Император Пограничья 6 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Даже если староста и правда виноват, разве можно отступать прямо сейчас, перед лицом своих людей⁈ Как после смотреть им в глаза⁈

Ведь они будут считать, что боярин Ракитин струсил! Испугался врага! А Платонов, он будет насмехаться над ним, считая Руслана слабаком! Не бывать этому!

До ошеломленного донёсся голос Платонова.

— Послушай меня, воевода, мы с тобой оба давно не мальчишки, которые выясняют кто круче. Наш враг в лесу, а мы будем убивать друг друга на радость Бздыхам⁈

Он уже открыл рот, чтобы ответить отрицательно и отправить своих воинов на безнадежный штурм, как вдруг к краю стены появилась хрупкая женская фигура.

— Руслан! Руслан Ракитин, снова ты лезешь в неприятности! — прозвучал звонкий голос Надежды Кронгельм. — Разве можно быть таким шалопаем, ведь ты уже давно взрослый! Вспомнил меня, Руслан из 11-го «б» класса⁈

Глава 8

Я видел нарастающее сомнение на лице Ракитина. Его взгляд метался между моей фигурой на стене и его собственным отрядом позади. Молодой воевода явно колебался, не зная, как выйти из затруднительного положения, сохранив лицо. Пора было его дожимать.

— Послушай меня, воевода, — произнёс я твёрдо. — Мы с тобой оба давно не мальчишки, которые выясняют, кто круче. Наш враг в лесу, а мы будем убивать друг друга на радость Бздыхам⁈

Аэромантка Надежда Кронгельм, стоявшая рядом со мной на стене, внезапно подалась вперёд и взмахнула рукой, привлекая внимание противостоящего нам отряда.

— Руслан! Руслан Ракитин, снова ты лезешь в неприятности! — прозвучал её звонкий голос, разнёсшийся над полем. — Разве можно быть таким шалопаем, ведь ты уже давно взрослый! Вспомнил меня, Руслан из 11-го «б» класса⁈

Воевода Иванищ застыл в седле, словно громом поражённый. Его глаза расширились, а рука с саблей медленно опустилась.

— Надежда Борисовна⁈ — недоверчиво воскликнул он, и голос его внезапно стал на октаву выше.

Кронгельм упёрла руки в бока, вся её изящная фигура излучала строгость учительницы, заставшей ученика за хулиганством.

— Именно так! — звонко подтвердила она. — Та самая Надежда Борисовна, которая ловила тебя, когда ты лазил в окна к ученицам нашей гимназии! Я ещё тогда тебе уши надрала — или память отшибло⁈ И не думай, что сейчас не сделаю того же, если ты не прекратишь этот балаган! Немедленно прекрати валять дурака!

Я сохранял каменное выражение лица, хотя внутренне едва сдерживал смех. Эта ситуация напоминала мне детскую угрозу: «Если будешь баловаться, я позову твою маму!» Особенно забавным было то, что хоть самой Надежде перевалило за тридцать, она от силы была лет на десять старше Ракитина. То есть, когда молодой боярич крутил амурные дела с её ученицами, сама Кронгельм была совсем юной учительницей, а вовсе не грозной матроной, какой пыталась себя изобразить сейчас и какой наверняка в то время видел её Руслан.

Однако эффект превзошёл все ожидания. Воинственный Ракитин буквально на глазах превращался в нашкодившего школьника. Он ссутулился, опустил голову и даже, кажется, слегка покраснел.

— Ну а чё он… — возмущённо пробормотал боярин, указывая на меня саблей. — Чё он моих людей захватил⁈

Теперь уже улыбка едва не прорвалась на моё лицо. Воевода, буквально минуту назад готовивший кровопролитное нападение на наши стены, сейчас выглядел как ребёнок, оправдывающийся перед строгой воспитательницей.

— А с головой у Руслана всё в порядке? — спросил я у рыжебородого, стоявшего рядом со мной.

— В полном, воевода! — отозвался тот, выпрямившись и поглаживая окладистую рыжую бороду.

— Тогда открывайте врата, — распорядился я. — Думаю, нам с воеводой Ракитиным есть о чём поговорить с глазу на глаз.

