Одержимость Фенрира (СИ) - Снегова Анна

Первая мысль – броситься посмотреть, что у него с рукой.

Мне приходится себя останавливать.

Ты совсем дура, Нари?

Даже если забыть на мгновение, что ты под зельем невидимости, что тебе нельзя показываться чужакам, нельзя к ним подходить, нельзя даже разговаривать.

Кто ты такая этому чужому мужчине из далёкой страны? Правильный ответ – ты ему никто. У тебя нет права о нём заботиться. Вон, сестра рядом сидит. Она тут же подаёт ему салфетку, взволнованно касается тонкими пальцами мощного предплечья. Король встаёт во весь свой громадный рост. Что-то отвечает ей, отирает руку и небрежно отбрасывает салфетку прочь. Какой же высокий, всё-таки…

Закусив губу, продолжаю следить неотрывно. Сердце бросается вскачь. Да оно и не успокаивалось, по-моему, с того момента, как увидела я этого мужчину. А это плохо. Очень-очень плохо!

Мне. Нельзя.

Нельзя.

Нельзя.

Нельзя!

Зло вытираю ресницы и резко отворачиваюсь.

Всё на этом. Пора возвращаться. Добилась, чего хотела, идиотка? Вот теперь тебе точно будет о чём пострадать. И это ты даже близко к нему не подходила и не разговаривала. Молодец, нечего сказать! Умудриться влюбиться на расстоянии – это сильно. Правильно тебя папа из дома никуда не выпускал. Надо было слушать папу.

Тихая боль под сердцем колет иголочкой мерно, но неотступно. И всё-таки… это не такая сильная боль, как я боялась. Вполне терпимо. Хоть на этом спасибо.

Пытаюсь просочиться через толпу, чтобы уйти. Это оказывается неожиданно трудно. Народу вокруг тьма, меня никто не видит, люди напирают, толкаются, никто не хочет уйти с прохода. Моих слабых силёнок не хватает оттолкнуть. Приходится юркой рыбкой нырять в любой просвет. И молиться, чтоб получилось. Каждое мгновение в этой душной и жаркой толпе начинает всё сильнее меня угнетать. Я к такому не привыкла. Хочется скорее домой. В тишину и темноту. Задёрнуть шторы, лечь в постель, укрыться одеялом с головой. Вся эта музыка, грохочущие барабаны, шумные скрипки… людские разговоры, взрывы хохота… всем так весело.

Одна я на этом празднике чужая.

Не следовало мне вообще сюда приходить.

Всхлипываю и настойчиво пробираюсь дальше. Ну почему так плохо… и так хочется вернуться. Хотя бы просто стоять и смотреть на него. Ничего более притягательного в своей жизни не видела. Перед глазами до сих пор выразительное лицо с хищным взглядом, который медленно скользит по толпе. Может, девушку себе ищет? У нас так много красивых. Наверное, любуется местными красавицами.

Иголочка колет сильней.

А потом странное ощущение охватывает меня всю. Мурашки бегут по спине.

Останавливаюсь неподалёку от прилавка с почти разобранными пирожками. И не в силах больше бороться с искушением, оборачиваюсь.

Вижу короля в толпе, далеко позади. Он возвышается на голову даже над самыми высокими. Словно корабль, рассекающий волны, движется вперёд. Пронзая настороженным взглядом окружающее пространство.

Мне в голову почему-то приходит очень, очень абсурдная мысль. Которая конечно же не может быть правильной.

Что ищет меня.

Я понятия не имею, откуда это подозрение взялось.

Но когда я резко, испуганно меняю направление движения… он меняет его тоже.

С этого момента я не могу перестать оглядываться. Останавливаюсь постоянно и снова ищу взволнованно в толпе серебряные волосы и хищный пристальный взгляд… конечно же, нахожу. Он меня видеть не может. Как же тогда?..

И самый главный и сложный вопрос, на который не могу найти ответа.

Почему что-то в глубине меня так тянет остановиться и дать себя поймать?

Когда из ниоткуда берётся дедушка Гордевид и задерживает короля беседой, наверняка о чём-то важном, решаю воспользоваться этой передышкой. И уйти подальше. Когда я буду наконец-то дома, наваждение спадёт, я уверена. Это всё ночь виновата. И луна. И общая атмосфера будоражащая на этом празднике любви.

