Рысюхин, помните свои шестнадцать? (СИ) - "Котус"

Ещё в день моего отъезда с той стороны передали тела подданных Империи, кроме старшей дочки и пограничника, их так и не нашли. Тела были повреждены жаром, не обгоревшие до черноты в характерной «позе бегуна», но какие-то горящие фрагменты, поднятые восходящим потоком воздуха, на них падали, плюс горевшая трава и скудная, но одежда… В общем, по словам тех, кто видели — зрелище пугающее и отвратительное. В итоге всех пятерых похоронили в одной братской могиле, надеясь, что головы, тоже обгоревшие и с полностью сгоревшими волосами, распределили по телам правильно. Туда же, м небольших раках вместо гробов, уложили головы несостоявшихся жениха и невесты, поставив всем семерым общий памятник на сельском кладбище. Грустно и печально, но в случившемся вообще мало весёлого.

Ещё неожиданность, про которую мне сказали с некоторой растерянностью в голосе. Румынские пограничники на сопредельном участке просто ушли. Собрались и ушли с заставы, оставив там только мебель, казённое оружие в шкафах и все бумаги, при этом патроны унесли все — или их вынес тот, кто обнаружил, что застава стоит пустой. Так или иначе, граница с той стороны оказалась полностью открыта, что сильно добавило работы нашим пограничникам, зато облегчило её той же СИБ, агенты которой смогли детально обследовать руины.

Бывшая застава выгорела изнутри полностью. Внутренний кольцевой двор был завален булыжниками из рухнувших стен построек и прочими не горючими обломками, включая какие-то железяки, в том числе остов ещё одного броневика и двух грузовиков, один из которых разметало внутренним взрывом по всей округе. Часть камней полопалась от жара, ещё некоторые были оплавлены, и то, и другое свидетельствовало о мощном жаре.

В середине было то, что осталось от центрального сооружения. Башня не просто рухнула, она провалилась в подвалы, которые оказались больше, чем можно было предположить и которые тоже полностью выгорели. Эта деталь, надо сказать, сильно удивила и деда, и многих других. Как правило, подвалы при пожаре от огня почти не страдают, пламя не идёт туда, где нет воздухи или он быстро выгорает, замещаясь тяжёлыми продуктами горения. Даже если вниз вместе с башней рухнули несколько магниевых слитков, которые не загорелись при подрыве боеприпаса, но разгорелись потом в пожаре, они должны были погаснуть из-за отсутствия кислорода. Значит, был или приток воздуха, неизвестно откуда, разве что из ещё одного подземного хода, или в подвале хранился приличный запас какого-то окислителя.

Кстати, то, то подвалы как правило не страдают при пожаре от пламени, совсем не означает, что в них можно прятаться от огня! Если только подвал не полностью герметичен и в нём нет запасов воздуха — например, в баллонах, а также поглотителей углекислоты. Иначе тяга, вызванная горением наверху, очень быстро вытянет снизу весь пригодный для дыхания воздух, обрекая укрывшихся на гибель от удушья.

С другой стороны, это, наверное, лучше, чем сгореть, хотя по мне так это не тот выбор, перед которым хотелось бы оказаться. И остаётся надежда, что сверху всё прогорит или будет потушено быстрее, чем внизу кончится воздух.

[1] Название города примерно на месте нынешнего Николаева, там, где Южный Буг превращается в Бугский лиман. Очень логичное место для города и торгово-перевалочного узла, это ещё древние греки поняли.

Глава 11

До Тернополя добираться было почти четыреста километров, но с учётом того, что часть дороги идёт по горам и прочих «неизбежных на море случайностей», за два дня могли и не доехать. Поэтому я на первом же привале предупредил Вишенкова о том, что он теперь главный в колонне, а мой фургон с шофёром и денщиком нужно будет забрать по дороге, сел за руль и поехал вперёд в привычном для себя режиме, разве что с картой время от времени сверяться приходилось. Правда, за день доехать всё равно не успели: в горах и я больше тридцати не разгонялся, да и потом постоянно приходилось притормаживать для ориентирования на местности. Но на ночлег остановились меньше, чем в сотне километров от цели. Мой денщик, наверное, до поступления в родовую гвардию работал в цирке, совмещая амплуа престидижитатора и акробата: он ухитрился на ходу, в имеющейся в салоне микро-кухоньке приготовить сперва горячий обед из первого и второго, а потом ещё и ужин! Нет, я точно ему почётное звание «повар-эквилибрист» присвою, надо только придумать, что подарить по этому поводу.

