Темный феникс. Возрожденный. Тетралогия (СИ) - Бойков Федор

– Я не смогу вам помочь, – я развёл руками. – Возможность есть, но она очень дорого вам обойдётся.

– Сколько? – тут же спросил Лутковский, уставившись на меня с ожиданием во взгляде.

– Вопрос не в деньгах, – я покосился на Марию Рейнеке, которая всем своим видом показывала, что вообще ничего не слышит и не видит. Думаю, ей было некомфортно находится среди высшего руководства, тогда как сама она – всего лишь выпускница Корпуса.

– Тогда в чём? – Одинцов прищурился и бросил взгляд на бабушку. – Что нам нужно сделать, чтобы сохранить собственную волю?

– Захотеть служить мне всей душой и всем сердцем, – я хмыкнул, увидев, как вытянулись физиономии первых лиц государства. – Преданность и желание служить должны быть такими сильными, что ничего другого вы не захотите.

– Мы слишком мало знакомы, – Одинцов прочистил горло. – Других вариантов нет?

– Нет и не будет, – я встал со стула. – Я понимаю ваши сомнения. Уговаривать я никого не собираюсь, как и убеждать в своей исключительности. Когда решитесь, тогда и поговорим.

– Что‑то я тут подумал, что мне лично надо на границу с Австрией, – медленно проговорил Одинцов. – Всё‑таки война на носу, а я – глава особого крыла разведки.

– Ну а я, пожалуй, проведу чистку в отделе и устрою проверки всем подразделениям Тайной Канцелярии, – в тон ему сказал Лутковский. – Да и истребителей монстров надо перераспределить, раз уж московского очага больше нет. Столько дел, столько забот.

– Да, именно, – кивнул ему Одинцов с ухмылкой. – Надо проявить себя, чтобы на нас снизошла милость его императорского величества.

– Пётр Григорьевич, – обратился я к канцлеру. – Когда император подпишет перевод трёх истребителей, вы уж позаботьтесь, чтобы они добрались до моих земель.

– Когда? Даже не «если»? – канцлер посмотрел на меня странным взглядом, но потом кивнул. – Конечно я позабочусь об их перемещении. Можете быть спокойны, ваше сиятельство.

– В таком случае, позвольте откланяться, – я кивнул бабушке и Марии, и те поднялись со своих мест. – Кстати, вы не одолжите нам машину с водителем?

– Конечно, – кивнул Одинцов. – Лесник уже должен был сдать пост, вот он вас и отвезёт. Доброй ночи, граф.

– Доброй ночи, господа, – я вышел из кабинета Одинцова и обернулся к Марии. – Не отходи от меня далеко. И надень маску.

– Ладно, – кивнула она. – Думаешь, что здесь есть шпионы?

– Они везде есть, – пробурчала бабушка. – Но и без них никак. Куда мы поедем?

– В особняк моего горячо любимого дядюшки и его прекрасной молодой супруги, – ответил я с усмешкой. – Мы все так сладко спали этой ночью, что даже не услышали никакого шума от соседей.

– Может мне тогда домой поехать? – с сомнением протянула бабушка. – В столице мне сейчас лучше не светиться.

– Если хочешь, то поезжай, – я посмотрел на неё. – Но ты уверена, что сможешь улететь посреди ночи?

– Один звонок бывшему начальнику, и я вылечу уже через час, – усмехнулась она. – А хотя… чего тянуть. Дай телефон, на минуточку, пожалуйста.

Я протянул ей телефон, и бабушка почти в приказном тоне сказала Одинцову, что хочет домой. Глава разведки отреагировал так, как и сказала бабушка. Частный самолёт до Тюмени будет готов вылететь через час.

Попрощавшись с бабушкой, мы с Марией сели в машину и поехали в особняк Рейнеке. Мы молчали всю дорогу, а когда оказались в доме, Мария резко повернулась ко мне.

Оказывается, мой урок она усвоила очень хорошо. Иначе бы не смогла скопить все проклятья, что сегодня применял Александр Рейнеке. А Мария собрала их все и усилила до такой степени, что даже обычное проклятье слабости могло привести к параличу.

– Ты убил моего мужа на моих же глазах! – прошипела она, а потом резко выбросила вперёд правую руку, швырнув в меня клубок из нескольких десятков проклятий.

