Где моя башня, барон?! (СИ) - Панарин Антон

Я едва не встрял в разговор, желая рассказать о том, что мой отец поступил похожим образом. Чтобы занять рот, я взял кружку пива и пригубил немного. Пиво было мерзотошным. Горечь деранула по горлу, оставляя после себя кислый привкус, который очень захотелось заесть чем-нибудь.

Вместе с этим пиво оказалось довольно крепким. В голове поплыл туман, а живот загорелся огнём, несмотря на то что пиво было ледяным. Твою мать. Сколько в этом пойле градусов?

— И ты смог пройти башню?

— Смог. А вот моя родня нет… — печально сказал он и, допив кружку пива, взял следующую. — Погибали один за другим, стараясь меня спасти. Знаешь, каково это — смотреть, как гибнут дорогие тебе люди? Гибнут из-за тебя. — Громко выдохнув, он залпом осушил кружку и взял третью. — Короче, я выбрался из башни и снёс отцу голову.

— Да уж… Трагичная история, — выдавил я, не зная, что сказать.

— Ха! Трагичная? Ну, может, и так, — задумчиво сказал Шишаков и продолжил. — Мне тогда было лет шестнадцать. И так уж вышло, что везение — моя сильная черта. Если ты не понял, то это был сарказм, — печально хмыкнул он. — Короче, император не доверял моему папашке и отправил своих гвардейцев оцепить наш лагерь. Когда я прикончил старого, меня приняли люди императора и по закону собирались казнить как убийцу после суда. Артефакты, какие я вынес, отобрали, само собой.

— И как ты выжил? — нетерпеливо спросил я, потому что артефакты мне были малоинтересны, у меня с собой прямо сейчас был один такой.

— Так я и рассказываю. Короче, в лагере появился Гвоздев со своими ребятами. Его наняли на случай, если отцу не удастся зачистить башню и твари полезут. И Никитич договорился с капитаном гвардейцев. Выкупил меня. Капитан сказал всем, что я погиб при попытке к бегству. А Никитич утащил меня в СОХ и стал тренировать. — Шишаков покачал головой и потянулся к четвёртому пиву. — Чёт ты медленно пьёшь. Я возьму?

— Да, конечно, — ответил я, удивляясь, что этот лоб после трёх пива совершенно трезв, а я после трети кружки уже порядком поддат.

— Короче, Гвоздь забрал меня в лагерь и начал тренировать. Я думал, что сдохну. А потом стал хотеть сдохнуть. Потому что сдохнуть всяко проще, чем переживать его изуверские методы тренировок изо дня в день.

— Слушай, а ты ведь был аристократом… — начал было я, но не успел договорить.

— Я же говорю, капитан гвардейцев доложил наверх, что я мёртв. Всё имущество отписали в пользу императора, а род признали вымершим. В итоге…

Что там было в итоге, я так и не узнал, потому что к нам подсели ещё два охотника, исписанных десятками шрамов.

— Шиша, ты чё как не родной? Сел в углу, с кислой миной. Так из-за Хряка убиваешься? — спросил мужик со срезанным кончиком уха.

— Из-за Кости? Пф-ф-ф. Ты же знаешь, что он был тем ещё ублюдком.

— Как и мы все, брат. Как и мы все, — кивнул ушастый.

— Ну не без этого, — ответил Шишаков, и началась попойка.

Пиво лилось рекой. Я хоть и старался особо не налегать на выпивку, но весёлая компания заставляла отпустить тормоза и погрузиться с головой в разгульный образ жизни охотников. Проклятье, я как будто вернулся в родной мир!

Песни, танцы, шутки и истории с былых вылазок.

— Иду я по лесу. Слышу слева — хрусь! — вещал однорукий дед, показывая жестами всё происходящее. — А там медведь, мать его! Он хвать меня зубами за руку и давай трепать! А я такой, нож достал и в глаз ему, в глаз! А он…

Старика перебил такой же сморщенный дед, как и он сам.

— Да чё вы его слушаете? Свистит он! Этому придурку руку отрезали из-за того, что заразу в рану занёс, а к лекарю поленился идти.

— Слышь! Рот закрой! Когда будет твоя очередь рассказывать, расскажешь всем, как ногу потерял!

— Да я из-за тебя, полудурка, её и потерял! На кой хрен ты капкан медвежий поставил, когда на василиска пошли охотиться? Идиот старый!

— Если б ты под ноги смотрел, то эти самые ноги были б целы. Слепошарый тугодум!

