Император Пограничья 6 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Я с интересом слушал, как он расписывал подробности боя, оценивая тактику. Не так уж и плох был Ракитин как командир — использовал ландшафт и ловушки, численное преимущество и перекрёстный огонь, прикрывал слабые точки. Просто ему не хватало системы, обучения, опыта масштабных операций. Эту мысль я отложил в памяти.

— А как ты к Гону готовишься? — поинтересовался я, подкладывая на тарелку собеседника ломоть копчёной грудинки, наполнившей воздух дымным ароматом. — Вижу, ребята у тебя боевые, но, честно говоря, вооружение…

Ракитин нахмурился и отвёл глаза. Его плечи напряглись, словно он приготовился защищаться.

— Как можем, — буркнул он. — Что есть, с тем и воюем. Думаешь, не знаю, что старьё у нас? Но эти дурни во Владимире только берут, ничего не давая взамен.

В его голосе прозвучала такая обида, что неволько подумалось: люди Пограничья, независимо от их дворянских титулов, всегда оставались буфером между княжествами и Бездушными, о котором вспоминали, только когда приходила беда.

— А княжество? — продолжил я осторожно, наблюдая за реакцией собеседника. — Ты ведь вассал Владимирского, верно? Просил помощи?

Русоволосый воевода скривился, словно откусил лимон. Он резко встал и прошёлся по предбаннику, звонко шлёпая босыми ступнями по деревянному полу. Мускулы на его спине напряглись, выдавая гнев, который он пытался сдержать.

— Просил, — процедил он, сжимая кулаки так, что костяшки пальцев побелели. — Недавно отправил депешу в княжескую канцелярию с просьбой прислать Стрельцов. Знаешь, что мне ответили?

Я молча покачал головой, хотя примерно представлял ответ. В Пограничье никогда не было иначе. Местные правители забыли, что власть — это не только привилегии, но и ответственность.

— Намекнули, что за бакшиш готовы помочь, — выдал он, с усмешкой, а затем вдруг ударил кулаком по стене, заставив висящий ковш подпрыгнуть. — Ведь суки же, а? Мрази канцелярские! Проще сказать: Стрельцы придут туда, где заплатят, а иначе — кто подохнет, тот подохнет. Вот такая княжеская защита!

Он обернулся ко мне, в его глазах теперь читалась не только злость, но и отчаяние.

— А люди-то мои в чём виноваты? В деревне полдюжины детишек! Они как? Я бросить их должен?

Я медленно поставил рюмку на стол, чувствуя, как внутри поднимается знакомый гнев. Знакомая картина. Аристократы наживаются на крестьянских податях, при этом отказываясь выполнять свой главный долг — защищать тех, кто им доверился. В прошлом мире, когда я ещё был императором, за подобное я отправлял нерадивых князей на плаху. «Вассалитет священен, — говорил я им. — Если требуешь верности, будь её достоин».

— И сколько просят? — поинтересовался я тихо, стараясь, чтобы мой голос не выдал моих мыслей.

— Тысячу рублей, — вздохнул Ракитин, возвращаясь к столу и опускаясь на скамью. Он устало потёр лицо ладонями, и вдруг показался гораздо старше своих лет. — За отряд из двадцати Стрельцов на три месяца. Где ж я такие деньги возьму? Мои деревни и за полгода столько не наберут. Эссенция, конечно, ценная штука, но её ведь добыть вначале надо, а расходы в Пограничье сам знаешь какие… Стены чини, жалованье плати, зерно закупай… — собеседник окончательно пригорюнился.

Я непроизвольно стукнул кулаком по столу, заставив посуду подпрыгнуть.

— Не кажется ли тебе это подлостью, Руслан? — произнёс я, уже не скрывая гнева. — Налоги мы платим регулярно. Присягу на верность даём. И что в ответ? Как крестьяне отдают нам подать за защиту, так и князь имеет перед нами обязательства. Но если он не выполняет своих обязанностей, — тут я понизил голос, делая его жёстче, — значит, он дерьмовый князь, и наша присяга силы не имеет.

Ракитин уставился на меня широко раскрытыми глазами. Похоже, таких речей он не ожидал услышать.

— Ты что, бунт предлагаешь? — прошептал он, опасливо оглядываясь на дверь, словно боялся, что нас кто-то подслушивает. — Это же… это же измена! —он нервно поёрзал на скамье, вдруг став похожим на школьника, которому предлагают прогулять урок.