Глава 24

Его императорское величество Михаил Алексеевич Романов в который раз прогонял в памяти события, что привели к сегодняшнему дню. Цепочка маленьких действий, на первый взгляд не связанных между собой, вдруг оказалась важной.

Как так вышло? Почему вдруг в его империи всё перевернулось? В какой момент он пропустил появление новых игроков на своём же поле?

Император взглянул на прошения соседей, которым позарез нужно было «лично познакомиться с Вестником Тьмы, которого нарекли Вестником перемен». Вместо выгодных предложений на монарха посыпались просьбы увидеть графа Шаховского или хотя бы посетить знаменитую стену сибирского аномального очага.

Знали бы эти идиоты, что Шаховский – никакой не Вестник. Не может быть двух Вестников сразу, а предыдущий и не думал подыхать. Только непонятно, почему тьма до сих пор не покарала самозванца.

А ведь Михаил Алексеевич хотел предотвратить утечку слухов о новом Вестнике, даже пригрозил канцлеру увольнением. И что в итоге? В итоге Шаховский перед всем светом заявил о своей «миссии».

И ладно бы только это…

Император вздохнул и посмотрел на экран моноблока. Анализ московского очага показывал, что там больше нет ничего аномального и никогда не будет. Не будет ресурсов, полигона для бойцов и магов. Не будет близкого и доступного места для стычек между аристократами наподобие того же испытания.

И там тоже засветился Шаховский. Как и в квартире эмиссара, где был совершён террористический акт тех самых дружелюбных соседей, что слали свои прошения по несколько раз в день. Это ж надо было набраться такой наглости и ударить в сердце столицы! К тому же нападение должно было уничтожить двух влиятельных людей, без которых мог начаться настоящий хаос во всей империи.

Где бы Михаил Алексеевич взял подходящую замену канцлеру? Лутковский служил ему много лет и пока не разочаровал своего господина. Если бы ещё он не скрывал свои тайные операции и не вынюхивал что‑то за его спиной.

Час назад пришёл официальный запрос от Демида Бартенева. Кто‑то напал на его столичный особняк, пока он занимался расследованием взрыва. Сам Бартенев утверждает, что нападение было совершено тёмными магами, и требует допуск в дом Александра Рейнеке, где остановился Константин Шаховский.

Не будь Бартенев кузеном Михаила Алексеевича, он был бы послан с таким запросом далеко и надолго. Но тут приходилось принимать в расчёт преданность Демида и его кровную связь с императором.

И снова Шаховский. Да будь он неладен, этот граф! Не объяви он во всеуслышанье, что стал Вестником, император избавился бы от него сразу после суда.

Очередная надпись на мониторе возвестила о входящем письме, отвлекая императора от мыслей о Константине Шаховском. Внутренняя почта, секретариат Тайной Канцелярии. А вот это может быть интересно.

Его величество открыл письмо и вчитался в ровные строчки. С каждым словом его брови поднимались выше, а лицо всё больше вытягивалось.

– Вот ведь наглец! – рявкнул он, ударив по столу кулаком. – Это же надо было набраться дерзости, чтобы написать мне такое! Мне! Правителю огромной империи!

– Отчего император не спит в столь ранний час? – услышал он вдруг голос за спиной. Через мгновение в кабинете резко потемнело, и перед Михаилом Алексеевичем появился Жнец. – Кто пробудил в вас такой гнев?

– Твой потомок, – сквозь зубы проговорил император.

– И что же он сделал? – спросил Жнец без особого интереса. Всё его внимание было сосредоточено на лице монарха.

– Потребовал отписать ему моих истребителей, – уже спокойнее сказал Михаил Алексеевич.

– Значит эти люди уже принадлежат ему, а ваша подпись – простая формальность, – безразлично сказал Жнец. – Тёмные не отдают своего. Не подпишете – заберёт силой, в крайнем случае изобразит «несчастный случай».

– Он назвал себя Вестником Тьмы, – едва сдерживая ярость, выплюнул император. – И сделал это при собрании верхушки аристократии империи.

– И он до сих пор жив? – Жнец медленно склонил голову к плечу. – Выходит, тьма избрала его своим голосом.