Жрец Хаоса. Книга III (СИ) - Борзых М.

«Представляю, как сейчас корчится она… Ведь Морозов вряд ли добровольно готов был расстаться со своей силой».

Но и я не мог никаким образом сейчас помешать безумному экспериментатору, как минимум по той причине, что в одиночку против него и ещё одного архимага я точно не рискнул бы пойти. Здраво оценивая собственные силы, я предполагал, что со временем смогу составить им конкуренцию, но не сейчас. Сейчас я был не обучен и выживал благодаря спонтанным проявлениям сырой силы.

Поэтому мне пришлось ждать и наблюдать, как неизвестный проделал все те же манипуляции по извлечению магии из русского архимага и попытке передачи её японцу мужчине.

Почему-то на ум пришла странная мысль:

«Вот оно как, оказывается, японцы так быстро — всего за четверть века — нарастили почти десяток архимагов… Выходит, что они их не в процессе завоевания и не в процессе обучения-воспитания получали, а в процессе уничтожения чужих магов и пересадки средоточий магических в своих».

Интересно, почему никто не замечал пропажи архимагов в других странах? Хотя, если задуматься, в той же Скандинавии никто особо их не пересчитывал до начала войны и после потери самостоятельности и вхождения в состав нескольких государств. Мало ли кто, где и как умер?

«Вот вам и ответ. Десяток за четверть века — это очень много».

Опять же, если бы это всегда работало так, как я думал, то из Морозова и Волошина — из наших русских архимагов — пересаживали бы магию в новых носителей. Здесь же, судя по цвету ауры и практически идентичному спектру основных сил, можно было понять, что японцы явно собирались усилиться за счёт сил наших архимагов.

А мне приходилось ждать. Ждать ровно до момента, пока от болевого шока не заскулили две пары магов.

И лишь тогда, когда неизвестный потянулся к бабушке, тонким скелетом вскрывая её кожаный доспех с костяными вставками, я посмел вмешаться.

Теперь в драке один на один у меня хотя бы появился шанс.

Моё появление не осталось незамеченным. Балахон со скелетом обернулся в мою сторону и замер, словно принюхиваясь:

— Кто ты?

— У меня много имён, — вспомнил я перечень, произнесённый Хранителем башни Нифельхов. — Выбирай, какое тебе больше нравится: хёвдинг ав томхетен? Зе лорд оф зе войд? Ханияраджа? Рекс вакуи?

Чем больше я говорил, тем насторожённей становился неизвестный.

— Какой ранг? — снова задали мне вопрос.

— А Пустота его знает, — отмахнулся я.

Ведь действительно, я не представлял собственного размера источника в данном направлении, да и не представлялось возможным это узнать. Пустота — она ведь безразмерна и безгранична. Как можно её измерить каким-либо способом?

— Что тебе нужно, пустотник?

— Ну, хотелось бы вернуть любимую прабабушку, лежащую у вас на жертвенном столе. При этом вернуть целой, невредимой и в полной комплектности — со всеми её магическими средоточиями, — я обаятельно улыбался, будто говорил с психом. При этом осторожно шёл кругами, приближаясь к неизвестному и демонстрируя пустые руки без оружия. Даже не знаю, было ли это глупостью с моей стороны, дуростью либо смелостью. Однако же именно сейчас я чувствовал, как тот самый голод и пустота внутри вполне сформировались в некое существо, обещавшее мне силу и защиту.

На данном этапе мне не нужно было оружие, не нужны были доспехи. Всё, что мне было нужно, уже находилось внутри меня и клубилось вокруг. То самое место, «стерильное, безмагичное», как назвал его неизвестный, и было средоточием пустотной силы.

— А с кем я имею честь общаться?

— Моё человеческое имя не скажет тебе ничего. Оно забыто и уничтожено стараниями местных владетелей. Я сотру их в порошок и вновь взойду на трон.

— Странная мотивация, — пожал я плечами. — Воюете со своими врагами, сместившими вас с трона, а страдают от этого совершенно другие люди. Да убейте вы к чёртовой матери монаршую семью и займите трон, как они это сделали в своё время! Что вам мешает?

— Верные псы императорской семьи мне мешают. И как только они закончатся, я сделаю то, что ты советуешь, мальчишка.

Ух, ну просто канонический злодей.

