Дочь друга - Зайцева Мария

Ее губы еще вкуснее, чем я помнил. Еще слаще! А стоны, тихие, нежные, я их готов пить вечность, сцеловывать с ее кожи, жадно, жарко помечая собой везде!

Мне чисто атавистически нравится, что эта девочка – моя и только моя. Мне принадлежит! И хочется, чтоб это видели все! Чтоб знали! И трогать не смели!

Все в городе знают: то, что принадлежит Лазарю, трогать нельзя!

Это касается и ее, моей безумной сладкой болезни!

Ее – в первую очередь!

Я понимаю, что то, что происходит сейчас – полная потеря меня, как человека слова, как друга, как самостоятельной личности. Это распад. Разрушение.

И какое же оно вкусное, это разрушение!

Какое пленительно нежное!

Невозможно отказаться.

Невозможно остановить.

Лиза трется о меня грудью, тихо вскрикивает, шокированно распахнув измученные поцелуями губки, когда я сдираю с нее все, что мешает сейчас, злит, раздражает.

Вскрикивает и… покорно позволяет делать с собой все, что мне так хочется в эту минуту.

И эта покорность сводит с ума, заставляет звереть, быть жестким и грубым.

И Лизе это нравится, я точно знаю.

Я никогда с ней не нежничал. Даже в наш первый раз.

Мы сходим с ума в тесном пространстве машины. За тонированными стеклами – белый день. Ходят люди, гудят тачки, лают собаки…

Но этого мира нет для нас. И нас нет в нем.

Мы – полностью закуклены в нашей, одной на двоих, вселенной. И это кажется таким правильным…

Лиза откидывается на мне, запрокидывает голову, длинные волосы мотаются по спине, и я перехватываю их, наматываю на кулак. Привычно.

Это уже привычно.

Как быстро я привык к ней, к этой сладкой ведьме. К этому наркотику, единственному в моей жизни.

Наркотик разрушает, даря забвение и яркие краски…

Я никогда не пробовал, но отчетливо теперь понимаю… Почему.

Потому что невозможно отказаться. Невозможно прекратить. Я пытался, ломало страшно. Весь этот месяц…

Я не смог.

Слабак.

Глава 4

Два месяца назад

– Лазарь, ты уверен, что они пойдут на это?

Я досадливо щурюсь на доставучего Пашку, своего приятеля еще со школьных времен, отпиваю еще виски, довольно неплохой, кстати, но не самый лучший. И это – минус заведению. Если позиционируешь себя, как элитный, то все должно быть на высшем уровне.

И выпивка, и обслуживание, и все остальное. Но у нас, как всегда, чуть-чуть не дотягивают.

Считается, все самое лучшее – для столицы. А периферия и так сожрет. Почему-то никому не приходит в голову, что тут, на периферии, делаются серьезные бабки. Что тут сидят люди, готовые платить за качество. Но именно за качество, а не за попытку в него.

Я отставляю стакан, перевожу взгляд на сцену. Здесь, с випа, отличный обзор на нее и на танцпол.

Последнее, естественно, не просто так. Многие из тех, кто будет заказывать вип, не прочь расслабиться с девушками. И не из ассортимента клуба, а из диких. Обычных девчонок, изо всех сил рвущих жилы, чтоб попасть сюда, в это дорогое заведение.

Они приходят, полные надежд, расслабляются, танцуют… И, очень часто, реально кого-то находят. Но вот только не на серьезное, так, на ночь. Или даже на пару часов.

В целом, всех все устраивает, я думаю.

А еще думаю, что давно уже ничего подобного мне не хотелось. Лениво как-то стало, особенно после развода.

Кто-то, получив штамп о расторжении, пускается во все тяжкие. А у меня такой потребности не было никогда. Просто потому, что я и в браке не сильно себя ограничивал. Собственно, по этой причине мой брак и закончился.

И теперь я думаю, кем надо быть, чтоб сейчас, имея все возможности, поднимать свой зад, топать вниз, окучивать какую-нибудь девочку, из тех, что не на зарплате у клуба. Это надо же о чем-то говорить… Делать вид, что слушаешь. Делать вид, что интересно. Хотя бы первые полчаса, пока не затащишь ее в отдельный кабинет.

Да и в кабинете этом… Неудобно.

Или я старый стал?

