Ключ к счастью попаданки (СИ) - Машкина Светлана

Кстати, о ферменте. Помнится, на заре своей молодости я отдыхала на Кавказе. Хозяйка дома, миловидная и очень интересная женщина, заказывала в селе молоко, и сама делала сыр. Точно! Я вспомнила, как можно раздобыть фермент!

Довольная, тут же занялась делом. Нет, с ферментом придётся подождать, хотя бы потому, что самой резать кур мне совсем не нравится. Зато сейчас я могу заквасить сыворотку на адыгейский сыр.

Через час у меня было немного творога и сыворотки, как раз столько, чтобы хватило на ведро молока.

Вообще-то я не фанатка творога, но этот оказался необыкновенно вкусным. Из такого даже жалко сырники делать. А, может, блины с начинкой? Возьму завтра с собой в поле, перекусим с Феней. Она точно оценит, любит же молоко не меньше меня.

Блинов я в новом мире тоже не помню. Лепёшки есть, толстые и плотные, а вот блины или оладьи, кажется, в рационе отсутствуют. Хлеб Феня печёт на закваске, которую оставляет от каждого раза в высокой плошке на полочке.

Интересно, сода у них есть? Как-то я её не заметила. Посуду мы чистим песком и какой-то жёсткой травой, жирный нагар она снимает довольно хорошо. Так хорошо, что даже непривередливая Феня перед чистой обматывает ладони старой холстиной — чтобы вместе с нагаром не слезла кожа.

Перед заходом солнц пошла загонять своих птичек в курятник. Феня напомнила, что на новом месте они ещё не освоились и несколько дней их надо будет сопровождать. Потом, через недельку, к вечеру, или в непогоду, куры сами спрячутся в своём домике.

Не так-то просто оказалось затолкать в курятник моё птичье стадо. Пока одни, с перепуганными криками и хлопаньем крыльев, под угрозой длинной хворостины ломанулись в курятник, другие перелетели тропинку и плюхнулись в огород.

Глава 29

Только этого не хватало! Одной выгнать птицу из огорода оказалось совершенно невозможно. Ещё чуть-чуть и стемнеет, тогда не столько куры, сколько я затопчу все посадки.

— Соседи! Соседи! — заполошно заорала я.

Прибежали оба. Степ и Динка, раскинув руки, помогли мне справиться с куриным бунтом.

— Ничего они у тебя, тяжёлые, — уважительно сказал мужик, зачем-то подхватывая на руки последнюю курицу.

— Кормлю хорошо, — усмехнулась я.

— Необычная какая, — заметила Динка.

Степ ещё немного покачал на руках курицу и с видимым сожалением отпустил на землю.

Ладно уж, я не жадная. Будут у неё яйца — дам соседям полдюжины, пусть и у них куры такие будут.

Несушка в самом деле была красоткой: пышный, не уступающий никакому петух хвост, высокий хохолок и яркие, жёлтые с чёрным, перья. У Фени таких курочек было шесть, теперь, значит, три осталось. Поделилась по-братски. Интересно, где она их взяла?

Вставать пришлось в четыре утра — как только взошли на горизонт оба солнца. Выскочили на небо они, как обычно, на удивление быстро.

Я, кряхтя, как древняя старуха и ругая себя за жадность, поплелась кормить птицу. Зачем, спрашивается, она мне нужна? Заработала бы на сыре и купила, что мне, много мяса надо. Хотя… Покушать я люблю, а на сыре ещё не факт, что заработаю столько, что хватит на всё. Но и на всё мне мало — мне хозяйство приумножить надо.

Курочки-дурочки, стоило открыть загончик, бросились мне в ноги.

— Не клеваться! — возмутилась я и огрела лёгкой берестяной лопаткой несколько особо наглых экземпляров.

Потом догадалась бросить в сторону пару горстей зерна, и только тогда смогла добраться до птичьего корытца — куры и гуси убежали за угощением.

Притащила воды и пошла к свинкам. Те, в отличии от птицы, вели себя вполне прилично и терпеливо ждали завтрака. Вчера затируху мне помогла сделать Феня, сегодня придётся самой. Овощи, зерно, траву, остатки сыворотки — всё запарить и оставить на ночь, для следующего кормления.

Когда, наконец, все были сыты, села позавтракать сама. Как я буду сено грести, я уже устала?

