Островский. Вызов принят! (СИ) - Котович Виктор

Наверное, недавний взрыв вызвал у хозяина меньшую реакцию, чем произнесённое вслух моё имя.

Он хлопает глазами, переводя недоумённый взгляд то на растение, то вновь на меня. Затем, будто решив для себя что-то, придвигает к нам поближе первый попавшийся стул и усаживается.

— Как же хорошо, что в конце концов вы пришли ко мне, Кирилл Викторович, — в его голосе слышна неприкрытая радость. — Ведь именно вы сумеете воспользоваться силами этого растения в полной мере.

— Это почему же? — не разделяю я его восторгов. Сейчас ещё окажется, что я избранный, который просто обязан спасти мир.

Спасибо, я этого добра с Шаоси наелся.

— Не поймите неправильно, — всё же смягчаю свою грубость. — Я не против ответственности или привилегий. Но такое внезапное внимание к моей персоне здорово настораживает.

— Вполне естественная реакция, молодой человек, — Вадим Денисович откидывается на спинку стула. — Насколько я могу судить, вы многого не знаете.

Киваю. Что есть, то есть, спорить бесполезно.

— Неудивительно, — продолжает Сорокин. — Ведь, если верить записям, последний носитель перстня в вашем роду жил пять поколений назад. И уже тогда он испытывал трудности в поддержании связи со своим Покровителем.

— И откуда это известно ВАМ? — настороженно всматриваюсь в лицо хозяина кабинета. — Сомневаюсь, что история моего рода так уж интересна кому-то за его пределами.

— О, тут нет никакого секрета, — Сорокин быстро тычет пальцем в устройство в руках, а после — протягивает мне. — Специфика моей работы такова, что мне приходится иметь дело со множеством источников.

Пока я забираю предмет, он продолжает:

— Всё, что я вам сообщил, находится в архивном доступе и выдаётся по запросу любого добропорядочного исследователя.

На светящейся поверхности приборчика — убористый текст, содержащий в себе подробную историю последних поколений семьи Островских. Вадим Денисович проводит по экрану пальцем — и текст прокручивается далеко вниз, даже не думая заканчиваться.

Какое родовитое у меня тело, оказывается.

— Что же вы такое исследуете? — отрешённо листаю дальше, цепляясь взглядом за незнакомые имена и даты. — И какое отношение к этому имею именно я?

— Я уже долгое время преподаю в различных академиях Москвы и окрестных губерний, — хозяин кабинета начинает издалека, явно получая удовольствие от возможности поговорить о любимом деле. — И вижу, что большая часть студентов не слишком сильно вникает в археологию с антропологией.

Он переводит задумчивый взгляд на окно и, глядя в одному ему ведомые дали, продолжает:

— Не спорю, развивать магический потенциал может быть интереснее, чем копаться в документах. Или ковыряться в чистом поле рядом с какой-нибудь деревенькой на пять дворов. Но те крупицы знаний, что я извлекаю из этой работы, помогают намного лучше понимать, как именно направить это развитие.

Ух. Аж зубы ноют от подобных разговоров. Терпи, Кирос, полноправным главою рода будешь!

— То есть вы благодаря своей бурной деятельности поняли, что печальная судьба моего рода связана с этой звенящей на ветру травкой? — тычу пальцем в контейнер с папоротником.

Надо же как-то переводить пространные рассуждения в практическое русло!

— Отнюдь, молодой человек, всё как раз наоборот, — Сорокин решительно хлопает по столешнице раскрытой пятернёй. — Скажите, доводилось ли вам слышать об Ала́тырь-камне?

Глава 11

Видимо, недоумение читается на моём лице слишком отчётливо.

Вадим Денисович вздыхает с таким видом, будто ожидал другого ответа и слегка разочарован.

— Вот как, — Сорокин задумчиво трёт подбородок. — Значит, прояснить все интересующие меня вопросы из первых рук вряд ли получится… Но ничего страшного. В любом случае, наша с вами встреча — большая удача.

Или шутка Рандома, в который раз стремящегося с головой окунуть меня в неприятности. Впрочем, не привыкать.

