Ученица скверного мага (СИ) - Ярошинская Ольга

— Не все, — ответила я.

Сунув руку в карман юбки, достала хлопушку и резко дернула за веревочку, засыпав кабинет конфетти.

— С праздником плодородной Камары, — добавила я и ринулась к выходу.

— Напишешь два дополнительных доклада, или я не допущу тебя к экзамену! — бросил Хэл в спину.

Дверь за мной захлопнулась, и я перевела дух.

Итак, я снова студентка второго курса академии скверны. Мне девятнадцать. Я жива. И главное — я свободна! И я сделаю все возможное, чтобы не повторить уже пройденный путь.

1.1

В другом конце коридора радостно завизжали мои старые — молодые — подруги. Я выполнила задание, станцевала перед новым преподом, доказав, что любая дурость мне по плечу.

Раньше это и правда казалось неслыханной дерзостью и даже отвагой. Теперь я смотрела на собственные выходки со снисходительной жалостью. Бестолочь — так назвал меня Хэл и, в общем, был прав.

Подружки побежали ко мне, но сейчас я просто не смогла бы вести себя как прежняя Летти. Мне нужна была пауза, точно как Хэлу, чтобы перевести дух.

Я согнула большой палец левой руки, так что ноготь впился в ладонь, линия жизни вспыхнула серебром, рисуя дорожку, и через мгновение я перенеслась в место, где не была уже пять лет, с тех самых пор, как мой дом сожгли. Но теперь он вновь стоял передо мной.

Ноги подкосились, и я без сил опустилась в траву, мягкую и пушистую, как кошачья шерсть, вытерла мокрые щеки. Башня Сол-Лерман, огромная, надежная, вечная, раскинула ветви под звездным небом. Великий дом первого круга, моя семья… В окнах горел свет, по лестницам, обвивающим ствол как вьюнки, муравьями сновали слуги.

В доме бурлила жизнь, и он казался незыблемым, как земная твердь. Но если я не изменю ход событий, то через два года его сожгут, пепел развеют, а мою семью уничтожат. Всех, кроме меня.

Хэлвиг Крэйг выторговал меня у сол Кхаров. Уж не знаю, во сколько это ему обошлось, но магичка-портальщица открывала новые возможности для его изысканий, а сол Кхары благоволили одаренному хрономагу. Путешествие во времени — кто бы знал, что это вправду возможно?

Так что в прошлом я отделалась десятком плетей, изодравших мою спину, ошейником, связавшим меня с Крэйгом, и меткой.

Сейчас она распустилась на запястье полностью. То ли звезда, то ли изящный белый цветок с острыми лепестками. Связаны навсегда. Иногда я недоумевала, зачем Хэл это сделал. Мало ошейника? Надо заклеймить еще душу? Я дернула рукав, прикрывая метку. Надо будет раздобыть широкий браслет, пока не придумаю, как убрать эту штуку.

Но пока я просто вдыхала ароматы влажной земли и трав, слушала хор лягушек, облюбовавших заросший рогозом берег круглого озера, и наслаждалась роскошной ночью, опустившейся на Сол-Лерман. Звезды рассыпались по черной глади воды, будто кто-то опрокинул над ней шкатулку с фамильными бриллиантами, но вскоре поверхность смялась от ветра, дохнувшего со стороны второго круга.

Я зябко поежилась. Лето кончилось. Я толком не помнила, как прожила его: балы, пикники, поездки к родне. Ах да, в том году я была влюблена, и изо всех сил старалась попасться на глаза предмету моих девичьих грез. Как же его звали…

От дома отделился знакомый силуэт и направился прямиком ко мне. Сердце прыгнуло, словно его подбили ракеткой.

Хозяйка башни всегда знает, что происходит на ее землях. Вот и мое появление не осталось тайной.

Пять лет назад мама погибла вместе с домом, отказавшись покидать его стены и защищаясь до последнего. Но сейчас она поднималась на холм, ко мне, и я, вскочив, пошла ей навстречу, а после и побежала, не чуя под собой ног.

— Летиция, детка! — мама ахнула, когда я влетела в ее объятия. — Ты меня чуть не опрокинула!

Я обнимала ее изо всех сил, чувствуя себя наконец дома.

— А сейчас совсем задушишь, — шутливо прохрипела мама.

— Я тебя так люблю! — призналась я.