— Не измена, а здравый смысл, — отрезал я. — Государь получает власть от народа, чтобы защищать его. Если он не защищает, то не государь.

Ракитин поморщился и покачал головой.

— Может, оно и так, Прохор Игнатьевич, да только разве мы двое что-то изменим? — он горько усмехнулся. — Я однажды пытался на аудиенцию к самому князю Веретинскому прорваться — думал, расскажу ему лично, как тут живётся. Так до него не допустили. «Князь занят государственными делами», видите ли. А государственные дела — это, знаешь, что? Бал-маскарад во дворце, вот что! Пьянство да гулянка…

Я внимательно наблюдал за ним. В его речах была искренняя обида человека, которого предали те, кому он обязался служить. И в то же время — удивительная верность тем, кто ему доверился.

— Впрочем, не о том сейчас речь. Запрошенную князем сумму ты не осилишь — это факт. А Гон не станет ждать, пока ты соберёшь деньги. Но есть другой путь. Послушай меня, Руслан. Князь не помог, а я помогу — обучу и вооружу твоих людей, подсоблю с обороной.

Ракитин смотрел на меня с недоверием, но в его глазах уже затеплилась надежда.

— Так просто? — Он нахмурился. — А что взамен? Я уж не совсем дурак, Прохор Игнатьевич, понимаю, что такие предложения просто так не делаются.

Его прямота была обезоруживающей. Этот парень не умел лукавить и играть в политические игры — качество, которое я ценил выше многих других.

— Взаимопомощь, — ответил я, поднимая кружку. — Поверь, в ближайшее время ситуация в регионе сильно изменится. Есть у меня определённые планы… Мне нужны будут союзники, а тебе — поддержка. Вместе мы выживем, а поодиночке сгинем.

Я намеренно не стал прямо говорить о статусе маркграфа, к которому готовился. Пусть пока об этом знает только мой ближний круг.

— Но как ты поможешь? — спросил Ракитин, всё ещё сомневаясь. — Своих бойцов пришлёшь? А сам как же? Вдруг Бздыхи на Угрюмиху нападут?

Он вдруг оживился, плеснув настойкой мимо рюмки.

— А если к нам Стриги заявятся? Вот как в прошлом годе в Иванищах! Или, не дай Бог, Древний? — его глаза расширились. — Я слышал, ты такого в Мещёрском капище уложил. Это правда?

— Правда, — коротко ответил я. — Но не в одиночку. У меня был хорошо подготовленный и вооружённый отряд.

Ракитин восхищённо присвистнул.

— Вот это да! — восторженно выдохнул он. — А как? Как ты его?

Я не стал выдавать все свои тактические приёмы, но решил поделиться некоторыми наработками — в том числе и для того, чтобы показать новому союзнику, насколько важно планирование и подготовка.

— Первое — Древнего может одолеть только достаточно сильный маг, — начал я, откладывая в сторону кружку. — Он хоть и сопротивляется колдовству, но можно ведь и не только в лоб чарами лупить, но и себя усилить или врага косвенно ослабить. Второе — никогда не атакуй в лоб, если можешь зайти сбоку или сзади. Третье, и самое важное, — ты должен понимать, что битва выигрывается не на поле боя, а задолго до него.

Ракитин нахмурился, пытаясь понять.

— То есть… подготовкой? — неуверенно спросил он.

— Именно, — кивнул я. — Перед тем, как мы ступили в Мещёрское капище, я знал точную планировку всех подземных уровней, число и тип противников, их сильные и слабые стороны. Мы разработали детальный план наступления, подготовили оружие и артефакты, распределили роли в отряде.

Я окинул взглядом мускулистую фигуру Руслана, отмечая шрамы, покрывавшие его руки и плечи. Этот парень много раз смотрел смерти в глаза, и смерть отводила взгляд. Такие люди были нужны Пограничью — честные, храбрые, готовые жертвовать собой ради других. Но им не хватало стратегического мышления, которому я мог их научить.

Мысленно я выстраивал будущее. Логика была проста и уходила корнями в моё прошлое, когда я, ещё будучи Хродриком, объединял разрозненные земли. Спасая людей Ракитина, я не просто проявлял милосердие — разумеется, всех их в Угрюм не вместить, но дело было не только в этом.