Архимаг с Терры (СИ) - Плотников Сергей Александрович

И потом, если окажется, что даже Саня гиас не стряхнет, на Аркадии можно будет уже не проверять.

Но Ксантиппа вздрогнула, не успел я закончить.

— Слушай, а я ведь ощущаю это! — воскликнула она. — Этакое давление… Я давно его начала чувствовать, подсознательно, но оно на сознательный уровень не выводилось, потому что это от тебя! И вот теперь оно стало таким сильным, что я уже его отчетливо различаю! Сбрасывать, или ждать, пока ты закончишь?

— Сбрасывай, если понимаешь, как, — кивнул я.

— Да что там понимать, ощущается примерно как слабое вредоносное заклятье из сферы медицинской магии!

— Проклятье, — усмехнулся автор первых «вредоносных заклятий». — Все пользуются термином «проклятье» или «сглаз».

— Ну нафиг эту ненаучную терминологию… Все, скинула! Ты ощущаешь что-то, Кир?

Я ощущал — или, точнее, не ощущал. Как будто заклятье, не доплетясь, пшикнуло и растворилось в воздухе. Такое случается, особенно со сложными заклинаниями! Между прочим, в случае высокоэнергетических спеллов, типа того же «светлячка», есть неиллюзорный шанс «обжечься» — то бишь получить возмущение энергетических потоков в теле, что-то сродни магическому резонансу и ощущается примерно так же хреново. Но гиасы энергии как таковой требовали мало, так что обошлось секундным головокружением и столь же мимолетной дезориентацией.

Так я Сане и сказал.

— Это правда было просто, — кивнула она. — Ну, может, не совсем просто. Если не привычен к медицинской магии, думаю, сложнее будет.

— Отрадно слышать. Ну, дальше научу тебя накладывать гиасы и попробуешь на мне. Мне тоже надо знать, что это за ощущение, и уметь сбрасывать.

— Заметано, — кивнула Ксантиппа.

— Сначала давайте все же проверим, действительно ли люди, долго пробывшие под гиасами, более уязвимы к ним, — напомнил Аркадий. — Учитывая, как часто я хожу на разнообразные переговоры, не хотелось бы подцепить паразита и даже не знать об этом!

— Ну, знать ты все равно будешь. Во-первых, с твоей внимательностью ты должен заметить энергетическую нить. Во-вторых, я так понял, если гиас простой, не артефакторный, от мага к магу, то субъект должен услышать его и понять, чтобы соблюдать.

— В Проклятье это так не работало.

— Да, я тоже удивился. Но Проклятье — конструкт на порядок сложнее. Я так понимаю, там все работает на сердечной связи с предметом-компаньоном, который уже и накладывает внутренний гиас. Такие штуки только Мастер Равновесия умеет.

— Из этого следует, что ты можешь загиасить Ксантиппу, не сообщая ей? — приподнял брови Аркадий. — Раз у вас сердечная связь. Или она тебя?

— Надеюсь, что нет! — Мы с Ксантиппой воскликнули это хором.

Потом оба засмеялись. А Ксантиппа уже серьезно добавила:

— Не думаю, что кто-то из нас шестерых может всерьез что-то утаить друг от друга… Опять же, если Кирилл наложит гиас на меня против моей воли, думаю, я смогу устроить ему знатный негативный резонанс!

— Тоже так считаю, — подтвердил я.

— Слушай, мне в принципе кажется, что Проклятье — это уникальный случай, а так все субъекты гиасов непременно о них знают! — воскликнула Ксантиппа. — Хотя, между прочим, знать о гиасе и не мочь о нем никому рассказать — даже хуже, чем не знать совсем!

— Ну, в этом случае я что-нибудь придумал бы, — приподнял брови Аркадий.

— Этого-то мы все и боимся… — пробормотала Саня так, чтобы слышал только я.

Как бы то ни было, я повторно приступил к плетению гиаса. Третий раз это скучное занятие далось мне гораздо проще, и уже через десять минут я ощущал, что гиас практически готов — на этой стадии Ксантиппа уже ощутила его и сбросила. Аркадий же хмурил брови и молчал.

— Ничего не чувствуешь? — спросил я его, злостно нарушая условия эксперимента.

— Пока нет.

