Плюсик в карму. Книга четвертая (СИ) - Штефан Елена

Он не видел, как целители хлопотали над побитым Кефиром, как уводили раненого нгурула, явно помогая ему каким-то заклинанием.

— Дай-ка, я тебе бивень оботру, грязнуля, — ворковал парень, доставая платок, в очередной раз заботливо подсунутый Тётёлечкой. Потом вскинулся, как будто его пнули, и обернулся к королевской ложе. — Так я победил или не победил?

Из-за спин королей ему улыбался довольный командир.

— Павел Мартун. Восточный корпус. Чистая победа! — Эльзис делал объявление с каменным лицом. Публика замерла, а потом взорвалась приветственными криками. Болели-то за Западный, но такие искренние чувства между человеком и жутким зверем…

Мартун оторвался от Раша, вытянулся во фрунт и с чувством рявкнул:

— Служу короне!

Трибуны взвыли еще раз.

Братья-короли переглянулись. Очень необычный, но красивый жест. Не лично королям он служит, а короне, то есть всему Нрекдолу. Если честно, был момент, когда казалось очевидным, что парень обречен. Даже Эльзис в тот момент напрягся и даже привстал из кресла. Особых теплых чувств к землянам он не испытывал, хотя признавал их несомненную полезность. Привстал и с облегчением выдохнул, когда смертоносную атаку прямо из пустоты — а иначе бы не успел, прервал зверь Павла. И что самое поразительное — не промахнулся. Если бы кто-нибудь сказал монарху, что это умение не промахиваться из пустоты Раш освоил, гоняясь за щеной по горному плато, он, Эльзис, очень бы удивился. Еще сильнее величество удивился бы, узнав, что способность — точно угадать момент и точку выхода из пустоты с учетом динамики движения объекта охоты — у Тыри врожденная. А вы погоняйтесь за струей воды из гидропушки, когда ею рулит вредный Аний, может и у вас проявится.

— А как он с ножнами провернул! — восхищался Эрик по братской мыслесвязи…

Пашка едва успел осознать свой триумф, когда его чуть не сбил медношипый тайфун с синим бантом на шее. Тыря вылетела на ристалище — только песок взвивался бурунчиками. Она недавно освоила новый трюк вскидываться и класть лапы Пашке на плечи — доросла, наконец. Что и было проделано на глазах у изумленной публики. Пашка пошатнулся под таким напором любви, но устоял. А заодно крепко стиснул свою шипастеньку — тренировочно-боевая форма и не такое выдержать могла — и покачал из стороны в сторону, как тискал и покачивал бы младшую сестренку. А что ухо заложило от Тырюсиного восторженного скулежа и царапины на щеках, то пустяк, Трой одним взглядом залечит.

— Козявочка, — мурлыкал Пашка, отплевываясь от банта и не замечая, что голос его слышен всем, — чудушко мое! — Тыря так счастливо поскрипывала свое тыр-тыр-тыр, так ластилась, как-будто хотела забраться к Пашке за пазуху. — Все, маленькая, все! Иди, Раша поцелуй.

Тырю дважды просить не надо. Вокруг большого брата было нарезано полдюжины кругов. Сие действо сопровождалось, повизгиванием, подкидываним зада, кручением хвостом и попытками лизнуть в глазик. Раш не дался и, к восторгу публики, был покусан за задние ноги.

— Тыря, поклон! — Строго приказал Пашка разбушевавшейся подружке: нужно было срочно возглавить непотребство. Щена радостно припала на передние лапы и отклячила пятую точку. — Еще поклон. Да не мне, малышка! Их величествам!

Тырсенея Ольговна с достоинством развернулась к ложе и старательно повторила трюк три раза, не забывая наяривать хвостом.

Публика стонала и ревела, давясь хохотом.

И неважно, что Павел чуточку сшельмовал и мысленно направил Тырюхины усилия, куда надо. А именно в сторону королевской ложи. Заодно пообещал кулек пуйфинов.

— К бою вызываются… — распорядитель мероприятия не даром ел свой хлеб.

Глава 7

Столичная эпопея. День первый. Сокрытое от глаз

А в это время, пока распорядитель монотонно бубнил имена вызываемых, в королевской ложе разворачивалась маленькая, но почти кровавая драма.

