Стеклянный Дворец - Гош Амитав

Король Тибо с балкона наблюдал, как официальные лица Ратнагири собирались на пристани Мандви, чтобы приветствовать нового администратора и его молодую супругу. Первое, на что он обратил внимание, это необычный наряд мадам администратор. Озадаченный король передал бинокль королеве:

– Что это на ней надето?

– Это просто сари, – после долгой паузы проговорила королева. – Но она носит его в новом стиле.

И рассказала, что индийские чиновники придумали новый способ носить сари, со всякими мелочами, заимствованными из европейского костюма, – нижняя юбка, блузка. Королева слышала, будто по всей Индии женщины перенимают новый стиль. Но в Ратнагири, конечно же, все приходит с опозданием – сама она никогда не имела возможности ознакомиться с новой модой из первых рук.

Королева повидала множество официальных лиц, которые приходили и уходили, индийцы и англичане; она считала их своими врагами и тюремщиками, выскочками, не заслуживающими уважения. Но сейчас она была заинтригована.

– Надеюсь, он приведет с собой жену, когда явится с визитом. Было бы интересно узнать, как носят такое сари.

Несмотря на многообещающее начало, первая встреча королевской семьи с новым администратором едва не закончилась катастрофой. Администратор Дей и его супруга прибыли как раз в то время, когда политика серьезно занимала умы людей. Каждый день поступали сообщения о митингах, маршах и петициях, народ призывали бойкотировать товары британского производства, женщины разводили костры из ланкаширской ткани. На Дальнем Востоке шла война между Россией и Японией, и впервые, кажется, азиатская страна могла одержать верх над европейской державой. Индийские газеты полны были новостей об этой войне и о том, что это будет означать для колонизированных стран.

Не в обычаях короля было встречать чиновников, являвшихся в Аутрем-хаус. Но он очень внимательно следил за русско-японской войной и желал знать, что об этом думают люди. Когда гости появились на пороге, король первым делом заговорил о войне.

– Администратор-сахиб, – без преамбул начал он, – вы видели новости? Японцы разгромили русских в Сибири?

Гость сдержанно поклонился:

– Разумеется, я видел сообщения, Ваше Величество. Но должен признаться, что не склонен придавать этому событию такое большое значение.

– Вот как? Что ж, я удивлен. – Король нахмурился, давая понять, что не намерен оставлять эту тему.

Накануне вечером Уму и администратора подробно проинструктировали о предстоящем визите в Аутрем-хаус. Им рассказали, что король никогда не участвует в подобных мероприятиях, их примет королева в приемной на первом этаже. Но, войдя, они обнаружили, что король очень даже участвует: одетый в мятую лоунджи, он расхаживал по комнате, шлепая себя по бедру свернутой в трубку газетой. Лицо его было бледным и одутловатым, а редкие седые волосы в беспорядке сбились на затылке.

Королева же оказалась ровно такой, какой должна была быть, – она сидела в высоком кресле спиной к дверям. Ума знала, что это часть заведенного порядка: посетители должны войти и в полном молчании рассесться на низких табуретах вокруг Ее Величества. Так королева пыталась сохранить дух мандалайского протокола: поскольку британские представители были непреклонны в своем отказе выполнять шико, она, в свою очередь, взяла за правило не замечать их присутствия. Уме велено было держаться начеку в приемной и внимательно глядеть под ноги, на валяющиеся там и сям мешки с рисом и корзины с далом. Эту комнату иногда использовали в качестве кладовой, и несколько неосторожных посетителей уже имели несчастье попасть в коварные ловушки: запросто можно было наткнуться на горы перца чили, спрятанные под диваном, или горшки с соленьями на книжных полках. Однажды грузный суперинтендант уселся прямо на колючие кости сушеной рыбы. В другой раз почтенный старый окружной судья, застигнутый врасплох мощным ароматом перца, чихнул так, что его вставные зубы пролетели через всю комнату и с клацанием упали у ног королевы.

