Паутина натягивается (СИ) - Веден

— И часто бывает, что другие студенты не пускают его в столовую? — спросил я Кастиана.

— Ну… — пробормотал он, и я заметил тень неловкости, скользнувшую по его лицу.

— Значит, часто, — сделал я вывод и начал подниматься из-за стола.

— Рейн? — Кастиан наблюдал за мной, хмурясь. Я махнул рукой, показывая, что все в порядке, и направился к подростку и теснившим его студентам. К тем двум успел добавиться третий и поднос у подростка уже отобрали. Подавальщицы, на которых я бросил мимолетный взгляд, тоже следили за происходящим, следили и молчали, и на лицах их было либо равнодушие, либо раздражение.

Заметив меня, подросток сжался, будто в ожидании удара, но упрямо остался на том же месте и не прекратил попыток отобрать поднос и как-то проскользнуть мимо окруживших его взрослых студентов. Впрочем, безрезультатно.

— Что тут у вас происходит? — спросил я, остановившись в паре шагов.

— Ничего особенного, — один из студентов, полноватый, белобрысый и такой же незнакомый мне, как и все остальные, вежливо улыбнулся. — Мы тут объясняем непонятливым, что зверям не положено есть там же, где едят люди.

— Зверям? — повторил я. — Зверей я тут не вижу.

— Вот же он, звереныш, — презрительно рассмеялся другой студент, с короткими кудрявыми волосами, ткнув пальцем в подростка, и продолжил, обращаясь уже ко мне. — Слепой, что ли? К целителю сходи, если не видишь!

— Очень смелое пожелание, — я окинул кудрявого оценивающим взглядом. Не соперник мне, конечно, но после двух недель, посвященных только учебе, я был не против хотя бы просто подраться. Или нет, кто-то что-то упоминал про магические дуэли — это могло оказаться интересней, чем обычная драка… — Представься, будь так добр.

Белобрысый пихнул кудрявого локтем в бок и прошипел:

— Это Рейн! Тот самый.

И я с некоторым сожалением наблюдал, как после этих слов кудрявый заметно погрустнел, пробормотал извинение, а потом, еще тише, свое имя. Судя по всему, ходящие обо мне слухи он явно слышал и не горел желанием меня злить.

— Так все же, почему звереныш? — спросил я, но в этот раз мне никто не ответил. Студенты лишь переминались с ноги на ногу, переглядывались, и, судя по их виду, очень хотели куда-нибудь исчезнуть. Но, как я понял, уйти без моего разрешения не решались, боясь, что я восприму это как вызов. — Ну что ж, раз не знаете, то скажу я. Скажу, что вижу такого же студента, как и все мы тут. Обладающего такими же правами. А вы? Вы теперь видите то же, что и я?

— Д-да, — с усилием выдавил кудрявый, а потом это же неестественным тоном повторили остальные. Похоже, это было лучшим, что я мог от них добиться.

Я забрал у них поднос и протянул подростку. Потом оглядел столовую — она была набита битком, но тишина сейчас стояла такая, что слышно было бьющуюся о стекло одинокую муху. Хм, ну ладно…

Собственно, людей было столько, что единственными незанятыми местами оказались два стула у нашего с Кастианом столика.

— Можешь сесть к нам с братом, — сказал я подростку, развернулся и услышал, как троица студентов за моей спиной рванула к двери.

— Не можешь удержаться, чтобы не влезть не в свое дело, да, Рейн? — прошипел Кастиан, едва я вернулся на свое место. — Ну какого Ишты?

Я пожал плечами. Я вовсе не считал это не своим делом, но спорить нам сейчас не стоило. Особенно учитывая, что подросток уже получил положенную порцию от подавальщиц и шел к нашему столу.

— Еще и звереныша к нам позвал, — практически простонал Кастиан и даже закрыл лицо рукой.

— Не называй его так, — сказал я вполголоса. — Не нужно оскорблять тех, кто не сделал тебе ничего дурного.

Кастиан убрал от лица руку и бросил на меня недоверчивый взгляд, но сказать ничего не сказал — явно не хотел спорить в присутствии чужака.

— Как тебя зовут? — спросил я подростка, когда тот поставил поднос на стол и тоже сел.

— Б-бинжи, — ответил он с легкой запинкой.

