Южная пустошь 7 (СИ) - Цветкова Алёна

Сердце кольнуло. Мне тут же захотелось запереть Хурру и не пускать ни в какое путешествие. Но я сделал над собой усилие, и кивнула:

— Хорошо, я готова внести коррективы в свое требование. Ты не станешь гулять без спроса, подвергая себя опасности, до тех пор, пока тебе не исполнится восемнадцать. А потом будешь предупреждать меня или тех близких, кто рядом, куда ты уходишь и когда вернешься.

В этот раз Хурра думала дольше. А я с одной стороны радовалась: такая честность в выполнении своих обещаний мне импонировала, а с другой тревожилась. Я уже уловила тенденцию: чем дольше Хурра думает, тем выше вероятность, что предмет ее размышлений поиск способа отказать так, чтобы у меня не было аргументов для возражений.

— Нет, мам, — в этот раз Хурра вздохнула еще тяжелее, — я не могу пообещать, что не стану уходить пока не вырасту… понимаешь, — она подползла ко мне, обняла, и используя запрещенный прием, зашептала на ушко, — мамочка, я бы рада никуда не ходить, но не могу… Я не могу нарушить другое обещание. Когда на нас напали бешеные крысы, а маленькая Алеса погибла, я пообещала, что никогда больше не оставлю тех, кто мне близок в беде. Если бы я тогда не была так напугана, я заметила бы, что Алесы нет с нами и смогла бы спасти ее… Сказала бы тебе, что она снаружи, или попробовала бы провести ее через Тень… Я не знаю как, но я точно смогла бы что-то сделать для нее. Но я испугалась крыс и осталась в своей комнате. А потом пообещала, что никогда больше не совершу такую ошибку, — повторила она в третий раз, думая, что раз я молчу, то не согласна с ее аргументами.

А у меня сдавило горло, слезы резко вспучились, комом застряв где-то в горле. Я все это время чувствовала себя виноватой в смерти Алесы и Дишлана… Ведь если бы я была внимательнее, а женщины и дети были моей зоной ответственности… Хотя все говорили мне, что в таком случае они не смогли бы сдержать крыс, и твари ворвались бы в дом и положили бы всех, но я все равно не могла не думать: я могла спасти Алесу и Дишлана. Но я не знала, что моя маленькая дочь, моя наследница и будущая королева, думает так же.

— Ты не виновата в ее смерти, — выдохнула я хрипло, с трудом пробив брешь в полтине из разбухших от слез чувств.

— Я знаю, мам, — тут же отозвалась Хурра. — Я это уже поняла. Но обещание ведь уже дано. Понимаешь?

— Ты была у Гирема? — спросила я, воспользовавшись тем же способом, что и Хурра ранее, чтобы закончить с болезненной темой.

— Да, — в ее голосе я услышала облегчение. Воспоминания были тяжелыми не только для меня. — Ему нужна была поддержка. Он очень боится, мам. Я сказала, что раз ты отпустила его, значит все будет хорошо, но он не верит. А еще его дед… Адрей, — поправилась она, — он говорил, что ты по праву ненавидишь весь их род. И не умеешь прощать. И все плакали. Дураки, — скривилась Хурра. — я-то знаю, ты очень хорошо умеешь прощать. И не казнишь Гирема. Правда? Мам?

Она отстранилась и посмотрела на меня вопросительно.

— Мам⁈ — через короткую паузу, в один миг, требовательно повторила, — ты ведь не казнишь Гирема, да? Он не виноват, это я виновата. Я его дразнила, говорила, что он все врет. Даже мой папа не может перемещать предметы, через изнанку. А я могу только потому, что во мне проснулось наследие Аддии… И то не всегда… На самом деле не могу, но я ему немного соврала, — призналась она. — Не могла же я сказать, что слабее? Я же права, да?

— Нет, Хурра, ты не права, — вздохнула я. — Не стыдно уступать в чем-то другим, стыдно врать себе и друзьям. Если они не будут знать тебя настоящую, твои плюсы и минусы, твои настоящие способности и умения, то как же смогут узнать, когда тебе нужна их помощь?

— Но, — нахмурилась Хурра, — он же зазнался бы. И не стал бы мной восхищаться.

Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться. И ровно, стараясь не допустить смех в голос, сказала:

— Желание, чтобы все вокруг тобой восхищались, не приведет ни к чему хорошему. Ты не сможешь адекватно оценивать ни себя, ни свои поступки, ни свои решения. Лесть многих королей довела до гибели, это очень плохое желание…

— Ну-у, ма-ам, — протянула Хурра, — я этот знаю! Ты уже говорила. И лесть это другое… Она грязная, противная и липкая, как упавший на землю рахат-лукум. Его нельзя есть, только выбросить. А тут другое. Я не хотела, чтобы Гирем мне врал, я хотела, чтобы он мной восхищался на самом деле. Понимаешь?

Улыбку сдержать не удалось. И Хурра все поняла:

— Ну, ма-ам! — Возмущенно взвыла она, — ничего смешного тут нет!

— Я не смеюсь, — качнула головой. — Я радуюсь. Ты стала совсем взрослой, Хурра. Он тебе нравится, да?

Хурра на мгновение задумалась, а потом кивнула. Ее щеки при этом мило порозовели.

— Думаю, да… Он хороший… Красивый, умный… С ним интересно. Он так много знает, мам! И кажется, прочитал все книги, которые существуют. И он не зазнайка, как другие местные мальчишки, которые думают, что раз я женщина, значит умею только плясать и красить глаза. Фу, — скривилась она.

Я вздохнула и, потянувшись, заправила одну из выбившихся прядей, торчащих во все стороны над головой Хурры за ухо. Не для того,чтобы привести прическу в порядок, тут требовались более радикальные меры, а чтобы незаметно провести по щеке моей дочери, так внезапно выросшей и ставшей почти взрослой.

— Не могу сказать, что я одобряю твой выбор, Хурра. Но мешать тебе не стану. Думаю, ты сама способна отличить хороших людей от плохих, а человека достойного твоего внимания от того, кто будет искать твоего общества только потому, что ты принцесса.

— Значит ты его не казнишь? — вскинулась моя дочь.

Я фыркнула:

— Нет, не казню. Но накажу по-другому. Потому что, милая моя, такие проступки нельзя отставлять без наказания.

— У-и! — завизжала Хурра, бросаясь мне на шею. — Мама! Ты у меня самая лучшая!

— Но и ты, Хурра, должна выполнить наш уговор.

— Мам, но я же объяснила, я не могу! — Искренне возмутилась она.

— Я не договорила. — тяжело вздохнула. Кто бы мог подумать, что мои мои дети столь разного возраста повзрослеют так одновременно? — Но ты должна мне пообещать, что не станешь рисковать собой понапрасну и будешь очень осторожно. Иначе я никогда не прощу себя за то, что не заперла тебя во дворце, заставив быть правильной принцессой.

— Хорошо, мам, — отозвалась Хурра. — Я обещаю…

А потом добавила задумчиво:

— А Гирему его дед категорически запретил общаться со мной… Он сказал, что я не его сада яблочко… Почему он так сказал, мам?

Потому, что он прав. Хотела сказать я. Но вместо этого вздохнула, обняла дочь, притянув ее к себе.

— Мам, — Хурра обхватила меня за шею и зашептала на ухо совершенно восторженно, — правда здорово, что его зовут так же, как моего папу, да⁈

Глава 11

Я не собиралась рассказывать Гирему все. Я позвала его только для того, чтобы узнать, кто был прежним носителем дара Древних Богов, который теперь достался внуку Адрея. Но хитрый Гирем так повернул разговор, что я невольно разболтала ему о чувствах нашей дочери и о способностях маленького Гирема.

— Хм, — задумчиво произнес он, — думаешь, этот пацан на самом деле избранник Хурры?

— Избранник? — фыркнула я, — это всего лишь мальчик, который ей нравится. Таких «избранников» у нее будет еще целя телега. Хотя ты прав, меня немного напрягает, что ей понравился внук Адрея. Ты ведь тоже заметил, как сильно он похож на Третьего советника моего отца? Я предпочла бы, чтобы это был кто-нибудь другой.

— А я предпочел бы, чотбы это случилось гораздо позже, — покачал головой Гирем. — Я ничего не имею против бывшего рода Бокрей. Их кровь сильная и мужчины там неплохие, — в этом месте я не сдержала кривую ухмылку, мы всегда расходились во мнениях по поводу Адрея и его отца. — Меня настораживает другое. Если он, и правда, избранник Хурры, то это меняет все наши планы!

Не только я в нашей паре не могла держать язык за зубами.