здесь обычно идёт снег? Здесь не такое высокогорье, если растут баньяны и фруктовые деревья.

Ни один из них не понимает моего удивления.

– Из-за Порчи происходят всевозможные и странные климатические изменения, – говорит Нитта, пожимая плечами, затем поворачивается к брату, наморщив лоб. – Это большой козёл. А может быть, и як.

– Фу, надеюсь, что нет. У яка мясо отвратительное на вкус.

– Ты снова хочешь таро на ужин?

– Лучше таро, чем задница яка.

Нитта вглядывается вперёд, в сверкающие сугробы, её округлые уши подёргиваются. Как и у брата, они украшены пирсингом и кольцами из потускневшего серебра и золота, и тусклый зимний свет отражается от них, когда она смотрит влево и вправо.

– Сюда, – говорит она, уже двигаясь.

Бо подмигивает мне:

– Готова поучаствовать в охоте, принцесса?

– Каким образом?

– В качестве приманки, – отвечает он с усмешкой.

Я сердито смотрю, как он идёт. Я не сразу придумываю ответ. Я топаю по снегу, готовая что-то возразить, но тут моё внимание привлекает движение слева.

Я замираю. Сердце громко бьётся в тишине покрытого льдом леса.

Тихий, пустой лес.

Под шарфом у меня по коже бегут мурашки.

— Вы... вы уверены, что здесь только одно животное? – спрашиваю я у леопардов впереди.

Нитта и Бо оборачиваются и заставляют меня замолчать одинаковыми взглядами зелёных глаз.

— Нужно вести себя тихо... – начинает Нитта.

Раздаётся хруст снега. Она резко разворачивается, принимая защитную стойку. Бо указывает на вихри. Он плавно вытаскивает нож, а Нитта снимает с плеча лук. Она держит его перед собой левой рукой, а правой достаёт стрелу из колчана на спине. Одним быстрым движением она вставляет оперённую на конце стрелу и отводит правую руку назад, натягивая тетиву и кладя кончик стрелы на костяшки пальцев левой руки. Её поджарые мышцы напрягаются под хлопчатобумажной рубашкой, Нитта целится в ледяной воздух, но не выпускает стрелу.

Ещё рано.

Навострив уши, с сосредоточенным лицом, она крадётся между деревьями. Бо слегка приседает, двигаясь за ней, сжимая пальцами свой метательный нож.

Неуклюжими руками в перчатках я нащупываю на поясе свой нож. У него короткое простое лезвие — запасное для остальных. Крепко сжимая его, я следую за братом и сестрой, изо всех сил стараясь придерживаться пути, который они прокладывают своими точными шагами. Кожу покалывает от беспокойства. Несколько раз мне кажется, что я улавливаю какое-то движение — не впереди, где Нитта и Бо поднимаются по зимнему склону, а краем глаза. Неясные очертания чего-то большого и... нечеловеческого. Но когда я смотрю, там ничего нет. Только густые завитки блестящих снежинок. Холодный ветер, тяжёлое дыхание и глубокая, приглушенная метелью тишина.

Нитта и Бо теперь двигаются быстрее. Хотя я изо всех сил стараюсь не отставать, разрыв между нами начинает увеличиваться. Впереди Нитта резко поворачивает и уводит нас вверх по крутому склону. Справа от нас мерцает замёрзший водопад. Дыхание вырывается густыми облачками. Я пытаюсь не отставать — и тут пальцы ног цепляются за скалистый выступ под сугробами.