По праву сильного (СИ) - Лифановский Дмитрий

— «Орлы Зевса» ударили на рассвете, — кивнул зализанный своему товарищу, продолжив рассказ, — Подло напали под прикрытием «Теневого савана». Мне повезло. Я заметил огонек индикатора накопителя магострела, когда кто-то из имперцев решил перезарядиться перед боем. Еле успел подать сигнал. Если б не это, нас бы смяли за минуту.

Сольвейг, едва удержалась, чтобы не фыркнуть. «Орлы» — элита, они бы так глупо точно не подставились.

— Хродгейр нас вытащил, — подхватил байку третий, коренастый с густой кудрявой шевелюрой, — Я с двумя бойцами бросился к крупняку, надо было попытаться пробить их «Саван». И тут эллины кинули «Пепельный разлом» — заклинание, что разрывает энергоканалы, как граната винный бочонок. Хродгейр, — он кивнул на зализанного, — Успел поставить щит, вложил всё, что мог. Тут и мы с парнями сбили их невидимость.

Усатенький подался вперёд, его глаза были прищурены, словно он видел тот бой.

— А я их фланг засёк, — добавил он, его пальцы сжали край стола, — Имперцы лезли через топи, как тараканы. Всё было на волоске. По нам били с трех сторон. Хродгейр выбыл, а мы с Сигурдом держали щиты. Все равно силы были слишком неравными. Эллины выбили расчет крупнокалиберного «Жала». Парни отстреливались до последнего, — студент трагично склонил голову, в то время пока Хродгейр разливал вино, почему-то наполнив бокалы девушек сильней чем свой и товарищей, — Я сам бросился к магобою и продолжил огонь.

— Бьёрн их строй развалил — кивнул коренастый, — Его выстрелы дали нам время, пока подкрепление не подошло. Тысячник Харальд потом сказал, что мы убили самого Леонида — командира «Орлов». Каждому руку жал, обещал доложить князю.

Блондинка ахнула, её глаза блестели восхищением.

— Самого Леонида? — восхищенно захлопав ресничками, прошептала она, — Против «Орлов Зевса» выстояли?

Ее рыженькая подружка коснулась руки Сигурда, её лицо побледнело:

— Вы настоящие герои, — выдохнула она, — Как в древних сагах!

Брюнетка посмотрела на Бьёрна, её улыбка дрожала от гордости:

— Вам теперь ордена должны дать? — спросила она, — Вы спасли весь рубеж!

— Не за ордена воюем, — небрежно бросил зализанный.

Сольвейг замерла, её ложка застыла в воздухе. Леонид погиб в лесах Пограничья, в жестокой засаде, где эллинский спецназ был почти полностью уничтожен. Умер на руках Учителя. Она была там, видела, как тело Леонида предавали огню по новгородским обычаям. Ярл тогда сказал, глядя как души имперцев взлетают в Ирий вместе с дымом погребального костра: «Отличные воины, и командир у них достойный противник. Такие враги заслуживают хорошего посмертия и тризны по всем правилам». Сольвейг помнила запах дыма, горелого мяса и торжественную тишину, повисшую над лесной поляной.

Тогда каким образом «Орлы Зевса» оказались у «Кровавого холма»? И почему элита имперского спецназа, мастера скрытных операций полезли штурмовать заставу, как обычная пехота. В то же время рассказ студентов был слишком детализированным — «Теневой саван», «Пепельный разлом», взрыв артефакта. Складно врут, выдавая байку, подслушанную у ветеранов, за свои подвиги. Сольвейг фыркнула, не сдержавшись, и покачала головой.

Хродгейр заметил её реакцию, его брови сдвинулись:

— Вы услышали что-то смешное, сударыня? — спросил он, его голос был холодным, но сдержанным, как у человека, привыкшего к дисциплине, — Или сомневаетесь в наших словах?

Сольвейг быстро взяла себя в руки, подавив желание разоблачить юнцов. Она опустила ложку и улыбнулась, её голос был мягким, почти извиняющимся:

— Нет, что вы, сударь, — сказала она, кашлянув для убедительности, — Просто поперхнулась. Вы так интересно рассказываете, что я заслушалась. Прошу меня простить, не хотела вас отвлекать.

Она слегка наклонила голову, изображая вежливость. Ей жутко хотелось разоблачить хвастунов. Но Учитель не одобрит, если она ввяжется в ссору с аристократами. Тем более у нее есть свое задание, а повод, если разобраться, совсем ничтожный. Просто мальчишки красуются перед девчонками.

