Опасная любовь командора (СИ) - Муратова Ульяна

Парень находился в том состоянии, когда рациональные доводы уже не воспринимаются.

— При ранениях от кантрада отрезают и ноги, и руки! — выпалил он, резко сел на кушетке и подтянул колени к груди, мужественно закрывая больную ногу руками.

Я окончательно опешила, но вспомнила, чему учил Брен. Спокойным, ласковым голосом проговорила:

— Против яда кантрада не существует антидота, поэтому при ранении в руку или ногу, целители вынуждены сделать ампутацию. Иначе яд от конечностей распространится по телу, и человек умрёт. Лучше жить без руки, чем не жить вовсе, так? Тем более что в Кербенне открыли мастерскую, изготавливающую красивые магические протезы. Я однажды такой видела и очень впечатлилась. Он весь металлический, гладкий, блестящий, ещё и светится.

Пациент немного расслабился, но бледность никуда не ушла.

— У нас в части есть один капитан с протезом ноги. В секретариате, — сиплым голосом сказал он. — Но я сам протез не видел, ребята рассказывали.

— Вероятно, он раньше в пехоте служил, — предположила я, убирая скальпель за спину, чтобы не нервировать курсанта.

— Нет. У него вроде жёсткая посадка была… давно ещё…

— Ясно. Что ж, всякое бывает. Но знайте, что ампутация — это всегда крайняя мера, и любой целитель будет бороться до последнего, чтобы сохранить пациенту все его части тела.

Курсант недоверчиво спросил:

— Обещаете?

— Даю слово.

— Ладно.

Он неуверенно вытянул ногу и принялся пристально наблюдать за моими манипуляциями, пока я обрабатывала панариций. Но стоило только вскрыть нагноение, как курсант ойкнул и отвернулся, изо всех сил зажмурившись.

Вычистив нарыв, я подрезала ноготь, залечила рану заклинанием и спросила:

— Вам форменные сапоги или ботинки не жмут?

— Есть немного, — признал он. — Ну так с моим размером сложности.

Размер ноги у него действительно был… внушительный.

— Давайте так, я дам вам справку о том, что тесная обувь провоцирует воспаление, вы отнесёте её интенданту и попросите выдать вам пару на размер больше. Если ситуация повторится, приходите снова. Фамилия? — спросила я, присаживаясь за свой стол.

— Дрезег.

— Хорошо, — пробормотала я, делая запись. — Вот, держите. Вы здоровы и свободны, курсант Дрезег. Можете идти.

Он с недоверием посмотрел на свой палец, а потом потрогал. Видимо, чтобы убедиться, что я его всё-таки не ампутировала.

— И это всё? Я ничего не чувствую.

— Потому что заклинание перестанет действовать только через несколько часов, а пока поберегите ногу. В справке я указала, что сегодня и завтра вам нельзя её нагружать. Пока что всё выглядит воспалённым и розовым, но это нормально. К завтрашнему вечеру останется только небольшой шрам.

— Спасибо… — неуверенно проговорил он. — Ну я тогда пойду?

— Идите. Только медленно и осторожно. Опирайтесь на пятку, а не на носок. Возвращайтесь в казарму и соблюдайте постельный режим.

— Это я могу, — внезапно обрадовался курсант. — Спасибо ещё раз, гарцель Боллар!

— Не за что. Не болейте! И букетик свой захватите, мне тут аллергены не нужны!

Вернув непрошенные цветы, я выставила курсанта из медкабинета. На стульчике в удалении от входа уже ждал следующий пациент. Ну разумеется, командора-то на месте нет, вот и случилось нашествие недомогающих.

— Проходите, — приглашающе кивнула ему.

Когда мы оба вошли в медкабинет, курсант закрыл за собой дверь и замер, сверкая глазами.

— Присаживайтесь на кушетку и рассказывайте, — распорядилась я, и как только он отошёл от двери, сразу же её распахнула, уже чувствуя, что последует нечто не особо приятное.

И не ошиблась.

Курсант напряжённо улыбнулся и сказал:

— Я бы хотел, чтобы вы меня осмотрели. У меня с утра появилась резь в паху.

— Резь в паху? — переспросила, во все глаза глядя на этого нахала.

— Ага. Представляете? Дай, думаю, гарцелю покажу.