* * *

Время перевалило за полдень, когда мы с Русланом Варламовичем сидели в предбаннике моей личной бани, расположенной за домом. Пару часов назад банная печь полыхала жаром, наполняя помещение душистым ароматом берёзовых веников, и мы хорошенько попарились, обсудив в процессе все недоразумения. Теперь, раскрасневшиеся и умиротворённые, мы потягивали клюквенную настойку из запотевших рюмок. Напиток приятно обжигал горло и растекался теплом по груди. Мы закусывали свежими огурцами, хрустящими и пахнущими укропом, малосольными груздями и ломтями сала, истекающего белым жиром.

За окном слышались приглушённые голоса дружинников, размещавших людей Ракитина на постой, и далёкие удары топора — Угрюм никогда не спал.

Сидя напротив меня, завёрнутый в простыню, Руслан выглядел совсем юным, несмотря на свои двадцать четыре года и пышные гусарские усы. Светлые волосы, спутанные и влажные после бани, обрамляли его простоватое, но честное лицо. Без кафтана он больше напоминал крестьянского парня, чем отпрыска знатного рода. Пожалуй, лишь обильная русая растительность на груди добавляла ему мужественности. Мои же мысли то и дело возвращались к его импульсивному решению атаковать наши укрепления — отважному, но безнадёжному, как атака сокола на каменную крепость.

— Значит, говоришь, уже три года здесь? — поинтересовался я, разливая ещё настойки по рюмкам, — багровая жидкость струилась с мелодичным бульканьем, наполняя воздух ароматом кислой клюквы.

— Ага, — кивнул Ракитин, громко хрустя огурцом. Сок брызнул на его подбородок, и он размашисто вытер его тыльной стороной ладони. — Отец меня в Пограничье фактически сослал. Сказал: «Иди туда, где такие горячие головы нужны». Ну, я и пошёл. А что было делать? Сидеть во Владимире, клянчить деньги у родителей? Тьфу! — он выразительно плюнул.

На его лице мелькнула тень. Несмотря на внешнюю простоватость, в нём читалась застарелая обида, которую он носил в себе годами. То же чувство я узнавал во многих молодых воинах за свою долгую жизнь — непризнанность, жажда доказать свою значимость.

— Всегда хотел сделать что-то своё, понимаешь? — продолжил он, жадно отхлёбывая и вытирая усы большим пальцем. — Не прозябать как отец, не служить мелким чиновником, разбирая бумажки. Ох, и ненавидел я эти бумажки в детстве! Отец приходил домой и жаловался, всё время жаловался… Но сам ничего не делал, чтобы жизнь изменить.

Он раздражённо стукнул кулаком по столу.

— Всё только болтал «раньше род Ракитиных был великим», «раньше у нас земли были»… А на деле? Сидел в канцелярии, спины не разгибая, перед всяким чиновником выше рангом лебезил. Тьфу! И это разве боярин⁈

Мне вспомнилось давнее прошлое — другая жизнь, другой мир. Я тоже когда-то был молодым наследником ярла, не принимающим правил и рамок, стремящимся проложить свой собственный путь.

— Понимаю, — тихо произнёс я, разламывая ржаной хлеб. — В молодости всем кажется, что родители слишком осторожны и нерешительны. Но… потом понимаешь, что истинное мастерство правителя не в том, чтобы бросаться в бой, а в умении сохранять жизни людей для будущих сражений.

Ракитин ухмыльнулся, похлопывая себя по шрамам на плече.

— Может и так, Прохор Игнатьевич, — согласился он неожиданно. — Да только драку не всегда можно отложить. Когда Бздыхи на Иванищи пришли в прошлом году, размышлять было некогда. Двадцать восемь тварей и Стрига! С такими не договоришься.

Я с уважением посмотрел на молодого воеводу. Стрига — это серьёзно.

— Как справились? — спросил я, подливая ему настойки.

— Знавал я одного владимирского Стрельца, научил, как ловушки на них ставить, да как драться, чтоб тебя враз не положили. Четырёх так взяли, прямо на частоколе. — Его глаза загорелись, когда он начал рассказ. — Стрига его всё же проломила, и Трухляки ломанулись в центр посёлка, туда, где амбар стоит. Там мы их с трёх сторон обложили, ружьями покрошили. Но вот Стрига… — он замолчал, и рука его непроизвольно коснулась длинного шрама, пересекавшего ключицу.

— Попила твоей кровушки? — понимающе хмыкнул я.

— Было дело, — кивнул Ракитин с мрачной гордостью. — Но я ей потом все четыре лапы оттяпал, ядрёна вошь! Правда, ногу чуть не потерял, долго хромал. Бабка Евдокия отварами выхаживала…