Налила себе взвара, отрезала хлеба, густо намазала мёдом. Одна радость в этой жизни — можно есть всё, что хочется! Сколько угодно мучного, сладкого и жирного — моей новой фигуре недостаёт с десяток килограммов точно. И даже если я переберу в весе, то по местным меркам стану ещё привлекательнее — к худышкам здесь относились с подозрением. Раз худая — то или больная, или вредная и злая, потому что хорошая, здоровая и весёлая девушка тощей не может быть по умолчанию.

Маслица бы ещё сюда, мммм. Ничего, скоро всё у меня появится на столе. Масло, сливки, сметана, творог, сыр. Да с такими экологическими чистыми деликатесами я к концу испытательного срока в сарафаны свои не влезу! Вот смеху будет. Зато приобрету так необходимую в этом мире красоту и округлости. Только как бы они мне боком не обернулись, и ещё одного жениха не притянули.

Едва я впилась зубами в сладкий кусок, зашла Феня.

— Не собрана ещё! — удивилась она. — Улька, тьфу ты, Ульна! Копуша! Допивай взвар, хлеб по дороге дожуёшь — там Пекас ждёт на телеге. Поле-то нонче далёкое. Если поспешим, то по хорошей погоде как есть всё сено перетаскаем.

— А если не поспешим, — вздохнула я и с тоской посмотрела на кружку.

Допивай взвар, ага… Он горячий, между прочим.

— Тогда придётся на следующей неделе убирать, а то и позже. Через три дня дожди зарядят. Польют надолго — пропало наше сено.

То есть как — пропало? Нет сена — мало молока! Мало молока — нет сыра, сметанки, творожка и масла! Нет у Ульны круглых сытеньких щёчек и бочков!

Феня выглянула в окно:

— Ульна, чего гуси тут? Их на речку надо было гнать, где такое видано, чтобы гуси с курами паслись. Поклевали зерна — и кыш отсюда. Вечером приведёшь назад.

— Не заблудятся? — испугалась я.

— Нет. Они умные — пару деньков попровожаешь, потом сами дорогу запомнят. Только смотри — твои, видишь, по правому боку рыжей полосой мечены, это трава такая, краситься сильно. Я всех своих так разрисовываю. Если другой какой приблудиться — гони назад, чтобы люди не искали.

Я споро допила взвар и натянула лапти. Блины с творогом и свой кусок хлеба с мёдом взяла с собой — в обед перекусим.

Осматривая фронт работ, вспомнила выражение «отсюда и до заката». Не то, чтобы поле было до заката, но поработать здесь придётся не один день. Когда же я сырами заниматься буду?

— Феня, ты можешь вечерний удой поставить в сени? Чтобы он там немного подкисал. И утренний тоже, — попросила я.

— Да куда скажешь, — легко согласилась Феня.

Настроение у неё было отличное. Феня что-то напевала себе под нос, изредка бросая на Пекаса лукавые взгляды. Пекас, кстати, делал вид, что увлечён исключительно работой. Или не делал, а правда был увлечён — грабли в его руках так и мелькали, не каждый молодой за моим дедом угонится.

Я пристроилась рядом Феней и с облегчением поняла, что работаю не хуже неё.

— Откуда ты знаешь, что будет дождь? — вспомнила я.

— У Пекаса коленку правую тянет. Не сильно, но чувствует — то к дождю либо к снегу. Если у меня внизу спины ноет, словно отлежала — значит, сильный ветер жди, не иначе, северин нагрянет. А уж коли с утра глаза не открываются — мелкий дождь зарядит не на один день. Пасмурно, муторно, то туман, то с неба капельками моросит.

Ничего себе они у меня синоптики! Прогноза погоды не надо.

— Фенечка, я хочу продукты из молока продавать, мне у кого-то надо разрешения спрашивать?

— Что бы ты не начала продавать — надо, сперва-наперво, получить благословления великих богов, — тоном опытного декана перед зелёным студентом, сообщила Феня.

— Они дадут?

— Если благое дело и товар на благо — дадут, не сомневайся.

Я уверена, что молочные продукты дело хорошее, но кто его знает, как к этому отнесутся великие боги? До сих пор же они не сподвигли своих прихожан делать творог и сыр. Хотя идея, надо признаться, висит в воздухе — молоко есть почти в каждом хозяйстве.

— Если, допустим, я потом захочу сарафаны шить и продавать — тоже к богам?

— Конечно. Куда без них? Ещё надо, чтобы жрец подтвердил, что намеренья твои чисты и открыты.