Где моя башня, барон?! (СИ) - Панарин Антон

— У меня будет, — хмыкнул мужик. — А насчёт тебя посмотрим.

Начальник ушёл, и я остался в одиночестве, с совковой лопатой в руках. Поставив лопату к стене, я стащил меч и рубаху, а после схватил рабочий инструмент и стал забрасывать уголёк.

Работа нехитрая, бери да кидай. Вот только если неправильно использовать мышцы, то и правда силы кончатся очень быстро.

Полагаю, большинство работников швыряли уголь за счёт силы рук. А руки не так сильны, как кажутся. Нужно использовать всё тело, тем более что комната достаточно узкая и позволяет не сходя с места брать уголь и зашвыривать его в котёл. Зачерпнув угля, я забросил его в топку.

Спина прямая, ноги как пружины, переношу вес не за счёт рук, а за счёт всего тела разом. Ногами повернулся, добавил спинку, шлёп — и чёрные камни улетели в печь. Отличная работа. Она, конечно, как и говорил Антоныч, может и ПГТ — потная-грязная-тяжёлая — но для меня подходит идеально. Лучше любого тренажёрного зала.

Мышцы начали ныть после первых десяти минут, а давление за это время выросло всего до тройки. Баржа задрожала, и механизмы стали вращаться с нарастающей скоростью.

Следующие двадцать минут я продолжал швырять уголь в печь, пока давление не поднялось до шестёрки. Отбросив лопату в сторону, я рухнул на пол и вытер выступивший пот.

Малахольное тело горело от непривычной нагрузки, мышцы сводило судорогой, а руки тряслись. Это именно то, что мне нужно. Довольно улыбнувшись, я полез в карман за зелёной жемчужиной.

Языки пламени отразились на идеально гладкой поверхности камня. Использовать сейчас или подождать до тех пор, пока силы не покинут меня окончательно? Пожалуй, стоит подождать.

Я спрятал жемчужину в кошелёк и, немного передохнув, снова принялся за работу. Давление в котле падало довольно быстро, и приходилось докидывать уголь каждые полчаса. Двадцать минут кидаешь уголь, полчаса отдыхаешь.

Чтобы не тратить время попусту, в перерывах я приседал и даже пробовал отжиматься. Но при первой же попытке рухнул на пол, едва не расквасив нос. Трясущиеся руки отказались поднимать вес тела и обмякли, словно две скомканные тряпки.

Не жалея себя, я уничтожал тело, давая ему всевозможную нагрузку. Раз мышцы так слабы, что не могут выдать даже одного отжимания, то буду махать мечом до тех пор, пока он не станет неподъёмным.

В итоге через два часа тело полностью отказалось двигаться. Я лежал на грязном полу и задыхался. Сердце колотилось, отдаваясь в голове барабанным боем, грудь ходила ходуном, а мышцы горели огнём, причиняя боль. С довольным выражением лица я достал зелёную жемчужину и сжал в кулаке.

Вибрация прокатилась по телу, выгнав жар и усталость. Руки перестали дрожать, дыхание восстановилось, а в теле появилось ощущение, что я готов горы свернуть. Ещё трижды я забрасывал уголь в топку, а потом вернулся мой начальник. Кстати, я так и не спросил, как его зовут.

— Ну чё ты тут? Живой ещё? — насмешливо спросил мужик.

Увидев, что я бодро швыряю уголь, он распахнул глаза и присвистнул.

— Ну дела, — добавил чумазый, почесав небритую щёку. — Я думал, ты уже сдох. А ты вон чё. Молодец, молодец… Если до конца маршрута выдержишь, я с Антонычем поговорю, чтобы нанял тебя на постоянку… Ладно. Бросай лопату, пошли пожрём.

— А как же. — спросил я, кивнув в сторону котла.

— Да и хрен с ним. За полчаса ничего ужасного не случится, — махнул рукой мужик и нырнул в клубы пара, вырывающиеся из трубы.

Надев рубаху и забрав меч, я последовал за ним.

— Да брось ты эту железяку, зачем ты её с собой тащишь? Никто не возьмёт, она тут никому и даром не нужна, — буркнул мужик.

— Мне так спокойнее, — ответил я, погладив Пожирателя костей по рукояти.

— Хе! Воитель, блин. Спокойнее ему. Ну смотри сам. Хочется таскать металлолом, таскай, — хмыкнул он и пошёл дальше.

