Ключ Руна (СИ) - Изотов Александр

Она, в отличие от орки, была намного… эээ… худее? Плохое слово. Стройнее, вот. Я бы сказал, худощавее… И, кстати, моё мужское подсознание тоже на неё среагировало — очень даже хороша эльфиечка. Уж я бы! Если б да кабы, да в мошне росли бобы…

Потеряв интерес к уехавшей повозке, которая была намного роскошнее, чем мой рыдван, оставшийся на горе, я стал крутить головой.

Вывесок тут особо не просматривалось, видимо, это была спальная улица. Одно- и двухэтажные домики, с белёными стенами, с подкрашенными ставнями. Черепичные и соломенные крыши.

Не везде улица была мощёная, где-то зияли колдобины и блестела грязь… Эй!

Я отскочил, когда меня чуть не забрызгал какой-то урод, проскочивший мимо на лошади. На хрен, у меня и так с одёжкой проблемы, меня ведь Захар прибьёт.

— Смотри куда прёшь! — послышалось от всадника, который даже не обернулся. Я лишь запомнил его короткую синюю куртку и синюю же кепку.

Человек, кажись… Хотя какой он человек? Свинья!

Лишний раз убедившись, что больше меня никто не окатит, я перешёл на другую сторону и вышел на более оживлённый перекрёсток. Мой взгляд побежал по лицам, по витринам, по вывескам…

Их тут было немного. «Фрукты», «мёдъ», «зубной врачующий», «цирюльникъ»… Ух, радует, что читать-то я всё-таки умею.

Будто издеваясь надо мной, следующую вывеску судьба разрисовала только белыми рунами, причём нанесены они были именно для того, чтобы все их видели. Я остановился перед ней, глядя на квадратные символы. Чем-то они напоминали иероглифы, только более строгой прямоугольной формы…

За стеклом, на котором тоже были намалёваны руны, обнаружился зал, напоминающий парикмахерскую. Прямо за окном в кресле сидела обычная, довольно миловидная девушка со светлыми волосами, заколотыми в пучок, и одетая в синее платье с накидкой. Старательно морща лоб, листала какой-то большой альбом.

В следующем кресле полулёжа сидел другой клиент, какой-то пузатый эльф, у которого пуговицы расходились на жилетке, и вокруг него сновал эльф-хозяин, худющий и очень напоминающий утончённого художника. При этом он и вправду орудовал кисточкой на коже клиента, оставляя золотистые руны. Они светились, пока мазок был свежий, но тут же быстро затухали.

Я задумчиво почесал затылок и всмотрелся в намалёванные на стекле руны… Так, и что же предлагает этот художник?

— Мсьё Борис Павлович?

Я вздрогнул, когда меня окликнули. У входа стоял ещё один эльф… Он очень напоминал того, что орудовал кисточкой внутри «рунной лавки», вот только был заметно старше. Седая бородка, чуть скрюченная осанка, и тросточка.

Придерживая дверь, он приглашающе поманил.

— Пришли обновить удачу, мсьё Грецкий? Или вас, как в тот раз, интересует чуткий интуисьон? Мон хер, наша «рунная мэтра Веткина» всегда к вашим услугам.

Меня покоробило это «мон хер» и «мэтр», но я посмотрел на свои руки. Вчера на них были руны, и они то ли стёрлись от приключений, то ли я их смыл. Ясно одно — в этой рунной Веткина прошлый Грецкий был частым посетителем.

Почему ушлый Грецкий наносил себе удачу или интуицию, можно было даже не гадать. Интересно, а этот эльф — сам Веткин? Старший, я так полагаю, а там внутри работает очень похожий на него младший хер… кхм… мэтр.

Мою задумчивость нарушил шум толпы на улице. Народ поворачивал головы, наблюдая, как по мощёной дороге, мягко дребезжа рессорами, проехала уже знакомая мне белая карета.

«Яроходная», — подумал я, провожая взглядом транспорт, следом за которым, как и вчера, проскакал с десяток всадников. Если есть охрана, значит, и княжна там. Навряд ли воевода будет себя так охранять.

В конце улицы над расходящейся толпой я увидел большую вывеску-арку: «Качканарский рынокъ». Вот! Туда мне надо…

Подняв взгляд, я вытаращился на продолговатый шар среди облаков. Вытянутый, словно кабачок… Дирижабль? Хм-м-м… Летел он явно не в Качканар, а куда-то мимо, но ясно было одно — в этом мире есть дирижабли.

