Предатель (ЛП) - Райан Энтони

Моё внимание привлёк голос Эйн. Тихий идеальный звук доносился от более крупного костра, где сидели остальные. Мандолина Квинтрелла добавляла гармоничную основу ложившейся на неё песне — одной из бессмысленных композиций Эйн, которые обычно вызывали благодарный смех. Однако сегодня смесь рифмованных вирш возвещала о мрачном настроении. Сами слова были обычной бессмысленной мешаниной, но мелодия рассказывала другую историю. Глядя на овал её лица, окрашенный жёлтым в сиянии костра, я увидел грусть, которой не видел раньше. Я всегда подозревал, что за бесхитростной внешностью Эйн может скрываться невидимая глубина чувств, и теперь увидел, как она раскрывается во всех ярких деталях.

«Кто видел одну битву, тот повидал слишком много?», удивлялся я. «И одна перерезанная глотка уже чересчур?»

Я отвёл взгляд, когда от жалобных звуков следующего куплета у меня неприятно ёкнуло в груди. Список ужасов, которые повидала эта девушка, был длинным, и не ограничивался битвой. Жертвенный Марш получился в песне самым страшным, но я знал, что ей довелось увидеть много мрачного, пока меня не было в роте, а Эвадина и войско Короны завершали покорение Алундии. «И это далеко не конец», понимал я, наблюдая, как она завершает песню, скромно наклонив голову в ответ на аплодисменты. Я не видел, как она зарделась, когда Адлар прижал губы к её щеке, но не сомневался, что так оно и было.

«Хватит», решил я с неожиданной убеждённостью. «Хватит с неё войн. Когда вернёмся, она будет проводить свои дни в соборе и петь любые песни, какие ей только захочется». Эта мысль сопровождалась уколом зависти с оттенком вины. Её я мог избавить от того, что будет дальше, но не себя.

Некоторые утверждают, что кровь аристократов несёт в себе суть величия. Говорят, рождённые с этим замечательным веществом, текущим по их венам, наделены дарами интеллекта и силы духа, на которые никогда не смогут претендовать представители низших сословий. Возлюбленный читатель, не должно вызывать удивления, что я никогда не разделял подобных убеждений. Но, если бы и разделял, то они бы непременно развеялись при первом взгляде на лорда Арчела Шельвана. На знамени дома Шельван, висевшем позади его стула, был изображён кабан с невероятно длинными клыками. Но я понял, что не это стало причиной, по которой смотрителя герцогства Альтьенского называли Свином Севера. Лично я считаю, что это прозвище оскорбительно для свиней — животных, которые мне всегда нравились.

— Нет Совета? — спросил лорд Арчел, разбрызгивая вино и наполовину прожёванный пирог. На его мясистом лице образовалось выражение, которое я принял за прищур, хотя трудно было понять точно из-за жира и пота, покрывавших его трясущиеся щёки. — Парень, ты о чём? Как это может не быть Совета светящих?

— Он распущен, милорд. Так распорядилась Помазанная Леди Эвадина Курлайн, Воскресшая мученица и Первая среди верующих. — Я говорил ровным тоном, без тени сомнений, выставляя себя посланником, который принёс простые и неоспоримые факты. Хотя в мелких глазках лорда Арчела много ума я и не разглядел, зато отметил долю хитрости в том, как они блестели в свете множества свечей, украшавших его стол. Мне не предложили ни присесть, ни отведать ничего из обильных яств, расставленных перед ним.

Он принимал в том же зале, где раньше восседал его убитый кузен — это было просторное помещение, занимавшее большую часть нижнего этажа замка Пендроук. В отличие от других герцогских резиденций, эта крепость не располагалась в центре города, и к ней не примыкало никакое поселение. Мрачное укрепление с большими гранитными стенами и высокими смотровыми башнями соорудили три сотни лет назад посреди южных утёсов и скал Альтьенских гор. Дорога сюда представляла собой неприятное путешествие с переменчивой погодой и опасными тропами. По своим изысканиям я знал, что замок Пендроук никогда не брали штурмом и лишь изредка осаждали. И по одному взгляду на его расположение становилось ясно, почему. А ещё это заставило меня задаться вопросом, почему покойный герцог Галтон просто не укрепил свои позиции здесь, когда порвал с Алгатинетами. Я почти не сомневался, что если бы он это сделал, то именно его гораздо более проницательному уху я рассказывал бы сейчас свои новости.

