Дочь друга - Зайцева Мария

И я бы не сказал, что выигрываю.

У нее тяжелый взгляд, у Лизы Серовой. И есть, в кого.

А я… Я – сам дурак.

Но оторваться от нее не могу. Не в моей это власти с некоторых пор. И она чувствует, маленькая засранка, она понимает, что силу надо мной имеет, что с ума сводит. Понимает и вовсю пользуется.

И я… Я тоже пользуюсь.

– Я могу быть свободна? – прерывает разогнавшегося Митягина Лиза. Таким, истинно королевским тоном. Маленькая дрянь. И взгляд еще на него переводит, полный превосходства.

Митягин булькает и затыкается.

– Д-да… – сипит он, – но в следующий раз…

– Хорошо, – покладисто кивает Лиза и улыбается, – в следующий раз, когда меня захотят изнасиловать среди белого дня у памятника Ленину, я позволю им это сделать, чтоб ни в коем случае не превысить пределов необходимой самообороны…

– Елизавета Викторовна, вы перегибаете сейчас…

– Нет, товарищ подполковник, – улыбается она очаровательно-няшно, – это меня чуть не перегнули через колено… И, если бы я не владела, как вы говорите, «оружием, которое всегда со мной», то сейчас вы бы расследовали совсем другое дело. И я выглядела бы совсем по-другому. Вы бы лучше за всякими уродами следили, которые считают, что девушка в юбке всегда что-то кому-то должна. Может, и преступлений было бы меньше.

Выдав это все, она берет сумочку и делает шаг по направлению к двери.

Митягин молча сторонится, пропуская ее.

– Пропуск, подождите! – спохватывается он, протягивает пропуск Лизе, та царственным жестом берет его и кивком благодарит.

После разворачивается и идет в по коридору.

Мы с Митягиным молча смотрим ей вслед.

– Говорю же, резкая девочка… – бормочет Митягин, – а кто у нее родители?

– Тебе это не надо, – обрубаю я его, – а вот данные потерпевших… Скинь мне, хорошо?

Митягин переводит взгляд на меня, и в глазах его все больше понимания:

– Вот как? Везучий ты подонок… Она же тебе в дочери годится.

– Ей двадцать, – отрезаю я.

– Ну, а тебе сорокет корячится.

– Не твое дело, Митяй, – мне не хочется говорить на эту тему. Я вообще не готов обсуждать это. Ни с кем. Даже с собой.

– Это понятно, Лазарь, – вздыхает Митягин. И добавляет с грустью в голосе, – вперся ты, брат…

– Херни не пори.

– Да я-то что? Я сейчас пойду и нажрусь все же… А вот ты… За ней побежишь… А за бабами бегать – последнее дело, Лазарь…

– Вот только твои советы мне нужны, – рычу я уже с досадой. Потому что прав Митяй. Побегу. Догонять. Дурак. – Данные на потерпевших не забудь мне скинуть.

– Хорошо, – кивает Митягин, – но, Лазарь… Если что-то… То не в моем районе, понятно?

– Не учи.

– Ну бывай… Забегай, если что…

Он еще что-то говорит мне вслед, но я уже не слышу.

Потому что иду.

Верней, не иду, а бегу.

Догонять.

И это – полный и окончательный трындец, который только и может случиться в жизни любого нормального мужика.

Догонять.

Хотеть женщину, на которую тебе, по-хорошему, да и по-плохому тоже, даже смотреть не стоило никогда.

За всю свою жизнь я насмотрелся вдоволь таких жестких трешовых ситуаций, что думал, что прививку получил от подобного.

А! Еще над бесом в ребро ржал.

У нормального мужика никакого беса в ребро быть не может. Он головой думает, нормальный мужик, а не…

Мне кажется, в то время, когда я такие вещи самоуверенно думал и даже проговаривал на многочисленных пьянках с друзьями, кто-то наверху тщательно записывал каждое мое слово.

Чтоб потом предъявить счет за слова.

И наказать за каждое из них.

За самоуверенность мою дурную.

Любовью наказать.

Глава 3

Лизу догоняю уже на крыльце отделения. Стоит, смотрит в небо, щурится.

На мгновение замираю, залипая на чистой нежной мордашке. И в очередной раз поражаюсь тому, что не узнал ее два месяца назад, при нашей первой встрече…

Впрочем, я никогда особо не обращал внимания на детей. А она для меня была именно ребенком.