У меня мелькнуло искушение не заканчивать обмотку «нитью». Но все же я довел дело до конца и произнес закрепляющую фразу:

— Аркадий Весёлов, запрещаю тебе есть мороженое!

Ксантиппа фыркнула.

— Знаешь, я понимаю, что это очень серьезно и все такое, но та-ак смешно звучит! Как будто ты с малышом разговариваешь, у которого горло болит!

Я послал ей чувство признательности за попытку разрядить обстановку, потому что Аркадий все еще сидел с мрачно нахмуренными бровями и даже не улыбнулся в ответ на ее шутку.

— А вот теперь я что-то чувствую, — наконец сказал он. — Но плохая новость состоит в том, что это скорее приятное ощущение! Как будто что-то встало на свое место.

У меня сердце ушло в пятки. Чего-то подобного я и боялся. Что местные абсолютно правы и человек под гиасами привыкает к ним настолько, что на свободе чувствует сильный психический дискомфорт, а то и получает серьезные расстройства! У нас — в смысле, на Терре вообще и в Ордене в частности — накоплена не слишком приятная статистика по бывшим детям-волшебникам; у них действительно разного рода неврозы и депрессии распространены куда больше, чем в среднем по демографической страте. Но наши психологи и психиатры всегда списывали это на травмирующий опыт: отрыв от семьи, битвы с чудовищами, необходимость повторной адаптации в обществе…

А что по своим ближайшим знакомым я ничего подобного не наблюдал — кроме, может, Свистопляса и того же Резака, но и они справились по большей части сами — так ведь эти ребята, мягко говоря, не «средние обыватели». Собственно, и дети-волшебники-то не средние, Проклятье все же делало отбор по морально-волевым качествам. Но мой ближний круг — лучшие из лучших. И Аркадий даже на их фоне бриллиант. До сих пор его душевным здоровьем слона было убить можно… Или мне так казалось.

— Действительно похоже на медицинское воздействие, — продолжал Аркадий, — но все-таки немного другое. Хм, как бы сравнить… Такое ощущение, что на какую-то поверхность внутри меня прилепили пластырь. Как будто там была рана или царапина, или какой-то изъян, и вот теперь это место надежно защищено. Ощущение внутреннего покоя, правильности…

— Гадость какая! — Ксантиппу аж передернуло.

— Гадость, — согласился наш стратиг. — Сейчас я попробую избавиться от этого… Ложного друга мага.

— Сними маскировку, — попросил я. — А то не видно, что ты делаешь.

— А, прошу прощения.

Маскировку он действительно снял, но ничего особенного видно не было. Неудивительно: медицинское воздействие на самого себя действительно не отслеживается снаружи!

— Простой способ не сработал, — вдруг сказал Аркадий. — Я попробовал действовать как Ксантиппа: словно бы скинул с себя сглаз. Никакого эффекта, хотя я почти весь резерв в это вкинул! Словно пытаешься без рычага многотонный камень приподнять. Попробую сложным.

— Каким? — спросила Саня, опередив меня буквально на секунду.

— Вмешаюсь в течение своих энергетических потоков, в том числе в сердце, — Аркадий невесело усмехнулся. — То есть сделаю то, за что в свое время напустился на Кирилла. Авось получится. Только перекушу сначала, а то сахар в крови упал от того, что я весь резерв ухнул.

С этими словами он подошел к командирскому столу, вытащил из верхнего ящика баночку орехов в меду и начал есть. Энергетические баллончики у нас кончились, а шоколад мы берегли на обратную дорогу — здесь этого было не купить.

— Знаешь что, — сказала Саня. — Тогда давай после того, как перекусишь, пойдем к тебе в спальню, ты ляжешь на кровать и я приготовлюсь к реанимационным мероприятиям. Или, может, Диму позовем?

Аркадий задумался, продолжая жевать.

— Да нет, я думаю, твоей квалификации вполне хватит. Если не получится, Дима все равно ничего не сможет сделать как врач: проблема будет чисто магическая. Я же не стану ничего никуда замыкать, так что так, как у меня с мизинцами в прошлый раз, получиться не должно.

«Не должно», ага.

Мне эта идея нравилась все меньше и меньше, но я не стал их останавливать. Если Аркадий не сможет сбросить даже такой простенький гиас, наложенный неопытным пользователем, то… То что? Совсем его из «гостиницы» не выпускать? Так не пойдет, он все еще один из лучших наших коммуникаторов!