— Зачем вы звали меня, госпожа феникс? — спрашивает Дюк, хотя глазками так и стреляет по сторонам.
Никто из жителей прежде не бывал в этом замке. А мужики за пару ночей наверняка успели наболтать много всякого, так что теперь Дюку интересно вдвойне.
— Кроме тебя я никого толком не знаю, а мне иногда хочется с кем-то поговорить, — пожимаю плечами. — Но сперва идем, покажу тебе тут все. Если захочешь, то сможешь потом прийти еще.
На это Дюк ничего не отвечает. Видимо, пока не решил, что в нем сильнее — страх или любопытство.
Пока мужчины работают, действительно провожу мальчишке небольшую экскурсию. Не показываю только Чарли, чтобы не испугать. Благо, в этот раз горгулий предусмотрительно забился под диван незадолго до рассвета, так что его не видно. Особенно Дюка впечатляет ванная.
Минут десять он, с моего позволения, крутит кран, разглядывая струю воды и все приговаривая:
— Вот это да... и что, совсем к колодцу ходить не надо? И мыться можно прям вот здесь? Одному? И своей очереди ждать не надо?
— Если хочешь, то можешь приходить, когда захочешь, — улыбаюсь. — А сейчас давай приступим к допро... к готовке.
— К готовке, госпожа феникс? — Дюк наконец отрывается от созерцания волшебной ванной.
— Ну надо же мне накормить вас всех обедом. Или не хочешь помогать?
— Не слишком умею, госпожа феникс. Но помогу, чем смогу.
Сейчас мальчишка разговаривает со мной куда свободнее, чем даже утром. Удивительно, ни мои обещания, ни хорошее отношение не смогли его заставить хоть немного перестать бояться меня. А ванна смогла.
Поручаю мальчишке нарезать часть ингредиентов, и пока он занят делом потихоньку начинаю расспросы:
— Скажи, Дюк, а сколько в деревне всего людей?
— Ну... — мальчишка задумчиво трясет головой. — Много. Если честно, то точно не знаю, госпожа феникс. Это у старосты надо спрашивать, он в курсе.
— У старосты? Хорошо, — киваю. — А как вы выбрали его себе в старосты? Или не выбирали?
— Выбрали? — Дюк чешет затылок. — Тоже не знаю, госпожа феникс. Он был нашим старостой, сколько я себя помню.
— Постоянство — это хорошо. Раз он так долго на роли старосты, значит исправно выполняет свои обязанности.
— Это да, — соглашается мальчишка. — Говорят, в большом мире люди воруют, или даже убивают друг друга. У нас такого никогда не было. Мы живем все вместе, и староста говорит, что каждый должен быть добр к другим, иначе это может закончиться плохо. А сам он следит за всеми и решает споры.
— Правильно говорит, — снова киваю.
Может, чутье подвело меня, и староста не такой плохой человек? По крайней мере, транслирует он верные мысли.
— И что если мы не будем его слушаться, то он не станет защищать нас от тварей, созданных фениксами, — продолжает Дюк, забывшись окончательно, но тут же ойкает и испуганно смотрит на меня.
Так-так-так...
— А можешь рассказать подробнее, о каких тварях идет речь? — спрашиваю осторожно, но Дюк уже замыкается в себе.
Поняв, что был неосторожен и наболтал лишнего, мальчишка хмурится. Сейчас он напоминает одного из тех трудных угрюмых подростков, которых мне прежде приходилось видеть. А я для него пока враг, хотя где-то в глубине души он уже чувствует, что мир не черно-белый, и все в нем совсем не так, как он себе представлял.
— Дюк, у тебя есть братья или сестры? — вздохнув, меняю тему.
Сейчас от него все равно ничего не добиться. А если надавить, то можно и сломать ненароком.
— Нету, госпожа феникс, — мотает головой мальчишка, вернувшись к прежней отчужденной вежливости.
— И у меня нет, — развожу руками. — Но зато у тебя есть друзья, да?
— Конечно, — Дюк говорит это так уверено, и даже начинает перечислять: — Ив, Рам, Вилл... а зачем вам это, госпожа феникс?
И снова смотрит на меня колючим взглядом. Что, решил, будто за слова о темных тварях я его друзей сожру?
— Мы же коротаем время за разговором, разве нет? — пожимаю плечами. — А у меня друзей нет, так что здесь ты меня обставил.
— Совсем нет? — удивляется Дюк.
