Архимаг с Терры (СИ) - Плотников Сергей Александрович

— Так, — сказал мой зам. — Это и есть раб? Как я понял, он у тебя под гиасом?

— Твоя прозорливость подобна рентгену, — сообщил я ему. Да, по коммуникатору я это Аркадию сказать не мог, но он был одним из троих людей в экспедиции, которые знали, зачем я отправился сегодня к Мастеру Растений. Естественно, он без труда вычислил остальное.

— Да он смельчак, — заговорил Аркадий, переходя на древнеоросский. — Находится в компании самого безумного архимага со Старой Терры и его поднятого из мертвых слуги, и даже штаны не обмочил!

Мальчишка съежился еще сильнее.

Мы переглянулись.

Да, чувством юмора, осознанностью или смелостью тут даже близко не пахнет. Впрочем, откуда у ребенка в его положении такая роскошь?

— Что будем с ним делать? — спросил наш новый стратиг многозначительным тоном. — Мне лично раб не нужен.

— Мне тоже, — медленно произнес я.

Я хотел добавить что-то типа «зато мне нужен ученик» — надо же с чего-то начинать! Объяснить мальчику его положение. А как только парень успокоится, можно провести допрос. Видимо, с Аркадием в виде «чуть более плохого полицейского». Но что-то меня останавливало. Положение ученика здесь, на станции Цветок Равновесия, в некоторых отношениях не слишком отличалось от положения раба. И было, пожалуй, даже опаснее. То есть успокоится ли он, если сменить его статус — большой вопрос!

— Зато мне нужен паж! — вдруг услышали мы голос от двери.

Вальтрен перешагнул порог командирского кабинета и остановился рядом с мальчишкой.

— Ну да, — сказал он тоном оценщика на рынке, — хлипковат, чтобы носить оружие, но сойдет на первое время. А там подкормим. Уступишь его мне, Кирилл?

— Забирай, — сказал я максимально равнодушным тоном, потому что не знал, как на древнеоросском усилить до «забирай на здоровье!» или «конечно, нафиг мне он нужен». Мне показалось, что подростка скорее успокоит отсутствие интереса к нему, чем любые другие эмоции.

— Ты знаешь, что такое паж? — обратился Вальтрен к мальчишке.

— Н-нет… Господин, — пробормотал мальчик.

— Паж — это кандидат в оруженосцы, — строго произнес последний герцог Ордена. — А оруженосец — это тот, кто носит оружие своего господина, ухаживает за ним и помогает ему в бою! А также берет его знамя, если господина ранят или убивает, может даже возглавить войска после него. Он — продолжение чести и воли своего сеньора. Понимаешь?

— Не знаю… — пробормотал мальчик. Но уже чуть более живо, в лице его что-то появилось. Он рискнул быстро поглядеть на Вальтрена и тут же опустил взгляд.

— Ну, еще поймешь, — спокойным деловым тоном сказал наш аристократ. — Дело наживное. Для оруженосца ты пока мелковат, придется многому научиться и поправить тебе здоровье. Ничего, думаю, справимся за пару лет… Как тебя зовут, парень?

— Мастер Растений называл Пятнадцатый Водонос… — сказал мальчик. — Архимаг Кирилл пока не дал мне имени.

— А родители как тебя звали? У тебя же были родители?

— Да… Мама звала «Вихорок».

— И кто твоя мама?

— Она… Младшая портниха третьей жены господина Ареопагита-старшего.

— А твой отец?

— Не знаю, мой господин. Мама мне не говорила.

Мы переглянулись.

— Твоя мать жива? — продолжал допрашивать Вальтрен. — Где она сейчас?

— Не знаю, меня забрали на обучение четыре года назад. Наверное, жива, она хорошая портниха!

— У тебя есть братья и сестры?

— Да, две сестры и брат.

— Младше, старше?

— Младше!

— С мамой еще живут?

— Не знаю, мой господин. Девочки, наверное, с мамой, если их не отправили чему-то другому учиться, не шитью. Брат тоже, скорее всего, он еще маленький.

— Их отцов ты тоже не знаешь?

Мальчик замолчал, сильно побледнев, и сделал сложный жест — то ли кивнул, то ли качнул головой, то ли пожал плечами.

М-да, тут даже можно не переглядываться. Наверняка кто-то из высокородных обитателей поместья Мастера Жизнелюба, а то и не один «кто-то»!