Да и видел я ее до всех этих событий редко. Может, раза два или три, еще когда женат был и приезжал к Серовым на какие-то праздники, как партнер и друг.

С самим Серовым мы виделись часто, постоянно пересекались на обедах, в спортклубе моем он был почетным гостем, форму поддерживал. Ну, и выпивали пару раз в месяц, чисто в мужской компании. Расслаблялись. Развлекались. Наш город, хоть и большой, но не столица, круг общения довольно узкий, а мы еще и дружили.

В последние два года как-то дела развели, видел я Виктора пару раз всего, общался с его сыном Матвеем, тоже по делам.

У меня – сеть популярных спортивных центров и элитный спортклуб чисто для своих. Потому все пути так или иначе ведут ко мне.

Матвей – самбист, очень сильный боец, но, естественно, при таком отце на спорт ставку не делал, а ушел в бизнес.

Про то, что у Виктора еще и дочь имеется, я как-то и забыл…

Семьи, дети, особенно мелкие – это то, что на периферии. Не в центре внимания.

А вот теперь…

В центре.

Лиза чувствует мой взгляд, поворачивается, независимо вскидывает подбородок:

– Спасибо.

– И долго ты так фестивалить планируешь? – вздыхаю я, делая шаг к ней. Ближе.

Отсюда, с расстояния метра, я чувствую ее запах, и в голову торкает, словно от хорошей дозы никотина.

Я не курю. Иногда позволяю себе хорошие сигары или кальян, если обстановка располагает.

Но молодость была бурной, так что…

Лиза – это чистая, концентрированная молодость. Свежесть. И меня ведет от нее.

Невольно раздуваю ноздри, пытаясь втянуть побольше этого сладкого дурмана, так необходимого сейчас.

– Это ты о чем? О том, что надо было дать этим уродам? – усмехается она, – тоже считаешь, что девушка в короткой юбке сама нарывается и ищет приключений?

– Я о том, что ты ходишь без охраны и попадаешь в истории, – мой тон невыносимо нравоучительный, и от этого самому противно.

Мне хочется пожалеть ее, обнять, поцеловать. Ощутить ее в своих объятиях… Но мы уже месяц как не в тех отношениях.

Я сам все прекратил.

И это было правильным.

Вот только… Смотрю на нее – и болит внутри.

– Пф-ф-ф, – фыркает она и отворачивается, – ладно, больше не буду. И тебя не побеспокою.

– Я не об этом, Лиза! – придерживаю ее за руку, останавливая, потому что засранка уже развернулась, чтоб сбежать со ступенек и свалить в неизвестном направлении.

– А о чем? – она неуступчиво щурит на меня свои яркие глаза, и я мысленно приказываю мозгам начать работать уже, а не плавиться от этого рентгеновского излучения.

Я должен придерживаться выбранной линии поведения.

Я сделал хрень, глупость, подлость по отношению к человеку, который помог мне когда-то.

Исправить не получиться, но спустить все на минималках…

– За последний месяц я тебя два раза вытаскивал из полиции и один раз – со стойки гоу-гоу в самом паршивом клоповнике города. Чего ты добиваешься, Лиза?

– Я? – она делает шаг ко мне, становясь совсем близко, и глаза ее колдовские горят, словно у ведьмы, завораживают, – я живу своей жизнью… Как ты мне советовал, помнишь? Я – молодая, мне еще гулять, развлекаться… – ее голос все ниже, уже не голос – шепот, откровенный, от него мурашки по коже скачут. И все внутри пламенеет… Я словно в бездну проваливаюсь… – встречаться с мальчиками… – добавляет она, – моего возраста… Да, дядя Сережа? Я же все правильно делаю… Почему вы ругаетесь?

Последнюю фразу она мне в губы выдыхает… Тепло-тепло…

А я – дурак дураком… Стою и жадно вдыхаю этот сладкий нектар из ее губ…

– Я же так точно следую вашим советам… – Она добивает меня, маленькая ведьма, – я – послушная…

О, черт…

У меня провал в памяти случается, определенно, потому что следующее, что я осознаю: как мы неистово целуемся у меня в машине на заднем сиденье, прямо возле отделения полиции.

Лиза сидит на мне, юбочка задрана, мои лапы – на ее бедрах. И огонь, такой огонь по венам, дикий просто!