Девицы пренебрежительно фыркнули и отвернулась. Хродгейр кивнул, принимая извинения, но его взгляд остался подозрительным.

— Бывает, — буркнул он, возвращаясь к своему бокалу.

Его товарищи переглянулись, их лица смягчились, и они продолжили свой разговор, но уже тише, без прежнего пыла. Их спутницы всё ещё смотрели на них с восхищением. А большего им было и не надо. Сольвейг поймала на себе удивленно-уважительный взгляд офицера с седыми висками. Он сидел со своей дамой через столик от студентов. Заметив, что она обратила на него внимание, он улыбнулся, покачал головой, показав на юнцов, и приподнял бокал, салютуя Сольвейг. Девочка приподняла свой сок, уважительно склонив голову, чем вызвала еще одну теплую улыбку офицера.

Она поднялась, краем глаза заметив, как встали ее сопровождающие, и стремительно вышла из ресторана, не замечая нацеленные в спину взгляды студентов и офицера со спутницей. Её мысли были в трущобах. Убедить беспризорников будет куда сложнее, чем проглотить ложь штабных юнцов.

Через три дня Сольвейг вернулась в трущобы. Все здесь было как всегда. Но что-то не давало девочке покоя. Что-то было не так. Воздух казался тяжёлым, взгляды из подворотен обжигающе-колючими. Степняки подтянулись ближе, тоже почувствовав угрозу.

У склада её уже ждали. Жало, Косичка и Клифт. Прыща, Тощего и Хвоста не было видно. Зато за спинами бывших товарищей маячили чужие фигуры — пятеро в тёмных плащах, с лицами, скрытыми капюшонами. Сольвейг остановилась, сжимая пальцы и активируя кольца.

— Решили? — спросила она у Жала, не спуская глаз с чужаков.

Тот отвёл взгляд, его пальцы нервно теребили железку.

— Чуня, прости. Они заплатили больше.

Сольвейг не успела ответить. Из темноты вылетела сеть, сплетённая с магическими нитями, подавляющими энергию. Она вскинула руку, но сеть накрыла её, прижав к земле. Кочевники бросились вперёд, но было поздно. Шулун успел выхватить магострел, но один из чужаков, быстрый, как тень, вонзил кинжал ему в грудь. Парень рухнул, хрипя и пуская изо рта кровавые пузыри. Отхон и Палак открыли огонь, но их окружили, и через мгновение оба лежали в грязи, истекая кровью.

Сольвейг боролась, её кольца искрили, но магия сети была сильнее. Она видела, как Жало отводит взгляд, как Косичка кусает губы, а Клифт отступает в тень. Похитители, не говоря ни слова, связали её и утащили в темноту.

Она не кричала. Не потому, что боялась, а потому, что знала — ярл найдёт её. А предатели заплатят. Она сама вырвет им ребра и сделает «Кровавого орла». Сольвейг улыбнулась в спрятанное под черной тканью лицо похитителя, грубо стаскивающего со связанных веревкой рук кольца-амулеты. И от этой не детской улыбки, похожей на демонический оскал, мужчину передернуло.

Спустя минуту, на улице остались только трое беспризорников, да тела степняков. Вдруг из подворотни выскочила маленькая тень и накинулась с кулаками на Косичку:

— Твари! Твари! Твари! Какие же вы все твари!

Девчонка отмахнулась, и Хвост полетела на залитую кровью землю. От стены отделились еще две фигуры. Прыщ, поднял плачущего ребенка, накинув на плечи Хвостика свое пальто, а Тощий презрительно посмотрев на бывших друзей, сквозь зубы сплюнул в их сторону и склонился над степняками:

— Двое живы, — выпалил он. Хвост с Прыщом кинулись на помощь, беспощадно разрывая свою одежду, чтобы заткнуть раны пришедших с Чуней мужчин.

Жало, Клифт и Косичка постояли, глядя, как суетятся ребята и молча побрели вглубь пакгаузов.

Глава 9

Карандаш в пальцах князя Юрия Мстиславовича Лобанова замер над листом оперативного отчета. За внешним спокойствием, отточенным годами службы во главе «Ока Одина», бушевала буря. Стыд, холодная ярость и тревога грозили неукротимым потоком обрушиться на старшего оперативной группы, стоящего перед ним. В глубине души Лобанов чувствовал, что привычный контроль трещит, как тонкий лёд под сапогом. Сольвейг была не просто фигурой на доске, ее безопасность была основой союза с Рагнаром, и похищение ребенка могло разорвать эту нить, а с ней — судьбу дочери.