— А вот такой вариант меня абсолютно не устраивает, — мило улыбнулся я. — Я предполагаю, что имею неудовольствие общаться с потомком хертуга Нифельха. Ведь так?

Мне показалось, что балахон резко вскинул голову, хотя лица в темноте и не было видно. Клубящийся туман скрывал всё.

— Ты помнишь? Откуда ты знаешь?

— Я был внутри вашей родовой башни и общался с её Хранителем.

— Неужто они смогли её вскрыть?

— Нет, не смогли. Об этом можете не беспокоиться. Но с ним мы договорились о политике ненападения. А вот с вами, я чувствую, не договоримся.

— Не договоримся, — пророкотал голос, и в нём чувствовались такой голод, такая жажда и предвкушение, что у меня невольно мурашки пробежали по спине.

Кажется, меня сейчас рассматривали как обед или очень поздний ужин.

— Я сожру тебя на глазах у твоей прабабки, а после закушу ею. Ты будешь моим аперитивом, — улыбнулся неизвестный, и по самодовольному тону было ясно, что он уверен в своей победе.

— А чтобы было интереснее трапезничать…

Неизвестный, потомок Нифельха, вогнал кинжал в грудь бабушке.

Да, как оказалось, иногда и у меня может падать планка, когда столь демонстративно на моих глазах убивают близкого человека. Отчёта своим действиям я уже не отдавал. Та самая сила, что внутри меня обещала быть надёжной опорой, защитой и оружием, выплеснулась за пределы моего тела. Это была словно волна цунами, девятый вал, который накрыл кратер от края до края. Но сила эта была не просто той самой пустотой, которая здесь господствовала. Нет, она отчего-то приобрела причудливую форму того, что я умел на данный момент.

Я сжал кулаки, ощущая, как энергия пульсирует в кончиках пальцев. Если же я умел только пожирать и создавать химер, именно эту форму пустота и выбрала. Вокруг меня возникали горги — огромные саблезубые твари, состоящие из тумана. Их очертания дрожали и постоянно менялись, ускользая от взгляда, словно перетекая из одного состояния в другое. Их становилось всё больше и больше, словно я призвал собственную армию.

Проведя ладонью по воздуху, я направил своих созданий вперёд. В моменте, когда они заполнили всё видимое пространство, они рванули к потомку Нифельха. Странное ощущение — от каждого из моих горгов тянулась длинная лента или хобот, наподобие того, что я создал для Гора по его совету. Все эти хоботы, трубки, каналы вели ко мне.

Я оскалился, когда горги вонзили свои клыки в дымчатое тело неизвестного мага. В тот же миг я почувствовал ещё больший прилив пустоты. Вот уж не знаю, как он добился того, что у его силы не было привкуса других магий, но сейчас через каждого из моих пустотных химер в меня вливалась чужая сила.

«Но какой бы она ни была… — прошептал я, сжимая и разжимая пальцы, — в отличие от силы льда Морозова или Юкионны, это была пустота. А пустота одинакова везде и всегда».

Не зря же Хранитель башни Нифельхов принял меня за своего. Не так, видимо, много пустотников осталось в этом мире, да и сила их неизведанна. Судя по тому, что я видел, они даже научились проводить стерильные операции по пересадке источников.

Горги рвали неизвестного, пытавшегося отбиваться от них, они шли по его следу стаей, не давая ему исчезнуть. Химерически-иллюзорные порождения пустотной магии извращённого недоучки — они чувствовали, алкали и жаждали. Но Нифельх не сдавался.

Забравшись на один из базальтовых постаментов, он принялся творить нечто, выписывая пустотные знаки прямо в пространстве. Я бы даже не понял, что он делает, если бы не движение ножа, зажатого в его руке. Пока его рвали, он вырисовывал руны, похожие на арку. И когда до его смерти и опустошения оставалось совсем немного, арка засияла и превратилась в мутную плёнку.

«Нет!» — я бросился вперёд, протянув руку, но было поздно. Нифельх провалился в портал, а плёнка, словно мыльный пузырь, лопнула. Разочарованная стая горгов завыла, требуя обратно свою добычу. Но арка в другое подпространство исчезла. Кажется, маг тоже имел своё собственное «ничто», где и смог спрятаться. А я, к своему собственному сожалению, даже не представлял, как можно бороться с подобным врагом.