Старики орали друг на друга, не стесняясь в выражениях, и чем громче мы смеялись, тем сильнее они начинали ругаться. Но в конечном счёте выяснилось, что они так костерят друг друга при первой удобной возможности, а на самом деле они лучшие друзья.

В один момент вечера Шиша куда-то исчез. Прогулявшись по кабаку, я обнаружил его в обнимку с какой-то дамой. Рыжий нашептывал комплименты ей на ухо, а красотка хихикала и одаривала охотника восторженными взглядами. Что ж, не буду им мешать. Я уже собрался уходить, как вдруг полуухий дёрнул меня за рукав.

— Володька! Куда собрался? Давай по рюмахе! — радостно выпалил он, приобняв меня.

— Да всё, с меня хватит. Завтра на работу.

— Ну, значит, на посошок — и по домам, — понимающе кивнул он и всунул мне в руку рюмку какой-то прозрачной жидкости. — Давай. За то, чтоб на охоте везло, всем ветрам назло!

Я опрокинул стопку… и больше ничего не помню.

Глава 11

Очнулся на лавочке рядом с третьим причалом речного вокзала. Голова трещит, во рту пересохло, глаза еле разлепил. Ещё и холод собачий. Изо рта идёт пар, а к причалу подплывает здоровенная баржа, заставленная ящиками. Я испуганно ощупал свой пояс! Фух… Меч на месте. Хвала богам.

Слева раздался голос, и по подошве моих ботинок постучали.

— Живой? — спросил Шишаков и протянул мне стеклянную бутыль с водой.

— Почти, — выдохнул я и присосался к живительной влаге.

— А ты молодец. Компанейский. Мужикам твои байки понравились. И про медведя, и про ящеров. Сказали, что ты отличный мужик.

— А как я тут…

— Так они тебя и отнесли сюда, когда узнали, что утром тебе на работу, — засмеялся Шиша. — Я ж говорю, охотники своих не бросают.

Выходит, я уже свой? От этой мысли на душе стало тепло.

— Господа! Чего расселись? Прошу всех на борт! А вас, молодой человек, уже ждёт котельная. Угольку покидаешь и алкоголь мигом выветришь, — съязвил подошедший Антоныч и махнул рукой в сторону баржи.

Уголёк, значит? Что ж, если не сдохну, подкачаюсь. Я плеснул воды на голову и не спеша взошёл на баржу. Надеюсь, у Островского есть более важные дела, чем сопровождать свой груз. Ведь я с похмелья могу уже и не справиться с его амбалами.

Поездка началась замечательно. Просторное нутро баржи, стальные коридоры, по которым гуляет эхо при каждом шаге, и оглушительно громкое машинное отделение. Десятки механизмов вращались, скрежетали и шипели.

На фоне огромных шестерней я выглядел совсем крошечным и начал опасаться, что при неловком движении меня перекрутит в фарш.

Из облака пара мне навстречу вышел мускулистый мужик, перемазанный сажей и мазутом. Вытерев пот со лба грязной тряпкой, он шмыгнул носом и сплюнул на пол чёрную слюну.

— Эт ты помощник, что ль?

— Всё верно.

— Антоныч сука, чтоб тебе якорь в задницу запихнули. Совсем из ума выжил… — посетовал мужик.

— А ты не смотри, что я щуплый. Трудолюбия мне не занимать, — серьёзно сказал я, с вызовом посмотрев на мужика.

— Хе! Трудолюбия? Да у меня здоровые мужики через полдня скулят, что сил не осталось. А ты так и вовсе сдохнешь через пару минут. — Он насмешливо посмотрел на меня и, покачав головой, добавил: — Ладно, пошли покажу рабочее место.

Протиснувшись между двух вращающихся валов, мы попали в узкую комнатку. С одной стороны котёл, пышущий пламенем, с другой — ниша с углём.

— Вот тебе лопата. Берёшь уголь отсюда, — он показал на нишу, — и кидаешь сюда, — потом на котёл. — И смотри, чтобы давление не перешло за вот эту отметку, — указал на датчик с цифрами, показания на нём не должны были перевалить за семёрку. — Если палка уйдёт выше, котёл рванёт, а твои ошмётки придётся соскребать со стены.

— Такое уже случалось?

— В мою смену нет. — Задумавшись, он добавил: — Надеюсь, и не случится. Всё, начинай работать. Через полчаса отправляемся, нужно, чтобы котёл прогрелся.

— А обед будет? — спросил я, ощущая, что после перепоя начинает подпирать голод.