– Лазарь! – Пашка нудит, пытается добиться моего внимания. Ему позарез нужны бабки на какой-то левый проект. Он, по сути, только для этого сюда и прорвался. Знал, что хозяин заведения, еще один наш школьный приятель, Вазген, меня обязательно позовет.

Вот и просочился. Он всегда был настырным, еще со школы. Вот только слишком легким. Ни одного дела до ума не довел, все летал и летал. И теперь, похоже, летает.

Ну и пусть летит. Мимо.

Деньги у меня, конечно, есть. Но вкладывать их непонятно во что я не буду, пусть хоть самый лучший из друзей попросит.

Хотя, будь на месте Пашки Серов, например, я бы дал.

Но это Серов.

У Серова своих бабок хватит, чтоб купить десяток таких клубов. И проекты у него все продуманные и с хорошей прибылью.

А у Пашки за последние три года только долги и понты.

– Паш, мы тут, вроде, отдыхаем, – не выдерживаю я, – давай о делах потом.

– Хорошо… – обижается Пашка, – давай я тогда к тебе приеду, во вторник, скажем?

– Созвонимся, – неопределенно отвечаю я, отворачиваясь.

Телефона моего у него нет, а моего секретаря он уже месяц пытается обойти. И никак.

Я отворачиваюсь, снова смотрю вниз, на танцпол. Взгляд скользит по извивающимся в танце телам, не тормозя ни на ком конкретно.

Все сливается в одно.

– Как тебе у меня, брат? – хозяин заведения, Вазген, отрывается от ленивого разговора с кем-то из своих братьев, наливает мне еще виски.

– Хорошо, – нейтрально отзываюсь я, – красивый интерьер.

Вазген, чувствуя, что я что-то не договариваю, щурится серьезно:

– Что не так, Лазарь? Давай честно.

– Да нет, в целом все неплохо, – я не горю желанием исправлять чужие косяки, мне за это не платят, но все же не выдерживаю, добавляю, – поставщика спиртного смени.

– Плохой виски? – сжимает губы Вазген.

– Не самый лучший, – киваю я. – Для обычного заведения сойдет, но у тебя же… – тут я делаю паузу, но совсем маленькую, чтоб это не звучало насмешкой, – лучшее.

Вазген с досадой отворачивается, матерясь по-своему под нос, набирает кого-то на телефоне:

– Зайди.

Спустя секунду открывается дверь, заходит высокий парень с вечным выражением холуя на лице. Не люблю таких. В глаза смотрит, а сам у тебя ворует. На таких у меня интуиция. Неправильный выбор персонала у Вазгена.

С одной стороны, понятно, почему своих не поставил, хотел уровень другой. А с другой… Хотя, и свои воруют…

Вазген что-то кротко говорит парню на своем, и тот, чуть побледнев, спешно выходит.

Еще через мгновение прибегают официанты и полностью меняют сервировку стола.

Я смотрю, как на стол ставится синяя пузатая бутылка шотландского виски двадцатилетней выдержки, усмехаюсь. Интересно как…

Поворачиваюсь к Вазгену и снова не удерживаюсь, советую:

– Управляющего тоже меняй.

Бывший одноклассник кивает.

Он далеко не дурак, хоть и бабло не полностью его, а семейное. Но Вазген неплохо его преумножает и правильно вкладывает.

– Спасибо, дорогой, – говорит он, – и прости за это.

Я усмехаюсь, снова смотрю вниз, на танцпол. Почему-то взгляд в этот раз тормозит на тонконогой фигурке у самого бара. Она не танцует, просто стоит и болтает с другой девчонкой.

А я смотрю, как плавно покачивается из стороны в сторону длинных хвостик волос, кончиком достигая крепких ягодиц, обтянутых свободными джинсами. Между поясом джинсов и топом – белая полоска кожи.

Ничего особенного, но почему-то привлекает…

– Кто-то нравится? – понимающе кивает на девчонку Вазген, и я прихожу в себя.

Быстро прикидываю, надо оно мне или нет, и решаю, что не надо. Завтра у меня встреча с Серым, договорились на спарринг с утра. А для этого надо быть в форме.

Серый – не тот парень, что будет щадить. Он моложе, сильнее и шустрее. Как раз то, что надо, чтоб в тонусе себя держать. С бойцами своего возраста мне неинтересно. А вот такой, молодой и дерзкий, как раз тот самый выход из зоны комфорта, дающий качественный скачок вперед.