Семеро по лавкам, или "попаданка" во вдову трактирщика (СИ) - Цветкова Алёна

— Конечно, — расслабилась я. Мы и есть такие… С изюминкой. Какой дурак даст скидку в пять монет за рецепт? Я приглашающе взмахнула рукой: — Прошу вас.

Кроп тщательно осмотрел комнаты: проверил окна, залез под нары, то ли искал что то, то ли проверял чистоту пола.

— Неплохо, — кивнул он. — Мы займём все шесть и сеновал, там будут спать караванщики.

Я кивнула, досадуя, что не успели обустроить чердак. Тогда я бы выбила Кропа из его самоуверенной позиции.

— Ужин нас не интересует, а вот на завтрак вам придётся приготовить блюдо, которому вас научит госпожа Омул. Если вас устраивает, мы будем ночевать здесь.

В голове щёлкнул калькулятор: шесть комнат по три монеты — восемнадцать. За вход — пусть сорок. Завтрак бесплатный. Ужин не нужен. Итого примерно шестьдесят монет минус пять за рецепт. Неплохо, но и не идеально: завтрак то они съедят бесплатно! Да и неизвестно, что за рецепт: вдруг какие нибудь соловьиные язычки, которые не только сожрут прибыль, но и вгонят в долги?

— Если блюдо, которому меня пожелала научить госпожа Омул, готовится из простых продуктов… У нас не столичный ресторан, а придорожный трактир, — напомнила я. — Набор продуктов ограничен.

В глазах Кропа мелькнуло удивление. Не знаю, чем я его поразила, но это было приятно.

— У вас есть всё необходимое, — кивнул он. — Я слышал крик петуха, с яйцами проблем нет. Специи безвозмездно предоставит госпожа Омул, их хватит, чтобы вы могли удивлять гостей.

— В таком случае передайте госпоже Омул, что я рада видеть её в своём трактире.

Авдотья стояла на крыльце, прячась за дверью, и наблюдала, как караванщики размещают арбы во дворе, который сразу стал казаться тесным.

— Не нравятся они мне, — вздохнула она. — Гнать их надо, Олеся.

— Ну конечно, — усмехнулась я. — Прямо сейчас выгоню гостей, которые принесли больше шестидесяти монет. Готова биться об заклад: Трохим никогда столько за вечер не зарабатывал.

— Зато Трохим меня слушал. Если я говорила, что гость мне не нравится, он его и на порог не пускал, — поджала губы кухарка. — Ох, пожалеем мы, что пустили их во двор! Деньги не принесут радости.

— Авдотья, — вздохнула я, — что опять не так? Чем они тебе не угодили? Верблюды вместо лошадей непривычны, но разве это причина для неприязни?

— Верблюды?! — удивилась она и фыркнула. — Что в верблюдах непривычного? Полмира на них ездит. Нам, человекам, они не по карману, вот и пользуемся лошадьми. А остальные скорее верблюда купят, чем коня: он и везёт больше, и ест меньше, и живёт дольше.

— Ты хочешь сказать, что караван нечеловеческий? — подняла я брови, снова пытаясь уловить разницу между Кропом, Тимохой, оборотнем, ночевавшим у нас, и остальными гостями. И снова не находила. Для меня все они были людьми или, по местным меркам, человеками.

— В том то и дело, что человеческий, — нахмурилась Авдотья. — Только подумай: у каких человеков может быть столько верблюдов?

Я пожала плечами. Для меня неважно, люди они или нелюди. Главное, платят и ведут себя прилично.

— Вот потому и говорю: гнать их надо, — повторила полудраконка.

— Не выгоню, — спокойно ответила я. — Даже не надейся. Когда госпожа Омул будет учить нас готовить блюдо её родины, веди себя прилично, не фыркай и не показывай, что не хочешь её видеть. Поняла?

— Госпожа Омул? — переспросила Авдотья, отвернулась и добавила с необычной интонацией: — Поняла, чай не дура.

Но продолжала причитать о том, что я ещё пожалею, пустив «этих» в трактир.

Авдотья ворчала без остановки. В какой то момент я просто перестала её слушать. Кем бы ни были эти люди, я не откажу им в ночлеге. Именно об этом я и мечтала: чтобы у меня останавливались разные гости с разными вкусами. А мы будем готовить их любимую еду, давать им возможность на миг оказаться дома.

