Архимаг с Терры (СИ) - Плотников Сергей Александрович

— В сложных вариантах, особенно артефактных, как Проклятье, можно, — кивнул я. — Вот только в Проклятье источник питания гиасов от инициации не зависел: после выхода из Проклятья они исчезали у всех, неважно, инициирован человек или нет. То ли слишком сложная система гиасов, не смогли гладко настроить. То ли Мастер Плетельщик что-то напутал. Если я верно помню со слов Пустотника, именно он зачаровывал кристаллы в большей части Якорей!

Аркадий побледнел еще раньше, когда я только упомянул возможность переключения гиасов. Теперь же сидел совсем перекошенный. Удивительное зрелище, его редко так пробирает!

— То есть ты хочешь сказать, — медленно проговорил он, — что, если бы Мастер Плетельщик или кто-то другой иначе настроил кристаллы… Моя затея с сердцем была бы обречена на провал? Сердце бы я себе вырвал, но гиасы бы тут же перепрыгнули на мою собственную энергосистему и ни хрена не позволили бы рассказать?

— Выходит, так, — кивнул я. — Скорее всего, убили бы тебя сразу. Либо по программе — ты ведь важную инфу пытался разгласить. Либо неимоверной нагрузкой. У тебя совсем мало энергии в теле тогда оставалось, такие мощные «паразиты» все на себя бы отжирали!

Ксантиппа присвистнула.

— А ведь логичнее было бы так настроить! Не было бы той дыры, которой вы с Кириллом в итоге воспользовались! М-да, по тонкому льду мы все прошли…

Судя по ее эмоциональному фону, она действительно прочувствовала — по какому.

— Любая война — война ошибок, — пожал плечами я.

И выразительно замолчал.

Мне очень хотелось добавить Аркадию что-то вроде: «Так что когда тебе в следующий раз придет яркая и нестандартная идея как-нибудь себя искалечить на общее благо, лучше все-таки поискать другой способ!». Но промолчал. Не было у меня права его упрекать задним числом. Хотя бы потому, что если бы я не встретил сразу после моего демарша на АЭС полноценного (почти) мага и не получил бы так нужные мне сведения вкупе с уроками, я бы с тех пор тоже уже триста раз погиб.

Но… Ледяной ад, как меня достало, что этот тип постоянно рискует собой — хладнокровно и не очень! На мой взгляд, куда чаще, чем того действительно требуют обстоятельства.

Где я другого такого же найду, в случае чего⁈

Аркадий посмотрел на меня так, будто прочел мои мысли.

— Бодрящее осознание, конечно. Спасибо, Кирилл, Ксантиппа, постараюсь впредь быть аккуратнее.

Ну, посмотрим.

— Ладно, — сказал я. — Давайте пока отложим переосмысление ключевых жизненных поворотов и внутреннюю рефлексию! Займемся практикой.

— Судя по твоим эмоциям, ты как будто собираешься общаться с моей мамой или Никитой Павловичем! — Ксантиппа имела в виду отца Меланиппы. Мы с ним друг друга, мягко говоря, недолюбливаем. А почтенная родительница Ксантиппы — вообще отдельный разговор. — Или даже с Граниными!

Ксюшиных родителей я, разумеется, не могу терпеть еще сильнее. Никита Селиванов, при всех его недостатках, любящий отец; госпожа Зорина хотя бы искренне хочет добра своей дочери! Просто понимание добра у нее своеобразное. Но Гранины… Впрочем, об этом не стоит.

— Все еще хуже, — сказал я. — Буду накладывать на вас гиасы.

Глава 7

Гиасы разные и прекрасные

Разумеется, оба двое этих смелых экспериментатора ничуть не шокировались моим предложением, а сразу ухватили главное.

— Хочешь проверить, точно ли взрослые маги легко скидывают накладываемый кем-то гиас? — спросила моя жена. — Отлично, я в игре!

— Аналогично, — поддержал ее мой зам. — Я так понимаю, ты нас выбрал тестовыми субъектами не только потому, что только мы знаем о твоей затее, но еще и потому, что удачно представляем две разные категории? Я долгое время был под гиасами, а Ксантиппа была под ними очень недолго?

— И это тоже, — сказал я. — Хотя для чистоты эксперимента надо бы взять не Саню, а Ифигению Александровну — она вообще под гиасами не была. Но ее мы посвятим в это дело позже, если выгорит.