Последнее прозвучало одновременно самонадеянно, отчаянно и задорно. А ведь он даже младше меня на несколько лет, как ему не стыдно! Потребовалось не меньше пяти секунд, чтобы справиться с эмоциями и отреагировать достойно. Безусловно, у него могли быть и грыжа, и воспаление, и даже банальный отёк от ушиба, вот только не выглядел он ни больным, ни страдающим.

— Что ж, показывайте. Только не удивляйтесь, если осмотр будет несколько болезненным, — предостерегающе сощурилась я. — Место-то чувствительное.

— Ну так вы уж постарайтесь, чтобы было не болезненно, а приятно, — с вызовом глядя мне в лицо, проговорил курсант.

— А о чём, собственно, речь? — раздался голос командора, и вскоре он сам показался в дверном проёме.

— У курсанта резь в паху, — ни мгновения не сомневаясь, сдала я наглеца. — И он пришёл показать свой пах целителю.

— Да вы что? — деланно удивился командор, и я едва не рассмеялась, настолько забавную физиономию он скроил в этот момент. — А вы знаете, я и сам своего рода целитель. Очень хорошо от рези в паху исцеляю. Так что давайте для начала взгляну я.

Курсант вытаращился на командора, мгновенно покрылся красными пятнами и сдавленно просипел:

— Мне уже получше, спасибо. Я, пожалуй, пойду.

— Нет уж. Вы, пожалуй, останетесь и покажете вашу резь. Сначала её осмотрю я, и если на мой взгляд ваша резь будет выглядеть недостаточно резкой, я вас отправлю в Шестой гарнизонный госпиталь, где гарцель Потрбрас осмотрит вашу резь своими большими волосатыми руками. И если даже он ничего не найдёт, то я попрошу его вскрыть доставляющую вам столько страданий область и хорошенько в ней покопаться. Я же не зверь какой, всегда крайне серьёзно отношусь к здоровью личного состава.

На курсанта было больно смотреть, и в то же время мне стало смешно. Дико смешно. Настолько смешно, что я отвернулась к окну, с трудом сдерживая рвущийся наружу хохот.

— Гарцель Боллар, будьте так любезны, предоставьте ваш кабинет в моё распоряжение на пару минут. И закройте за собой дверь.

Спорить не стала, степенно вышла за дверь, плавно закрыла её за собой и только потом метнулась в тупиковую часть коридора, где ткнулась лицом в стену и дала волю истерическому смеху, от которого на глаза даже слёзы навернулись.

Пару минут спустя из моего кабинета пробкой вылетел шмыгающий носом курсант, а вслед за ним ровным шагом вышел командор, нашёл меня взглядом и явно хотел прочитать очередную нотацию, но вместо этого его губы дрогнули, а потом он широко улыбнулся и расхохотался вместе со мной.

— Рад, что у вас есть чувство юмора, — наконец сказал он, отсмеявшись. — Сегодня после вечерника жду вас на построении. Явка обязательна, я сделаю небольшое объявление.

Я лишь кивнула, не способная на членораздельную речь. Вернулась в кабинет, утирая слёзы в ожидании следующего курсанта и его рези.

Ровно в этот момент раздался громкий тягучий звон, потом он начал звучать с перепадами высоты. Внезапно наступило осознание, что это сирена. Сердце сжалось в груди и пропустило удар, кончики пальцев мгновенно похолодели.

Боевая тревога!

Прорыв!

— Занять пост! — рявкнул командор, вылетая из своего кабинета.

На бегу коснулся виска — и следом за звуком сирены меня впервые прошило его магией — крошечной молнией, что наэлектризовала тело беспокойством. Искрящаяся сеть разошлась по кругу, пронизывая здание насквозь.

Я знала, что сильные маги умеют слать зов, но никогда его не видела и не ощущала на собственном опыте. И хотя в него невозможно вложить смысл, зов Блайнера прекрасно передавал и состояние тревоги, и желание куда-то бежать, и рвение что-то делать. Меня аж на месте подкинуло. Как и всю часть.

Как ни странно, зов приглушил страх и подстегнул любопытство, сделав его жгучим и требующим немедленного удовлетворения.

Послушно метнулась в медкабинет и распахнула окно. Высунулась из него до половины и посмотрела направо, но плац спрятался за углом, а новую взлётно-посадочную полосу от меня отделяли ангары, так что ничего не было видно. Зато слышались команды, крики, топот и азартная ругань. Перегнулась через подоконник, но так ничего и не рассмотрела.