Когда мама погибла, я каждый день корила себя, что слишком редко говорила ей это.

— Ты что, пьяная? — возмутилась она, отстранившись, и внимательно вгляделась в мое лицо.

— Нет, — улыбнулась я. — Просто очень соскучилась.

— Мы виделись два дня назад, — недоверчиво напомнила мама. — Но я тоже скучала по тебе, Летти. Ты голодная? В этой твоей академии вообще кормят? Ты похудела!

— А ты красавица, — ответила я, но мама лишь отмахнулась.

Она и правда была красива, София сол Лерман, хозяйка корневой башни. Ей минуло пятьдесят в том году, но для магички это не возраст. Светлые густые волосы, голубые глаза, все говорили, что я похожа на мать, но мне не досталось ни ее шикарной фигуры, ни спокойной уверенности. Хотя кто знает, какой бы я могла стать, если бы Хэл не превратил меня в свою игрушку. Теперь у меня есть шанс это проверить.

Мы направились к дому, и с каждым шагом во мне словно прибывало сил.

Я знаю, что может произойти, и не дам этому случиться.

Уже через месяц младший сол Кхар выиграет турнир скверноборцев и получит в награду артефакт, который никак нельзя давать ему в руки, — я должна этому помешать.

Что же касается Хэла… В конце концов, я не обязана рассказывать ему все. Я могу намекнуть, разбросать приманки, направить его по верному пути.

С ним или без него, я все исправлю.

Глава 2

Тюль колыхался от ветра, словно водоросли в воде, и неясные тени плавали по стенам спальни Хэлвига Крэйга.

— Время — тоже своего рода координата. — Рука Хэла неспешно скользила по моей голой спине, как будто заглаживая старые шрамы. — Так что наши с тобой таланты в каком-то смысле схожи.

— Они совсем разные, — упрямо пробормотала я, хотя мне и не хотелось с ним спорить.

Тело было таким расслабленным и невесомым, что, казалось, если бы не рука Хэла, ласкавшая мою спину, я бы уплыла, подхваченная течением ветра. И если бы не ошейник, конечно. Этот якорь держал меня крепко.

— Ты можешь остановить время, растянуть или наоборот — ускорить, а я не меняю рельеф, — добавила я.

Рука Хэла поднялась выше, пальцы запутались в моих волосах, легонько массируя и почесывая затылок, как будто я кошка. Хотя это было приятно, и я прикрыла глаза от удовольствия.

— Тут ты права, — подтвердил Хэлвиг.

После секса Крэйг всегда на редкость покладистый. Однако я знала, что он не может просто так согласиться.

— Но когда ты перемещаешься, разве ты не сжимаешь пространство? — спросил он.

Так и знала, что будет какое-то «но».

— Я ничего не сжимаю, — проворчала я. — Это не так происходит.

— А как?

— Обычно я переношусь в место, которое хорошо помню и знаю. Нужны звуки, запахи, эмоции… Я просто прыгаю.

— Как белка, — вырвалось у него, и я сжала губы.

Больше не прыгаю. Белка была на гербе моего дома, которого уже нет, а я привязана к Хэлу как цепная собака. Он почувствовал перемену в моем настроении и убрал руку. Откинув одеяло, встал с постели и пошел на кухню. А я повернула голову, разглядывая из-под ресниц широкую спину, ямочки над ягодицами, крепкие бедра. Его запястье обхватывал серебряный ремешок часов, и, подняв руку, Хэлвиг сказал:

— Пора вставать, Лета, время не ждет.

Если только ты не хрономаг. В этом случае время становится податливым как размякшая глина.

— Время, — повторил Хэл, и его голос прозвучал куда выше. — Ты опоздала, детка. Пора вставать…

Солнечный свет залил спальню, и тени испуганно шмыгнули под кровать, а я увидела перед собой маму.

— Решила прогулять уроки? — спросила она, и я мигом вскочила с кровати.

Вчера мы с ней заболтались. Вернее, говорила она — обо всем на свете, а я слушала, поддакивала и задавала ничего не значащие вопросы, отогреваясь в ее взгляде и интонациях. Отец уехал во второй круг вместе с моими братьями, и я нацепила часы Этьена, с широким кожаным ремешком, спрятавшим метку. Мама решила, что я просто соскучилась по старшему брату, но за временем мы с ней не следили. В итоге я пошла спать далеко за полночь, и теперь опаздывала на занятия.