— Ладно, это неважно, — царственным жестом махнул рукой Вальтрен. — Я спрашивал только потому, что всякий рыцарь должен быть почтителен к своим родителям! И оруженосец тем более. Что ж, пойдем, покормим тебя. Наверняка ты голоден. Я в твоем возрасте постоянно хотел есть, особенно после инициации.

Все это Вальтрен говорил без всякого добродушия или участия, все с теми же ровными, деловыми интонациями. Однако мальчишка явно чуть разморозился, отмер, и буквально поедал его глазами. А когда наш герцог сделал жест, подзывая его, мой, с позволения сказать, раб побежал за ним чуть ли не вприпрыжку!

В дверях Вальтрен обернулся и сказал:

— Сейчас разберусь с этим и вернусь на совещание.

После чего был таков.

— Да-а-а-а… — протянул Аркадий. — Как так вышло, что буквально все лучше меня обращаются с детьми⁈ У меня у единственного есть сын-подросток!

— Варда — это не сын-подросток, это подкидыш фей из истрелийской мифологии, — покачал я головой.

— Ты путаешь. Там феи не подкидывают детей, они, скажем так, деятельно их мастерят со смертными…

— А потом подкидывают. В редких случаях, когда нужно зачем-то передать человечеству особо героического или, наоборот, особо злодейского персонажа. Вспомни.

— А! Ты в этом смысле? Да, есть такое.

Тут в рубке появилась Ксантиппа.

— Ну как? — спросила она. — Где этот бедный мальчик?

— Вальтрен увел, — сказал я. — Либо затеял педагогическую игру, либо реально решил взять мальчишку в оруженосцы. Зная его, пятьдесят на пятьдесят.

— Валь-то? — фыркнула Ксантиппа. — Точно настоящим оруженосцем обзавестись решил, к гадалке не ходи! Ладно, рассказывай. Что там как, чего ты про гиасы выяснил?

— Погоди, Вальтрена дождемся!

— Он, может, долго будет… Слушай, Кир, я знаю, как ты не любишь повторять, но, пожалуйста-пожалуйста, расскажи сейчас! Я умираю от любопытства!

Это, конечно, было преувеличение: слава Творцу, по магическим потокам Ксантиппы, которые она для меня открыла, было видно, что она абсолютно здорова! Но вот наша эмпатическая связь действительно давала мне почувствовать исходящее от нее неимоверное любопытство.

Ну что ж, я пожал плечами — для Вальтрена повторю еще раз, ладно уж — и начал рассказывать.

…— Короче, гиас — это паразитный конструкт, который питается энергией своего «клиента», и при этом использует его же мозговые мощности, — продолжал я. — Грубо говоря, на самом деле человек сам себя заколдовывает под воздействием магии! Или, точнее, сам себе внушает определенные поступки и реакции, потому что ведь загиасить можно и неинициированного мага.

— Из этого следует, что можно наложить гиас и на неодаренного? — спросил Аркадий.

— А будет ли мозг неодаренного воспринимать магию так же, как мозг латентного мага? — усомнилась Ксантиппа. — Я тоже об этом подумала, но тут же решила, что это нужно отдельно проверять! Магией мы лечим неодаренных, да, но вдруг целебное воздействие принципиально отличается от гиасового?

— Не вижу, как, — Аркадий чуть нахмурился, — но буду рад, если ты права. Мне так будет гораздо спокойнее. И как обычному человеку, и как государственному функционеру!

Ну да, если вдруг выяснится, что маги действительно могут накладывать гиасы на обычных людей, мировые расклады заиграют новыми красками! А уж как осложнится совместная жизнь смешанных пар…

— Я тоже об этом подумал, но не стал спрашивать, — прервал я их рассуждение. — Я вообще боялся лишнее спросить, чтобы не показать, что я не в зуб ногой в этой теме! Но, кстати, что я выяснил насчет наложения гиасов до инициации мага. Как я уже сказал, в этом случае гиас поддерживает обычно старший слуга, перед инициацией гиас снимают. Однако, если держатель гиаса не меняется — то есть основной хозяин с самого начала наложил именно свой гиас на человека до инициации — вообще-то можно сделать так, что гиас не снимается, а просто «переключается» на питание от своего носителя! Ровно в момент инициации.

— Интересно, — заметила Ксантиппа. — То есть они реально программируемые? Там можно как-то заложить алгоритмы, блок-схемы?