— Распущен, вот как? — спросил лорд Арчел — у него явно имелась привычка повторять последние слова, чтобы поразмыслить. Он долго, громко рыгнул и потянулся за винным кубком. В зале мы были одни, не считая одного слуги и кучки стражников — ещё одно решение, заставившее меня признать этого человека не полным дураком. — Могу ли я предположить, — продолжал он после нескольких глотков, от которых по его щекам потекли алые ручейки, — что это было сделано с полного одобрения принцессы-регента?

— Вопросы Ковенанта находятся за пределами сферы деятельности Короны, милорд, — ответил я. — Как вам, не сомневаюсь, известно.

— Значит, нет. — Его кубок громко стукнул по столу и упал, пролив содержимое. Лорд Арчел едва обратил на это внимание, потянувшись за очередным куском пирога, пока его слуга быстро поднимал и наполнял упавший сосуд. «Этот пидор сам даже свою жопу ни разу не подтирал», решил я, глядя, как Арчел жуёт, сверкая мелкими глазками. Он ещё долго жевал, а потом спросил:

— Писарь, зачем проделывать такой долгий путь, чтобы рассказать мне это?

— Помазанная Леди желает выразить своё почтение, милорд. — Я изобразил слабую улыбку, игнорируя очевидную колкость в его нежелании обратиться ко мне по титулу. — И пригласить вас при первой же возможности присутствовать на прошении в Священном Городе, где для неё будет честью благословить ваше правление этим герцогством.

— Благословить, значит? — Он засмеялся, и его губы, словно маленькие блестящие розовые полоски на потном одеяле, приоткрылись, обнажив не проглоченную еду. — Скажи, пожалуйста, какая польза от благословения? Оно заплатит моим слугам или солдатам? А может, заставит всех грязекопов и торговцев, набивающих мошну, платить свою ёбаную десятину?

— Благословение Помазанной Леди очень поможет завоевать сердца верующих вашего герцогства, милорд. И по мере того, как будет разноситься молва о её возвышении, вес её слов будет расти. Разумеется, ей известны ваши трудности в этих землях. До неё дошли вести о тех, кто по-прежнему присягает на верность павшему герцогу-предателю и наводняет холмы, готовя восстание.

— Они не просто готовят, — фыркнул Арчел, отталкивая тарелку, и снова потянулся к кубку. — На прошлой неделе они убили моего племянника, да. Честно говоря, он был жутким транжирой, но его мать теперь неустанно меня пилит. Я уже за это преступление вздёрнул дюжину человек из кланов, но ей всё мало. Она хочет сжечь и оставить пустыней всю горную страну.

— Мои соболезнования. — Я изобразил на лице подобающее сочувствие и серьёзность. — Я уверен, что вы никогда не пойдёте на подобные крайности, как и Помазанная Леди, но она никогда не скупилась на то, чтобы направить свою силу против тех, кто участвует в несправедливом восстании. Не сомневаюсь, что так же она поступит и ради Альтьены, раз та находится под угрозой, тем более что вы, похоже, нуждаетесь в подкреплениях от Короны.

— От Короны? — Умение скрывать свои мысли не входило в число тех незначительных даров, которыми обладал этот человек, поскольку расчёты, крутившиеся в его голове, ясно отражались в прищуренном взгляде маленьких глазок, почти исчезавших среди складок щёк и бровей. — Принцесса Леанора обещала мне к лету гарнизон в пятьсот воинов для этой продуваемой ветрами кучи.

Правда это или нет, значения не имело. Тут мы подошли к сути той сделки, которую можно было заключить между этим хитрым обжорой и Ковенантом Возрождённым.

— До лета ещё много месяцев, — заметил я. — А мне надо лишь отправить гонца в Атильтор, и уже к зиме у вас здесь будет гарнизон из пяти сотен солдат Ковенанта.

Где-то под плотью лица Арчела зашевелился его язык, перемещая что-то во рту. Его челюсть щёлкнула, и между зубами появился кусок кости, с выступающего конца которого свисал кусочек хряща. А я-то думал, что самые отвратительные зрелища, которые только можно себе представить, я повидал в многочисленных битвах. Но это, пожалуй, переплюнуло их все.