Не слишком высокий сухощавый Шенол припер к стене коллегу Метóка и зло шипел ему в лицо:

— Как ты посмел! Как ты посмел?

Здоровенный У́ргуд Метóк уже не выглядел бравым дядькой Черномором, он с некоторым страхом смотрел в лицо взбешенному Шенолу. Редкое зрелище — всегда выдержанный Раим даже смертельные дуэли заканчивал с маской доброжелательного безразличия на лице.

Эрик махнул рукой, вешая пелену невидимости — зачем зевакам пялиться в королевскую ложу, когда в ней творятся такие интересные непотребства?

— Полегче, друг. Наш заслуженный лавэ, кажется не понимает, — Эрик старался говорить безразлично, скрывая истинное отношение, чтобы не провоцировать друга еще больше.

— Чего он не понимает? — Шенол так тряхнул бывшего учителя, что стена завибрировала. — Что его наездник дал зверю команду на атаку другого наездника? Ты же меня сам учил, старик! Наездник для наездника неприкосновенен! Они могут сойтись только в учебной схватке, ибо короне нужны защитники, а воспитать боевую пару очень долго и очень затратно. Ты сам меня учил, старый ты грол! Ты учил! А сам даже не отреагировал, когда твой боец сподличал! Ты ему приказал? Говори! Ты?

Раим так вдавливал в стену своего пленника, что тот даже на цыпочки привстал.

— Рэм, довольно! — жесткий приказ Эльзиса никак не доходил до сознания Шенола. Им владело бешенство пополам с диким разочарованием — его учитель предал все те идеалы, которые с детства внушал своему лучшему ученику. На вопрос «почему?» места в сознании Раима пока не находилось.

Зато нашлось у обоих королей. Тем более что Шенол смял у старика все защитные контуры. У́ргуд Метóк носил звание лавэ по праву, но не ему тягаться с магами королевской крови. Братья, пока Раим бесновался и своей яростью сбивал старика с толку, вдумчиво порылись не только в его воспоминаниях, но и внимательно просмотрели личное пространство на предмет вмешательства. И нашли. Тонюсенькую ниточку влияния, которая чуть снижала самокритичность. А такие среди магов долго не живут. Это даже не ментальное воздействие, а так — легкое проклятье, которое довольно быстро сделало бы и так непростой характер старика невыносимым.

Ментальное воздействие тоже было, как раз этим проклятием замаскированное. Маленькое, точечное, как укол булавки, воздействие. И наложили это воздействие приблизительно в тот же день, когда состоялся памятный приватный завтрак королей с Ольгой и Павлом. И в тот же день состоялось весьма неприятное знакомство королевских гостей с попечителем столичного корпуса. У́ргуд позволил себе отчитать Ания на глазах у всех западников, а Ольга его одернула. Тоже прилюдно. И весьма резко. За время, прошедшее до соревнований, действие булавочного укола ширилось, как круги на воде, вызывая у старого Метóка стойкую неприязнь к землянам. Двум конкретным землянам.

Братья тревожно переглянулись. Если можно по мыслесвязи говорить хором, то так у них и получилось — Раиму про воздействие на старика не говорить, пока совсем не успокоится. А то пойдет правду искать. И бойца того, Пашкой побитого, проверить на внешнее воздействие как можно скорее. Лучше прямо сейчас, пока работают целители и щиты сняты.

А Раим все не мог успокоиться и трепал бывшего наставника, ухватив за грудки. Тот даже не сопротивлялся, да и как бы он смог? Рэм не только физическую силу использовал, но и магией поджимал неосознанно. Ненависть в глазах всегда почтительного ученика била старого наездника посильнее магии.

— Какое тебе дело до грязного землянина? — прохрипел он, собравшись с силами. И получил такой удар, что голова звучно стукнулась о стену.

— Этот. Землянин. Мой. Подопечный, — каждое слово Раим сопровождал тычком о стену. Не сильным, и оттого еще более обидным. — Парню только девятнадцать, чтоб ты знал, старый грол. И он под опекой дома Шенол!

— Оставь его, Рэм. Довольно, — Эльзис встал и жестко ухватил друга за плечо. — Надеюсь, лавэ Метóк, вы проследите, чтобы на арене больше не произошло подобного казуса? — холодно добавил первое величество, дождавшись, когда Шенол нехотя отойдет и даже сядет в свое кресло.