Пройдя по извилистым коридорам машинного отделения, мы попали на склад. Десяток работяг расставили бочки, используя их как столы, а ящики как стулья. На бочки разложили свёртки с едой. Печёная картошка, варёное мясо, лук, помидоры, огурцы и морс в трёхлитровых банках.

Мы молча сели за один из столов и стали работать челюстями. Еда была тёплой, даже горячей. Увидев моё недоумение, начальник пояснил:

— Жрачку кладём на трубы, по которым идёт пар, и разогреваем. Ешь, пока не остыло. У нас времени с гулькин член. Как доберёмся до места, там будет денёк, чтобы отдохнуть.

— А долго ещё плыть? — спросил я, откусив кусок безвкусной курятины.

— Ещё часов десять. Лопатой успеешь намахаться, — деловито сказал мужик, перевёл взгляд на матроса, сидящего справа, и гаркнул: — Толян! Швырни соль! — Толян кивнул и не глядя бросил прямо в руку начальника спичечный коробок, заполненный белым порошком.

Этот бросок меня поразил. Как долго они работают вместе, что Толян безошибочно знает, куда нужно отправить коробок с солью? Пока мы жевали, белый порошок ещё трижды летал через всю столовую, и на него так же не смотрели ни бросающий, ни ловящий.

Обед закончился, а я прихватил пару картошин и отправился на рабочее место. Уголь хрустел на лопате, чтобы с треском сгореть в котле. За следующие восемь часов я использовал ещё две зелёные жемчужины, выйдя в ноль. Осталась лишь красная.

Тело и правда становится сильнее после каждой использованной жемчужины. Как будто я потренировался и мышцы мгновенно восстановились — более того, получили прибавку в силе и выносливости.

Жаль, что на обратном пути я не смогу себе позволить такую роскошь и придётся как-то выживать собственными силами.

Вместе с этим было странное чувство, как будто после использования жемчуга внутри рушился какой-то барьер, не дававший мане течь по каналам. Пока дотянуться до маны своими силами у меня не получается. Но если бы у меня было больше жемчужин…

Механизмы вокруг меня засвистели, стравливая давление, и баржу ощутимо качнуло. Видимо, приплыли. Через минуту ко мне зашёл начальник и подтвердил мою догадку.

— Владимир, бросай лопату. Приплыли. Сутки у тебя выходной. Старайся с корабля не сходить, могут и ограбить, и прибить ненароком. — Посмотрев мне в глаза, он добавил: — Хотя сам разберёшься, ты уже взрослый парень.

Поднявшись на поверхность, я зажмурился от лучей закатного солнца, ударивших по глазам. Баржа причалила к деревянной пристани, на которой копошилась толпа узкоглазых рабочих. Они что-то говорили на непонятном мне языке и спешно разгружали ящики. А на помосте стоял Островский и руководил разгрузкой.

— Бараны желтомордые! Аккуратнее! — орал он на грузчиков. — Если хрусталь побьёте, я с вас кожу живьём сдеру!

Вот же собака бешеная. Видимо, он со всеми общается только на повышенных тонах. Если заметит меня, то конфликта не избежать…

Да и чёрт с ним. Раз уж мы приплыли в торговый город, то глупо будет упускать возможность прогуляться по рынку. Не скрываясь, я двинул к трапу и, проходя мимо, услышал:

— Чё ты плетёшься? А ну шевели булками! Чумазоид проклятый! — заорал на меня Островский, а я лишь расхохотался в ответ и ещё медленнее пошёл вниз. — Ты мне ещё посмейся! — внезапно его отвлек звук хрустнувшего ящика. — Ах ты падаль! Из зарплаты вычту! Чен, сукин ты сын! Кого ты на разгрузку пригнал? Идиоты!

Выйдя из порта, я попал на узкие улочки, утопленные в обилии торговых палаток. Торговцы буквально сидели друг у друга на головах и создавали ни с чем не сравнимый шум. Даже механизмы в машинном отделении работали тише.

— Дураконье коринь! Мушской сила делать крепкий как камень! Будишь шенщина свой любить вся ночь! — кричал один торговец, тряся в воздухе мешочком с коричневым порошком.

— Бураня, самый луший бураня! — орал второй, тыча ножом в доспех, украшенный золотой вязью.

— Солота, пуродаю солота дёшива! — зазывал третий, указывая на блестящие слитки.

Торгаши перекрикивали друг друга, пытаясь сбагрить барахло, которое даже со стороны выглядело подделкой. Но среди этого хлама моё внимание привлёк один лоток. На нём стояли три чаши, доверху заполненные жемчужинами. Зелёные, красные и синие. Увидев это, я поспешил к лавке.