Император Пограничья 6 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Гаврила, прикрыв нижнюю часть лица повязкой, смоченной специальным составом, быстро связал бессознательных охранников. После этого он дал сигнал Михаилу и Евсею, которые поднялись на помост по той же верёвке.

— Чисто сработано, — прошептал Михаил, помогая затащить связанных часовых в укромный угол.

Гаврила коснулся амулета связи на шее, сигнализируя об успешном захвате первого поста. Теперь другие группы должны были действовать по тому же принципу.

Следующие два часа прошли в напряжённой, но успешной операции. Группы бойцов проникали в деревню с разных сторон, нейтрализуя посты охраны один за другим. Неплохо Летаргин действовал и на собак, временно нейтрализуя их без необходимости лить кровь. На южной стороне возникли осложнения — охранник сумел вскинуть винтовку, но Федот успел вырубить его и предотвратить распространение тревоги.

При захвате центральной площади они столкнулись с рыжебородым командиром противника, высокий воротник кафтана которого защитил его от иглы в шею. Федоту пришлось применить удушающий хват, чтобы обездвижить противника, после чего его усыпили смоченной в «жидкости Зарецкого» тряпкой.

Гаврила участвовал в захвате самого старосты. Кузьма Семёнович спал в своём доме, когда трое бойцов бесшумно проникли внутрь. Они даже не стали тратить усыпляющее средство — просто приставили к его горлу нож, не давая закричать.

Пусть он лично и не выступил против Угрюма, но боярин Платонов приказал доставить хитроумного старосту вместе с остальными, чтобы устроить ему своего рода «очную ставку».

А после произошедшего никто уговаривать Кузьму Семёновича, чтобы он поехал добром, понятное дело не стали. К чему время тратить?

К рассвету операция была завершена. Двадцать два пленных, включая старосту, были погружены на телеги для транспортировки в Угрюм. Федот убедился, что никто из местных жителей не пострадал в ходе операции, и отряд тронулся в путь.

Во время обратной дороги Гаврила наблюдал за старостой. Кузьма Семёнович выглядел как человек, который мечтает оказаться где угодно, только не в повозке, направляющейся в Угрюм.

Ещё до рассвета обоз с пленными достиг ворот острога. Гаврила ощутил гордость за успешно выполненное задание. Несмотря на все сложности, им удалось провести операцию без единой жертвы и добыть ценную информацию, которая поможет господину в его планах.

* * *

Я стоял у ворот Угрюма, наблюдая, как отряд Федота въезжает в острог с пленными. Беглый осмотр подтвердил, что операция прошла успешно — никаких потерь с нашей стороны, несколько десятков захваченных солдат этого загадочного воеводы Ракитина, включая самого старосту Кузьму Семёновича, который сидел в телеге с понурым видом. Именно то, что мне требовалось — информаторы, которые прольют свет на происходящее.

— Отличная работа, — кивнул я Федоту. — Разместите пленных в северном сарае под охраной. Допрос начнём через…

Не успел я завершить мысль, как магофон в моём кармане разразился пронзительной трелью. Я достал артефакт и ответил.

— Слушаю, — проговорил я, ожидая отчёта от Коршунова.

— Ах ты сукин сын! — засмеялся в трубку звонкий молодой голос. — Ты серьёзно думал, что можешь вот так запросто вломиться в мою деревню и украсть моих людей⁈ Да я тебе кишки на сабле намотаю! Скоро познакомимся, воевода!

Глава 7

Известие о захвате его отряда, отправленного в Большие Острова, застало Ракитина за завтраком. Гонец, едва переводящий дыхание, ворвался в дом и, сбиваясь, доложил, что ночью в деревню проникли враги, усыпили дозорных и увезли всех бойцов, включая рыжебородого Степана и старосту Кузьму.

— Наподдали они нам, барин!.. — пробормотал запыхавшийся боец, протирая красные от недосыпа глаза. — Я один уцелел! В бочке с квашеной капустой схоронился, когда шум начался. Они всех повязали, а я, как ушли, сразу к вам!