С ночёвки в каком-то селе снялись не на рассвете, но вскоре после того: село проснулось, разбудило и нас, так что на скорую руку привели себя в порядок, позавтракали сухим пайком с чаем и около семи утра были уже в пути. Мои попутчики отказались ложиться рядом со мной в салоне, мол — невместно, и ушли на постой в одну из хат. Денщик, правда, порывался заночевать сидя в кабине, но я такое безобразие пресёк. Пришли они покусанные и почёсывающиеся, насекомых в доме оказалось «как грязи», но один раз можно и потерпеть — завтра уже смогут заночевать в фургоне, поскольку меня рядом не будет. Главное, чтоб с собой новых постояльцев не принесли — надо будет, кстати, установить в фургоне морилку для насекомых, такую, которые геологи в тамбурах своих модулей размещают. Давно хотелось, но всё как-то то забудешь, то просто руки не доходят. И даже улучшенная при помощи деда память не помогает, просто переключаешься на другие, более важные или срочные задачи и всё — ушло в архив. И вспоминаются такие «архивные дела», как назло, почти исключительно в те моменты, когда ими гарантированно не сможешь заняться. Во время ужина, например, или в душе…

Хоть я и приехал на лётное поле раньше обещанного, ещё даже одиннадцати часов не было, курьер уже ждал, и его экипаж уже нервничал. Правда, глядя на мои знаки различия, лётный поручик, командовавший небольшим экипажем маленького на фоне своих грузовых «сородичей» дирижабля вслух какие-либо жалобы выслушивать не стал. Но и я решил не задерживаться сверх меры, прихватил с собой в добавок к начатому сухому пайку ещё один и поднялся на борт, и уже через пять минут экипаж начал процедуру отстыковки от причальной мачты и взлёта.

Ну, что сказать про предоставленную мне каюту? Только одно — купе второго класса в поездах — это просто роскошные и просторные апартаменты! Я полетел налегке: взял с собой только саквояж с документами, привычный ещё с первого курса, почти столь же привычный полуторный меч и револьвер, без них я себя вообще полуголым чувствую, словно без штанов на улицу вышел. Ну, ещё два сухих пайка в отдельной сухарной сумке, один целый и второй начатый. Так вот, со своими вещами я в выделенном мне помещении еле-еле разместился! Дед, осмотрев «купе», голосом радостного дебила (его определение; по словам самого деда, он долго тренировался воспроизводить именно эту интонацию для совещаний со смежниками) заявил:

«Юра! Я знаю, кому в этом мире продать идею капсульного отеля!»

Он мне напомнил, что имеет в виду, и меня аж передёрнуло! Кошмар какой-то, склад для людей, репетиция укладывания в гроб, простите мне такую ассоциацию! С другой стороны, выделенный мне объём ненамного больше, разве что я кое-где могу встать в полный рост. Хорошо, почти в полный, в двух местах. А другое отличие — материалы, которые используются в оборудовании и отделке внутренних помещений. К ним выдвигаются, похоже, ровно три требования: они должны быть максимально лёгкими, не быть слишком тяжёлыми и, самое главное, весить поменьше. Всё остальное, кроме цены, значения при отборе явно не имело, так что слышимость был идеальная, а вот прочность конструкций внушала опасения.

Я, конечно, не видел штатного расписания экипажа курьерского дирижабля, но все четыре воздухоплавателя явно совмещали несколько должностей. Так, штурман явно выполнял ещё и обязанности суперкарго, как его обозвал дед, а один из палубных матросов был помимо прочего коком. Во всяком случае, через два с небольшим часа он принёс что-то наподобие обеда. Пусть на основе разогретых консервов, но — горячее. В качестве ответной любезности сдал на камбуз оба своих суточных пайка, начатый и нетронутый: раз уж взялись кормить, то смысла нет есть консервы холодными, да и объедать парней не хочется.