Меченный смертью. Том 4 (СИ) - Юрич Валерий

Но мы дождались и встретили, как полагается. Был организован быстрый, но очень щедрый по нашим меркам ужин в большой гостиной особняка. Без бутылки дорогого французского вина здесь, конечно же, не обошлось.

Поскольку присланный был одним из вассалов Филатовых, то мне пришлось присоединиться к нему за столом. Обменявшись несколькими вежливыми и вполне дежурными фразами, мы завели непродолжительный разговор о текущей ситуации в приграничье, гибели Волкова, восстании его бастарда и прочих горячих новостях. Между делом присланный эксперт высказал пожелание, чтобы его визит в мое поместье не афишировался и остался по возможности сугубо конфиденциальным.

Признаться, я ожидал от него чего-то подобного, учитывая то, как очернили меня в последних новостях. Скрепя сердце, мне пришлось смириться с этим грубоватым выпадом в мой адрес. Несколько завуалированно, но вместе с тем довольно недвусмысленно князья Филатовы намекали мне, чтобы я знал свое место и не выпендривался.

После ужина эксперт в сопровождении Тимофея Федоровича отправился осматривать сердце голема. Я к ним не присоединился, сославшись на неотложные дела. Эксперт бросил на меня поверх очков высокомерный взгляд, криво усмехнулся и, что-то пробурчав себе под нос, последовал за управляющим.

В этот самый момент я понял, что ситуация оборачивается далеко не в мою пользу. Это было видно сразу по надменному поведению представителя Филатовых. Но я все-таки до конца надеялся, что справедливые деловые отношения возьмут верх над прошлыми обидами и моим абсолютно никаким положением в высшем обществе.

Примерно через полчаса эксперт, тщательно изучив артефакт и ни слова не сказав на прощание, забрался в машину и уехал. А еще через час мне позвонили от Филатовых.

— Алесандр Николаевич, — услышал я в трубке флегматичный голос все того же секретаря, с которым уже общался по телефону, — прошу прощения за столь поздний звонок. Его сиятельство Михаил Алексеевич просил вам передать следующее. Наш эксперт оценил добытый вами артефакт, как довольно посредственный и весьма невысокого качества. Но его сиятельство, исключительно из ваших крепких партнерских отношений согласился пойти вам на встречу. Он предлагает приобрести у вас сердце голема за двести тысяч наличными или переводом на ваш счет. При этом транспортировку и транзит через стену, а соответственно и все немалые расходы по этим пунктам, он берет на себя.

Мой собеседник сделал небольшую паузу, сухо откашлялся и продолжил:

— Если же вы все-таки решите выставить артефакт на биржу, то его сиятельство дает вам дружеский совет: подойдите весьма серьезно к вопросу безопасной транспортировки товара до покупателя. Тут, к сожалению, даже «Стальной бастион» не возьмется, какую бы сумму вы не предложили. Очень уж опасно в наше неспокойное время разъезжать с таким грузом по дорогам нашей необъятной родины. Надеюсь, вы понимаете, о чем я, Александр Николаевич? — В голосе секретаря прозвучали стальные нотки.

Я встал из-за стола и, ничего не отвечая, медленно подошел к окну. Мой холодный взгляд прошелся по верхушкам дубов, растущих по бокам подъездной аллеи. Сквозь них весело поблескивало заходящее солнце. Но я не мог насладиться этим прекрасным пейзажем.

Этот испорченный до основания мир вновь ткнул меня мордой в грязь, чтобы я не забывал, где живу. Что ж, теперь мне ничего не оставалось, как только стать достойной его частью. Благородство и честь, которые я только-только начал воспитывать в себе, придется беспощадно отбросить. На сцену вновь должен выйти Серый Призрак. Именно так называли меня те, кто сталкивался с результатами моих действий, будь то заказчики убийств или должностные лица, их расследующие.

Этот мир понимает только язык силы и власти. И я, как никто другой, умею разговаривать на этом языке.

— Александр Николаевич? — послышался в трубке голос секретаря Филатовых. Он явно был раздосадован моим долгим молчанием.

Я ничего не ответил. Просто сбросил звонок и равнодушно убрал телефон в карман.