Тем временем весь караван въехал во двор. Арбы аккуратно, но плотно расставили по спирали, в центре остался довольно большой пятачок. Там шустрые караванщики сложили дрова для костра и устанавливали странную треногу в человеческий рост. Видимо, собирались готовить ужин. Я тяжело вздохнула, представив, сколько денег прибавилось бы у меня, если бы караванщики не отказались от нашей похлёбки.

— Госпожа Олеся! — вывел меня из задумчивости голос Кропа.

Он привёл невысокую, коренастую женщину в белом платке и фартуке. Она шла, старательно разглядывая что то на земле.

— Это Фрата, — коротко представил он и, кивнув на меня, обратился к ней: — Это госпожа Олеся. Ты научишь её готовить хевву.

— Хорошо, господин Кроп, — отозвалась Фрата и подняла на меня взгляд. — Я очень рада, госпожа, что вы позволили нам приготовить…

— Фрата! — резко осадил её Кроп.

Она тут же замолчала, снова опустив взгляд.

— Ты должна научить госпожу Олесю готовить хевву. И ничего больше. Я тебя предупредил! — отчеканил он.

Фрата кивнула, не поднимая головы, и сделала шаг вперёд.

Кроп взглянул на меня. На миг мне показалось, что он приготовился и меня «заколотить словесными гвоздями», но он лишь кивнул и ушёл, оставив нас с Фратой.

— Прошу вас, — посторонилась я, пропуская Фрату на крылечко, ведущее прямо на кухню, минуя гостевой зал. — Давайте начнём готовить. А то скоро стемнеет…

— Стемнеет? — удивлённо прошептала Фрата, потом словно спохватилась: — Ах, да, простите, я забыла…

И тут у меня засосало под ложечкой. Права была Авдотья, в этом караване и в этих людях что то странное. Но когда выяснилось, что Фрата — личный повар госпожи Омул, я тут же забыла обо всём. Такая удача! Получить секретный рецепт от повара главы города всего за пять монет. О большем и мечтать не приходилось.

Хевва оказалась подобием форшмака, но вместо сельди использовалась рыбная мука. Именно она давала основной вкус и служила той самой приправой, которую предоставила госпожа Омул. Пахла эта «специя» так, что у меня слёзы наворачивались на глаза. Авдотья и вовсе спряталась в своей комнате, отказавшись выходить на кухню. Впрочем, уговорить её удалось быстро.

Как ни странно, вкус готового блюда оказался вполне приличным, если, конечно, кто то нашёл в себе силы запихнуть отчаянно воняющую субстанцию в рот. Пахла хевва ничуть не лучше основной «приправы».

Авдотья так и не решилась попробовать получившееся блюдо. Зато вторую порцию приготовила безупречно, в отличие от меня. Моё блюдо оказалось совершенно несъедобным и полетело в помойку.

— Ничего страшного, госпожа Олеся, — доброжелательно улыбнулась Фрата. — Чистокровным человекам сложно уловить нужный баланс ароматов. Вам повезло, что ваша кухарка полукровка: она тонко уловила правильные пропорции. Этой муки вам хватит, чтобы приготовить завтрак для нас. Я прикажу принести вам ещё один мешок рыбной муки, вы сможете готовить хевву для своих гостей, как обещала госпожа Омул.

Она протараторила это, поклонилась и стремительно выбежала из кухни, оставив нас с Авдотьей и двумя мисками хеввы. Третья миска, моя неудачная попытка, отправилась в помойку и воняла так, словно там сдох целый косяк селёдки.

— Убери эту приправу подальше, — кивнула я на остатки рыбной муки, — чтобы наши продукты не пропитались рыбой. И вынеси помои… А то мне кажется, что я вся пропиталась этой вонью…

— А я говорила, гнать их надо со двора, — тут же ввернула Авдотья. — Вот откуда они узнали, что я полукровка? Об этом даже не всякий ламанец знает. А этих я впервые вижу.

Я промолчала. Пожалуй, впервые была полностью согласна с Авдотьей. Мне тоже не понравился этот момент.

— И хевва эта… Ну кто, скажи мне, Олеся, кто из человеков будет заказывать подобную дрянь? — озвучила мои мысли кухарка. — А у нас теперь целый мешок этой вони. И где мы будем её хранить, скажи ка мне? В кладовой нельзя, через неделю все продукты будут с одинаковым вкусом и запахом…

— Выбросим, и всё, — отмахнулась я, скорее успокаивая себя, чем Авдотью.

— Выбросим?! — ахнула она. — Целый мешок хеввы?! Да кто ж так продуктами то раскидывается?! Эта приправа, знаешь, какая дорогая!