Я скоро очнусь.

И перестану сходить с ума.

Да с чего я вообще решила, что он идёт за мной? Зелье невидимости надёжно скрывает меня от посторонних глаз, я понимаю это по тому, как люди смотрят сквозь меня, как то и дело больно толкают в плечо или наступают мне на ноги. Внутренний голос шепчет, что не надо себя обманывать. Особенно в такой момент. Ты невидимка, Нари! И даже не только зелье виновато. Ты просто невидимка в жизни всех людей, кроме твоей собственной семьи. Так всегда было, так и останется.

Ночной ветер сушит сердитые слёзы.

Наконец-то эта ужасная толпа остаётся позади. Как и грохот праздника. Я к огромному своему облегчению выбралась из самой гущи – здесь прохладнее и даже дышать легче. Широкую поляну как следует вытоптали множеством ног, здесь уже никакая трава не растёт, идти хорошо.

Вот уже вижу впереди ту самую тропу, по которой я сюда пришла. Дальше путь мне знаком. Луна светит ярко, обратный путь будет лёгким. Я уже скоро буду дома. И вся эта ночь забудется, как сон.

Сладкий сон. От которого пора уже просыпаться.

Почти уже ступив на дорогу, почему-то слегка меняю направление. Мне боязно идти по ней, не знаю, почему. Я там как на ладони, одна-единственная заблудившаяся путница, которая уходит с праздника раньше всех других гостей. И хотя умом понимаю, что видеть меня никто не может, всё равно идти туда сейчас мне ужасно неуютно.

Хочется спрятаться – инстинктивно, спрятаться, как дикому испуганному зверьку.

И я сворачиваю под деревья.

Огни праздника остаются позади, и шум барабанов и скрипок глушится за ветвями, доносится как отдалённый ритм, входя в унисон со стуком моего сердца.

А оно стучит так, что мне его уже слышно.

Мне же нельзя… со страхом жду вспышки острой боли, её не может не быть от таких острых и невозможно ярких эмоций, какие испытываю сейчас. Но боль по-прежнему медлит, словно притаилась где-то под рёбрами – по-прежнему со мной, вечным фоном моей жизни, к которому я, увы, давно привыкла. Но не больше. И это… необъяснимо.

Настырно иду вперёд, переступая через поваленные ветви и огибая кусты, за которые так и норовит зацепиться юбка моего платья.

Ночью в лесу мне бывать еще не доводилось. Как же тут здорово! Так красиво, и так вкусно пахнет листвой, влажной землёй и какими-то ночными цветами. Но тихо – очень тихо, словно вся лесная живность затаилась. Ни сова не ухнет, ни соловей не запоёт. Даже сверчки молчат.

Странно это.

А потом я понимаю причину.

Когда мой чуткий слух улавливает далеко позади треск сучьев. По которым продирается через подлесок кто-то большой и массивный.

Хищник, идущий по следу. И вот теперь у меня больше не осталось никаких сомнений, кто именно – его добыча.

Припускаю быстрей.

Перехожу на быстрый шаг, а потом и на бег.

Волнение в крови разливается по телу, согревает до кончиков пальцев на ногах. Щёки горят, я задыхаюсь. Я не привыкла бегать. Тело не слушается, будто ватное. Руки и ноги странно заторможены, мне приходится делать огромное усилие, чтобы двигаться вперёд.

Чтобы не остановиться.

Это разве нормально, чтобы добыча с таким волнением ждала, когда её поймают?

Что будет дальше, пока не могу даже представить. Мозг мне словно отказал совсем. Он напрочь оказывается рассуждать логически.

Что надо прямо сейчас остановиться, восстановить дыхание и способность нормально рассуждать. Сбросить заклятие невидимости. Представиться, сказать, чья я дочь. Разумеется, гость моего отца не может причинить мне никакого вреда, это абсолютно исключено. Максимум, что меня ждёт – это неловкая светская беседа. Мы на свадьбе моего брата и его сестры. Совсем рядом целая толпа людей. И всё это…

…всё это совершенно не важно.

И слетает, как шелуха.

Когда я вся обращаюсь в один чистый животный инстинкт.

Убежать. Спрятаться. Ни в коем случае не снимать флёр невидимости, мою единственную защиту. Напряжённо прислушиваться, ждать, пройдёт ли большой хищник мимо…