— Бинжи, — повторил я и со значением посмотрел на Кастиана. — Уверен, что моему брату будет несложно это запомнить. Как и всем остальным, — после этих слов я оглядел студентов, сидевших за соседними столами и делавших вид, будто они вовсе не прислушиваются к нашему разговору. — А фамилия у тебя какая?

— У меня н… — подросток оборвал себя, сглотнул. — Эрлинг. Мое полное имя Бинжи Эрлинг.

Я отметил про себя разницу между тем, как легко и без паузы он назвал свое имя и с какой задержкой — фамилию. И что он хотел сказать до того, как опомнился? «У меня нет фамилии»?

Парень был незаконнорожденным? Принятым в семью недавно? Или же фамилия была вовсе выдуманной?

— Мне не известен клан под названием Эрлинг, — подчеркнуто вежливым, но при этом очень холодным тоном сказал Кастиан.

— Это не… не клан.

— О, — тем же холодным вежливым голосом продолжил Кастиан. — Неужели какой-то семье бездарных простолюдинов посчастливилось родить магически одаренного ребенка? — интонация подразумевала, что сам он это событие счастливым не считал.

Подросток кивнул, хотя это больше напоминало непроизвольное дерганное движение головой, чем нормальный кивок, и я заметил, что он так крепко вцепился в ложку, что пальцы побелели.

— Достаточно разговоров, — вмешался я прежде, чем Кастиан успел сказать что-то еще. Понятно, что зол он был на меня, а вымещал эту злость на мальчишке. — В столовой положено есть. Приятного аппетита, Бинжи.

— Пытаешься доказать, что действительно являешься посланником богини? — спросил Кастиан, когда мы вернулись в свою комнату в дормиториях.

— Что? — я посмотрел на него с недоумением.

— То ты спасаешь души древних еретиков, то восстанавливаешь справедливость, заставляя всех мириться с присутствием немытого дикого деревенщины, — губы Кастиана неприязненно скривились.

Я вздохнул. Наблюдая за манерами Бинжи вблизи — вернее, за отсутствием каких-либо манер, — я мог в некоторой степени понять эту неприязнь.

В плюс мальчишке можно было зачесть то, что он знал, как пользоваться ложкой. Собственно, единственным плюсом это и осталось. Ел он так быстро, будто боялся, что еду вот-вот отберут. Об этом же страхе говорило и то, как подозрительно при этом он косился на всех окружающих, и как закрывал свою тарелку свободной рукой. И как забывал — а может, и не знал вовсе, — что жевать положено тихо и с закрытым ртом, а губы промакивать салфеткой…

Насчет немытого тоже было верно. Именно что грязным подросток не выглядел, то есть лицо он умывал, но ванну в последний раз принимал хорошо если в этом месяце. К запахам немытых тел я относился спокойно — во время походов, даже недолгих, мало кто способен благоухать розами, — но Кастиан и другие студенты такой терпимостью явно не отличались.

— Значит, ты признаешь, что заставлять человека голодать лишь потому, что он не научен манерам, — это несправедливо? — спросил я вместо того.

Кастиан скривился, но я заметил появившееся на его лице виноватое выражение. Впрочем, это выражение тут же исчезло.

— Он простолюдин. Таким как он в Академии вообще не место!

Ага, вот она, настоящая причина почему Кастиан и другие студенты так относились к Бинжи. Будь он клановцем, они бы закрыли глаза на его дурные манеры. Но в простолюдине каждый недостаток казался им непростительным.

— Постарайся посмотреть на ситуацию практично, — сказал я после паузы, решив, что бесполезно пытаться опровергать предрассудок, который Кастиану внушали, наверное, с рождения. — Во-первых, в той ситуации, в которой сейчас оказалась империя, нужны все маги, и уже неважно какого они происхождения.

Кастиан нахмурился, но спорить с этим не стал.

— А во-вторых, — продолжил я, — не имеет значения, каким образом ребенок простых людей прошел инициацию, но это случилось. Подумай лучше о том, что произойдет, если обида на несправедливое обхождение и выросшая из этого злость перевесят в нем осторожность и страх. Результат может быть каким угодно — от ударов магией, возможно фатальных, для его главных мучителей, и до предательства человечества.