— Совсем. Я же в замке одна живу. Но раньше были. Хотя, иногда из-за них мне влетало от матери.
— У вас была мать? — глаза мальчишки становятся круглыми.
— Конечно, — смеюсь. — У всех она есть. Или ты думал, что фениксы из яиц вылупляются?
Судя по взгляду, именно так он и думал, но, чтобы не выглядеть глупо, Дюк усмехается:
— Нет, я же не дурачок.
— Не дурачок, — киваю и возвращаюсь к старой теме. — Так вот, про друзей.
Представляешь, однажды моя подруга разбила соседский горшок с цветами,
который стоял на окне. А сама так быстро убежала, что я не успела за ней. И в
итоге все решили, будто это я горшок разбила. Меня тогда ремнем выпороли.
— У меня тоже похожее однажды было, — подхватывает Дюк. Судя по лицу, факт с ремнем попал в цель, и теперь он снова расслабился. — Как-то Ив заходил к нам в гости и случайно разбил миску. Но побоялся признаться сразу, а просто спрятал осколки под стол.
— А дальше что было? — уточняю с интересом, радуясь, что контакт более-менее налажен.
— Пришла мать, нашла осколки и отругала меня сильнее, чем обычно. За вранье, вот. А я даже знать не знал о той миске, — жалуется Дюк. — Потом я нашел Ива, и тот во всем сознался. Мама, конечно, извинилась, но все равно...
— Обидно было, да?
— Жуть как. Если бы это я сделал, то еще нормально. А так наказали за то, о чем даже не знал...
— Вот и мне обидно, — вздыхаю.
— Из-за горшка?
— Нет, — отрицательно качаю головой. — Из-за другого.
— Тогда из-за чего? — Дюку явно становится любопытно.
— Ну, выходит, что жители считают, будто я создаю каких-то тварей, от которых вас защищает староста. А я знать не знаю, что это за твари. Я ведь совсем недавно пришла в замок, — развожу руками, но снова меняю тему. — Можешь сходить проверить, как там идет ремонт лестницы? Все-таки ты мужчина и больше в этом понимать должен. Заодно можешь еще раз осмотреть замок, если хочешь. А я пока закончу с готовкой.
Дюк кивает, а я и впрямь занимаюсь обедом. Мальчишке нужно время обдумать мои
слова и принять решение.
Спустя минут двадцать он возвращается на кухню и осторожно спрашивает:
— Госпожа феникс?
— Да? — оборачиваюсь и ободрительно улыбаюсь.
— А вы правда... ну, не знаете о тварях?
— Правда, — подтверждаю, стараясь скрыть радость. — Если бы знала, то помогла бы разобраться. Сам подумай. Вы меня кормите, лестницу мне чините. Зачем мне на вас кого-то насылать?
— И то верно, — чешет затылок Дюк. — А если я вам поподробнее расскажу, то вы не разозлитесь? Вдруг это просто ошибка, а из-за моих слов вы старосту накажете, или других жителей?
— Я наказываю только преступников, Дюк. Но в деревне живут хорошие люди и наверняка это все какое-то недопонимание, — успокаиваю его. — Так что расскажи мне обо всем, а потом я попробую вам помочь.
Сперва Дюк продолжает мяться и осторожно подбирает слова, словно опасается меня обидеть или задеть. Но затем увлекается, начиная говорить уверенней.
Я его не перебиваю, стараясь всем своим видом продемонстрировать интерес и благодушие. Чтобы, не дай бог не спугнуть откровения мальчишки хмурым
выражением лица. Хотя хмуриться есть от чего, равно как и есть над чем подумать.
Из-за замкнутости деревни здесь сложилось свое подобие мифологии. И последние сто лет эти легенды передавали из уст в уста. Правда, это Дюк сказал уже позже, а сначала долго нахваливал свою деревню. Мол, в остальном мире страшно, потому что там царят хаос и беззаконие. А здесь мир и покой благодаря старосте.
Нет, в чем-то он был прав. Ту же Лану из большого мира пытались сжить со свету собственные родственники. Но с другой стороны, такие слова попахивали явной пропагандой.
Впрочем, это еще было объяснимо. Если мир замкнут, то незачем тратить ресурсы на попытки из него выбраться. Куда логичнее убедить всех, что это самое лучшее место. Примерно так убеждал себя мой знакомый Прошкин, просидевший пятнадцать лет в одной должности.