— Согласен. Не будем напрягать ее совесть злостными нарушениями врачебной этики!

— Да не так уж она и напряглась бы, вы недооцениваете ее гибкость, — пожала плечами Ксантиппа. — Но я согласна, чем позже она узнает, тем лучше. В принципе, можно бы вообще ей не рассказывать: я почти так же хорошо снимаю маго-нейрограммы. Могу и сама всех проверять.

— Нужна страховка, — возразил я. — Со стороны. Мы трое слишком друг другу доверяем. Если начнем баловаться гиасами, можем увлечься и не заметить.

— Так Вальтрен же!

— А Вальтрен доверяет Кириллу не меньше меня, — хмыкнул Аркадий. — И так же азартен. И его тоже может занести далеко. В любом случае, на месте Кирилла как начальника экспедиции я не стал бы скрывать от нашего штатного нейромага вопросы, которые находятся в ее прямой компетенции! Но решать ему.

— Да, это еще один довод за то, чтобы Платову посвятить, — кивнул я. — К тому же о том, что я в принципе собираюсь изучать гиасы, я ей уже сказал. Но ладно, это потом. Вернемся к гиасам. Вы знаете по себе, что их существует два типа. Одни наказывают за ослушание, другие не дают ничего сделать, пресекая на уровне намерения. Собственно, в Проклятье последние, кажется, препятствовали только разглашению информации, физически не давая говорить или писать о чем-то так?

— Насколько я помню, да, — подтвердил мой нынешний зам. — Но мне бы свериться с полным перечнем запретов и их действиям. Давно не перечитывал. Не было актуально.

Да, такой документ теперь имелся — один из многих, подготовленных в ходе работ по снятию Проклятья.

— Неважно, — я махнул рукой. — Суть в том, что второй тип запретов считается более жестким и инвазивным, накладывать его сложнее. Мастер Растений показал мне только первый тип. Спросил, нужно ли показывать второй, но я сказал ему, что мне понятен принцип, а дальше я сам — по аналогии с нашими вымышленными «чисто магическими» гиасами.

— Бедный ты бедный, — погладила меня по плечу Ксантиппа. — Столько врать! Ты это так не любишь.

— Меня это раздражает, — дернул я плечом. — Но ничего, потерпел. Хотя в данном случае я и не соврал особо. Пусть никакого особо способа наложения гиасов у нас и нет, зато я неплохо в принципе подкован в создании заклятий.

Мои собеседники кивнули, а Ксантиппа еще и послала мне ощущение гордости за мои достижения. Приятно, однако!

— Так вот, принцип я действительно понял, — сказал я. — Так что буду накладывать на вас эти самые жесткие специализированные гиасы. Они идут не на общее подчинение, а на конкретные вещи… Ну то есть можно их и на подчинение завязать, вроде как «не смогу открыть рот, если пытаюсь солгать такому-то». Но не обязательно.

— Может, лучше с общим сначала попробовать? — спросила Ксантиппа. — А то какой-то так себе эксперимент получается. Ты меняешь сразу две переменные: и субъект, и тип гиаса!

— Не хочу накладывать на тебя общий гиас. Вот ты сама чувствуешь, как не хочу!

Ксантиппа послала мне ментальное подтверждение.

— Ну, на меня-то можно, — пожал плечами Аркадий.

— И карьеру тебе загубить? — хмыкнул я. — Прикинь, если снять действительно не удастся? Бастрыкин обязательно узнает и обязательно отправит тебя в отставку! Он и так-то время от времени вяло пытается нас развести. Видно, не хочет, чтобы два его лучших мага сильно-то между собой дружили.

— Есть такое. Но если я выйду в отставку, всегда можно открыть парикмахерскую.

Сказал он это, правда, без особого вожделения. С высокими должностями такая беда: можно, конечно, уйти растить капусту, как Марк Аврелий, но без тебя-то все точно посыпется! И Аркадий это понимал, по-моему, еще лучше меня.

Подготовить все так, чтобы после твоего ухода точно не рассыпалось хотя бы лет десять — это высший пилотаж управления, редкое мастерство. По-моему, Аркадий им не то что не овладел, но даже и не знал, как подступиться. И вообще для него, с его любовью все взваливать на себя, это самое трудное.