— Ала́тырь-камень, — продолжает тем временем хозяин кабинета, — это удивительнейший древний артефакт. Опустим то, что в различных регионах это название использовали для разных реликвий. Нас интересует только та, что связана с вашим родом, Кирилл Викторович.

Надо же, даже отчество моё знает. Успел навести справки, видимо.

Глаза Сорокина сияют почти фанатическим восхищением. Он явно оседлал любимого конька и не выпустит нас отсюда, пока не поделится всеми подробностями.

— Говорят, камень этот содержал в себе совершенно невероятный объём магических знаний, — профессор заговорщически понижает голос до полушёпота. — Которые, к слову, в настоящее время полностью утеряны. Да и с какой целью была создана подобная реликвия, точно не известно. Исследователи сходятся лишь на том, что к нему приложила руку так называемая прародительница всех змеев — Праматерь Гарафена.

Оп-паньки, знакомое имя! Змей упоминал её в наших разговорах.

— Получается, якул — один из её потомков? — прихожу к единственно возможному выводу.

— Вероятно, — отвечает Сорокин с некоторым сомнением. — Во всяком случае, судя по сохранившимся источникам, было у них кое-что общее. Появились, словно из ниоткуда, наследили в легендах, а затем исчезли, словно их не было. Единственная разница — у якула остались люди, которым он всё это время покровительствовал.

— Так эту сказку многие знают, — подаёт голос Глеб. — «И разбился Алатырь вдребезги, но сокрушил орду великую, не отдал чудищам изнаночным мир просвещенный на поругание. По всем прочим юдолям осколки раскинуло, а где пали они — не пройти вовек ни единому чудищу…»

Молодец, напарник! Сразу видно: в академиях своих лекции не прогуливал.

Вот только сам Скороходов после этой декламации недоверчиво хмурится:

— Вы что, хотите сказать, это происходило на самом деле?

Профессор поджимает губы. Кажется, с подобными сомнениями он сталкивается не впервые.

— Сам факт такого нашествия с Изнанки я подтвердить не могу, — признаёт Сорокин после недолгого молчания. — Но, учитывая случающиеся у нас прорывы, это не кажется таким уж невероятным.

Разговор грозит уйти в исторические глубины, поэтому возвращаю его в день сегодняшний:

— Так значит, якул каким-то образом связан с этим самым Ала́тырем… Получается, мой род тоже имеет к этому камню прямое отношение?

— Вы абсолютно правы, Кирилл Викторович, — расплывается в улыбке хозяин кабинета. — Есть мнение, что ваши предки собирали осколки Ала́тыря, чтобы восстановить его. Правда, сами они это никогда не подтверждали. Но и не опровергали тоже.

А значит, их реальные устремления могли быть какими угодно.

С другой стороны, восстановление такого могущественного артефакта как цель выглядит вполне заманчиво. Особенно для рода, который уже несколько поколений балансирует на грани краха.

— Есть мнение, что полностью собранный Ала́тырь позволит оградить наш мир от прорывов с Изнанки! — с восторгом завершает мысль Сорокин. — Представляете, насколько общественно важным может быть это предприятие?

Сомнительно, пожалуй. Ведь, судя по процитированной Глебом легенде, от большого вторжения камень не защитил.

А вот древние магические знания, которые в нём содержались, — это по-настоящему интересно.

— А папоротник тут каким боком? — припоминает тем временем напарник. — Он же, вроде, обычная травка. На ветру звенит разве что.

— Кристальный папоротник растёт в местах магических аномалий. И выше второго уровня Изнанки он не встречается. Обычно.

Вадим Денисович воровато оглядывается по сторонам и понижает голос почти до шёпота:

— Только по легендам папоротник этот рос вокруг Ала́тыря густым ковром. Прямо в нашем мире, да. И светился — то ли силой камня напитывался, то ли в резонанс с ним входил — неизвестно. И чем ближе к нему оказывался, тем ярче сияли его стебли.

— То есть, вы просили доставить вам папоротник… — начинает было Скороходов. И замолкает, будто не решаясь озвучить столь невероятное предположение.