Ракитин вскочил с такой яростью, что зацепился шпорой за край скатерти. Стол дёрнулся, огромная кружка с квасом опрокинулась, и тёмная жидкость окатила воеводу с головы до ног, мгновенно превратив его белую рубаху в коричневую. Лицо боярина покраснело, глаза загорелись яростным огнём. Молодой воевода заметался по комнате, хватаясь то за саблю, то за револьвер, а затем подскочил к перепуганному гонцу и начал трясти его за грудки.

— Кто, мать-перемать⁈ — закричал аристократ. — Говори быстрее, кто посмел⁈

— Люди воеводы Платонова, барин, — забормотал гонец, чья голова моталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы, — из Угрюма.

Руслан с размаху ударил кулаком по столу, отчего тарелки подскочили.

— Платонов⁈ Этот выскочка! Ссыльный преступник! — брызгая слюной, заорал он. — Иваныч! ИВАНЫЧ! Где тебя черти носят⁈

В свои двадцать четыре года он знал: промедление в таких ситуациях смерти подобно. В его особняке — простом деревянном доме, лишь немного отличавшемся от обычных изб Иванищ — поднялась суматоха. Сам Руслан ринулся к своему магофону и, не задумываясь ни на секунду, открыл приложение «Пульс». Эту социальную сеть он редко использовал, но сейчас она могла пригодиться.

— Платонов… Платонов… — бормотал он, лихорадочно вбивая фамилию в поисковую строку.

К его удивлению, результат нашёлся почти сразу — страница Прохора Игнатьевича Платонова, воеводы Угрюма, со множеством восторженных комментариев. «Герой Пограничья», «Победитель Бездушных», «Освободитель пленных учёных» — чего только не писали в комментариях неадекватные восторженные фанаты и фанатки. И судя по профилю, сам Платонов уже 4 месяца как не заходил на собственную страничку и не публиковал никаких новых постов.

— Тьфу ты, — скривился Ракитин, листая страницу. — Просто счастливчик безмозглый! То-то я прославлюсь, когда разобью его в пух и прах!

К счастью, воевода-выскочка, видимо, совсем не заботился о безопасности — номер магофона был указан прямо в профиле. Руслан немедленно набрал номер и, услышав ответ, не сдержал эмоций. Пусть знает, этот Платонов, что за свои поступки придётся отвечать.

Беседа получилось краткой и не сказать, что шибко конструктивной.

Руслан сжал магофон так сильно, что костяшки его пальцев побелели. От переполнявшей его ярости дрожала даже рука. Никто, никто, не смел так поступать с его людьми!

— Да чтоб тебя… — прошипел молодой воевода, швырнув артефакт на стол, и повернулся к вбежавшему наконец слуге. — Собирай всех дружинников! Сейчас же! — проорал он, крутанув усы. — Мы выступаем на Угрюмиху! Покажем этим канальям, почём фунт лиха! Я лично этому Платонову задам такую взбучку, что будет ходить и оглядываться!

— Хорошо, барин, но скольких сможем так срочно собрать? — попытался вклиниться помощник. — Может, назначить сборы на завтра?..

— Нет! Выступаем немедля! — отрезал Ракитин, хватая со стены саблю. — Около тридцати в Иванищах сейчас, ещё пятнадцать-двадцать из Панфилово подтянутся через пару часов. Достаточно, чтобы стереть это захолустье с лица земли! В конце концов, сколько там у него может быть людей?..

— Если подождать бойцов из других деревень… — начал Иваныч.

— Нет времени ждать! — перебил его Ракитин, прыгая на одной ноге, пытаясь влезть в чистые штаны. — Наши люди в опасности! В плену! На закате мы выступаем. Пусть остальные догоняют по пути. Я этому Платонову сейчас такую трёпку задам, что мать родная не узнает!

Слуга почему-то только горестно вздохнул.

Пока во дворе собирались дружинники, Руслан, наконец, смог перевести дух и собраться с мыслями. Вот уже третий год он пытался построить здесь, в Пограничье, то, что не смог получить во Владимире, — собственную судьбу, не связанную с семейными тяготами и безденежьем.

Род Ракитиных когда-то принадлежал к мелкому боярству Владимирского княжества, но к моменту рождения Руслана почти всё было утрачено. Отец его, Варлам Петрович, служил мелким чиновником в канцелярии, вечно перебивался с хлеба на квас и заливал горе дешёвой водкой по вечерам. Долги семьи росли, имение ветшало, а нрав главы семейства становился всё более желчным.