— Мсьё Борис Павлович? Вы, кажись, прихворали?

Я покосился на приставшего ко мне старика и покачал головой. Престарелый эльф, опёршись на тросточку, так и продолжал заискивающе улыбаться. Мой взгляд снова упал на окно, а потом меня вдруг осенила мысль.

— Хочется чего-то нового…

— О-о-о, — Веткин-старший поднял палец, отмечая своё «о-о-о», — У нас как раз новая коллекция этих… как их… ля рун, вот. «Эльфийская деловая хватка», вам может понравиться. С кем бы вы не вели финансовые дела, они будут поражены вашей… эээ… компетенасьён и… эээ… будут уверены в вашей надёжности.

Сдерживая смех от этого вот «новая коллекция», я покачал головой.

— Хватит с меня этих финансовых дел. Я спешу на смотр в дружину, но, думаю, потом загляну, что у вас нового.

От меня не укрылось, что лицо Веткина-старшего на мгновение очертилось гримасой досады. Не из-за своих рун, а из-за меня… Что-то вроде «ну куда этот Грецкий опять лезет?» Но эта гримаса быстро исчезла.

— О, мсьё Грецкий решил попытать счастья в воинском деле? А знаете, мон хер, у нас есть, чем вас удивить, — физиономия эльфа опять расплылась в учтивости, но он тут же понизил голос и заговорщицки приставил ладонь к щеке, — Настоящая боевая комбинация… «Звериная ярость орка».

— А? — вырвалось у меня, а на ум сразу пришёл вчерашний зверь.

Мою растерянность Веткин-старший принял, видимо, за податливость, и он стал «дожимать клиента».

— Воистину, для «жаловней судьбы» нет более благородного дела, чем служба империи. А уж воины барона Демиденко — частые гости в нашей рунной. Прошу, прошу вас, мерси…

Я так понял, «жаловень судьбы» было какой-то игрой слов, связанных с тем самым «жалованным» яродеем, о котором я услышал тогда от княжны. Я — «жалованный», и это как-то связано с моим яродейством… Ну, каким-никаким, но яродейством.

Внутри старомодного салона меня с такой же почтительной улыбкой поприветствовал и Веткин-младший, который как раз заканчивал малевать своего клиента. С тонкими усиками, с беретом на голове, мастер явно старался держать образ.

Едва он заговорил, я сразу понял, что именно младший и создаёт здесь всю атмосферу французской изысканности.

— Parole d’honneur, месьё Пал Лаврентьевич, — старательно изображая акцент, Веткин-младший убрал кисточку, оценивая свою работу на лице пухлого эльфа, и махнул на ряд баночек, стоящих на полочке, — Варь наша première classe, чистейшая эльфийская essence!

От меня не укрылось, как Веткин-старший, который завёл меня внутрь, поморщился. Он, видимо, не владел таким умением вешать французскую лапшу на уши, но очень старался своими «мон херами».

Младший же схватил одну из баночек, которая и вправду отливала в свете окна золотыми искорками. Только вот на самой баночке была намалёвана едва видимая руна, и я вдруг понял, что искрящийся солнечный свет давала именно она.

Не понял… Что-то тут не то.

— Пермские дикие fleurs sauvages, — Веткин-младший заговорщицки подмигнул пухлому клиенту, — И… это наш с вами маленький un petit!.. золотая пыль de Paris.

— Дэ Париш, говоришь? — переспросил тот, разглядывая в зеркале своё лицо.

— Держится несколько дней за счёт собственной яри, и, mon cher, сия magie noire — абсолютно invisible!

— Чего?

— Невидима.

Клиент снова уткнулся в своё отражение. Я же, поджав губы, наблюдал за тем, как на оправе зеркала загорелись голубоватые руны. Хм-м-м…

Одновременно с этим загорелись золотым цветом и руны на лице клиента — на щеках и на лбу. Пухляш с идиотской улыбкой осматривал себя в зеркале, что-то там усердно разглядывая, потом отложил его на столик и полез за кошельком.

— Говорите, это руна «неотразимый»? — он на всякий случай, делая вид, что разбирается, ткнул пальцем себе в лоб.

— Oui, mon ami! — воскликнул мастер, поводя кисточкой, словно дирижёр, — Здесь я нанес la rune «Courageux», а вот здесь — «Séduisant»…