Эти “истории в приемной” вызвали у Умы большие опасения, побудив ее закрепить свое сари непомерным количеством заколок и булавок. Однако, войдя, она обнаружила, что обстановка подействовала на нее вовсе не так, как ожидалось. Ума не только не сконфузилась, но странным образом почувствовала себя спокойно среди привычных запахов риса и мунг-дала. В любой другой обстановке королева Супаялат, с ее лицом-маской и лиловыми губами, показалась бы жутковатым призраком, но домашние запахи, такие знакомые, словно смягчали черты королевы, разбавляли суровую непреклонность.

В противоположном конце комнаты король громко похлопывал по ладони свернутой газетой.

– Итак, администратор-сахиб, – сказал он, – думали вы когда-нибудь, что мы доживем до дня, когда станем свидетелями того, как восточная страна громит европейскую державу?

Ума затаила дыхание. За несколько последних недель администратор много раз вступал в жаркие споры о последствиях японской победы над Россией. Некоторые из них заканчивались взрывами гнева. Сейчас она с тревогой наблюдала, как ее муж откашлялся.

– Я убежден, Ваше Величество, – ровным голосом заговорил администратор, – что победа Японии вызвала бурное ликование среди националистов в Индии и, без сомнения, в Бирме тоже. Но поражение русского царя ни для кого не стало сюрпризом и нисколько не успокоило врагов Британской империи. Империя сегодня сильнее, чем когда бы то ни было. Стоит лишь взглянуть на карту мира, чтобы увидеть истину.

– Но со временем, администратор-сахиб, все меняется. Ничто не длится вечно.

Голос гостя зазвучал резче:

– Могу ли я напомнить Вашему Величеству, что хотя Александр Великий провел в степях Центральной Азии не более нескольких месяцев, основанные им сатрапии существовали и столетия спустя? Британской империи, напротив, уже более ста лет, и вы можете быть уверены, Ваше Величество, что ее влияние сохранится и на грядущие века. Могущество Империи таково, что она способна противостоять всем вызовам, и останется таковым в обозримом будущем. Я мог бы взять на себя смелость указать, Ваше Величество, что вас не было бы здесь сегодня, если бы вам объяснили это двадцать лет назад.

Король вспыхнул, молча глядя на администратора. Ответить за него пришлось королеве. Она подалась вперед, впившись длинными острыми ногтями в подлокотники кресла.

– Довольно, мистер администратор, – прошипела она. – Хватит, бас каро [44].

На мгновение воцарилась тишина, в которой единственным звуком был скрип ногтей королевы, царапавших полированные подлокотники кресла. Воздух в комнате, казалось, заколебался, как будто над полом внезапно поднялось горячее марево.

Уму усадили между Долли и Второй принцессой. Застыв, она в ужасе и смятении слушала разговор мужа с королем. На стене перед ней висела маленькая акварель, пейзаж: залитая багряным рассветным сиянием равнина, сквозь дымку тающего ночного тумана проступают шпили пагод. Ума хлопнула в ладоши и громко воскликнула:

– Паган!

В тесной комнате слово это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Все вскочили, обернувшись к Уме. Она подняла руку, указывая на картину:

– Это ведь Паган, верно?

Вторая принцесса, сидевшая рядом с Умой, с готовностью поддержала отвлекающий маневр:

– Да, совершенно верно. Долли может вам рассказать – это она нарисовала.

Ума повернулась к стройной даме, сидевшей по левую руку. Долли Сейн, припомнила она, их представили друг другу. Ума еще обратила внимание на ее необычный вид, но была слишком сосредоточена на соблюдении церемоний и не успела приглядеться к Долли.

– Это в самом деле нарисовали вы? Поразительно, прекрасная работа.

– Благодарю вас, – тихо ответила Долли. – Я перерисовала из книги.

Глаза их встретились, и они обменялись короткими улыбками. Внезапно Ума поняла, что ее так поразило: эта мисс Сейн – возможно, самая красивая женщина из всех, что она видела.