До этого момента я пытался действовать исключительно своими силами, почти не привлекая связи и людей из моей прошлой жизни. Но сейчас пришло время для подключения тяжелой артиллерии. Мне не оставили иного выбора. И я отлично понимал, с кого мне следовало начать.

Телефон вновь зазвонил. Даже не успев достать его из кармана, я отлично понимал, кто это. Приняв вызов, я молча поднес трубку к уху. Ни звука не вышло из моих уст. Только холодное молчание.

На той стороне провода тоже молчали. В трубке раздался легкий треск помех. Будто бы сам эфир возмутился от напряжения, повисшего между двумя абонентами. Досчитав про себя до семи, я медленно убрал телефон от уха и сбросил вызов.

Этот молчаливый звонок был красноречивее любых слов. Я не сомневался, что донес до князей Филатовых свою очень четкую мысль. Теперь мяч на их стороне. Я точно знал, что артефакт им нужен. Настолько сильно, что мне позвонили второй раз. Даже после того, как я не захотел продолжать разговор. Теперь я ждал третьего звонка. Если он будет, то ценность артефакта возрастет в разы, а все выводы эксперта не будут стоить и клочка бумаги, на которой они написаны.

Я отошел от окна, сел в рабочее кресло и положил телефон перед собой на стол. После этого расслабился, прикрыл веки и начал в подробностях обдумывать свои дальнейшие действия.

Через четверть часа раздался звонок. Филатовы. Я выждал около двадцати секунд и взял трубку. Многозначительное молчание с моей стороны продолжилось. Через какое-то время в трубке раздался напряженный голос секретаря:

— Александр Николаевич?

— Я вас слушаю, — сухо ответил я.

— С вами хочет переговорить лично его сиятельство Михаил Алексеевич. Переключаю.

Ну что ж. Карты, хотя бы частично, были вскрыты. Ценность артефакта теперь просто зашкаливала. Я это отчетливо понимал. Уверен, что и князь тоже. И сейчас от его слов зависело очень многое.

Глава 15

— Александр Николаевич, доброго вам вечера. Как ваше здоровье? — раздался в трубке бесцветный голос князя.

— И вам доброго завершения дня, Михаил Алексеевич. Здоровье — прекрасно. Смею надеяться, что и вы тоже в добром здравии, — холодно ответил я, откинувшись в кресле.

— Вашими молитвами, граф, — мрачно усмехнулся мой собеседник. — Слышал, несчастье у вас приключилось. Много людей полегло. Защищать поместье теперь некому. А тут еще и обвинения во вмешательстве в работу следственной группы. Похоже, что дела у вас совсем плохи, Александр Николаевич. — Голос в трубке звучал задумчиво. Но это была не степенная задумчивость пожилого человека. Наоборот, от нее на версту веяло неприкрытой угрозой.

— Зато у вас, князь, насколько я наслышан, сейчас все хорошо. Впрочем, как и всегда. — Стараясь сохранять равнодушие в голосе, ответил я.

— Отнюдь, граф. Дела идут с переменным успехом. Иначе и быть не может. Се ля ви, как говорят французы. И знаете, жизнь была бы гораздо проще, если бы окружающие порой не были так упрямы. — Филатов с полминуты помолчал. — Вот, казалось бы, чем плоха синица в руке? — менторским тоном продолжил он. — Так нет, им журавля с неба подавай. А может не дорос еще человек до журавля-то этого самого. А вот прояви он смирение и покорность судьбе, может и открылась бы перед ним впоследствии дорога к весьма широким перспективам.

Князь замолчал. В трубке повисла звенящая тишина.

— Знаете, Михаил Алексеевич, что говорил по этому поводу мой покойный отец? — прервал я затянувшееся молчание. — Говорят, он умел хорошо вести дела. Так вот, как-то он дал мне задание. Это была сущая мелочь. Я понимал, что он меня проверяет. Но я-таки все испортил на первом же этапе. Мне не понравилось, как подрядчик разговаривал со мной, сыном знаменитого князя Рокотова. И сделка сорвалась. Вот тогда-то мой отец и преподал мне один важный урок. Сын, сказал он мне, эмоции и завышенное самомнение только мешают бизнесу. На переговорах имеет значение только результат. Максимально выгодный для обеих сторон. Остальное нужно отбросить, как ненужное. Иначе ты никогда не добьешься успеха.