Предатель (ЛП) - Райан Энтони

Отец лорда Гилферда, видимо, обладал даром наблюдательности сродни моему.

— Парень, хватит ёрзать, — резко пробормотал он, заметив, что его сын всё больше теряет самообладание. Юноша, казалось, почти ничего не заметил, и его волнение только возрастало, когда Эйн приближалась к последнему куплету.

«Ибо встречу судьбу человеком великого горя, знаю, встречу судьбу по заслугам».

Когда последняя нота взлетела к потолку зала, наступил короткий миг молчания, а потом толпа разразилась аплодисментами, и все, кроме герцога, вскочили на ноги, хлопками и криками приветствуя певицу, а громче и энергичнее всех — лорд Гилферд.

Разумеется, Эйн и Квинтрелл были вынуждены несколько раз выйти на бис из-за того, что публика не хотела их отпускать. Эйн такое признание явно озадачило, но более опытный менестрель попросил их назвать свои любимые песни, которые будут спеты, только если его шляпу набьют монетами. Поэтому, когда Квинтрелл под звон монет бродил по комнате с протянутой шляпой, разные фракции громко спорили друг с другом за возможность услышать свои песни. В этом шуме я наклонился поближе к герцогу и пробормотал вопрос:

— Милорд, песня для вас достаточно особенная?

— Замечательный талант, несомненно, мастер Писарь. — Он наклонил голову. — Тем более для такой юной особы.

— Тогда приезжайте в Атильтор и послушайте её снова. — Я кивнул на его сына, который смотрел на Эйн, можно сказать, остолбенело. — Привозите и лорда Гилферда, если пожелаете.

Лицо герцога раздражённо дёрнулось, и он повернулся к своему наследнику.

— Сядь прямо, — бросил он. — Будущий герцог не должен сутулиться за столом. — Отец и сын обменялись негодующими взглядами, после чего юноша опустил взгляд и выпрямил спину в сравнительно более царственную позу.

— Интересно, — сказал Лорент, повернувшись ко мне, — а лорд Арчел согласился получить благословение Помазанной Леди во время вашего визита?

Для меня не стало сюрпризом, что он знал о моём визите к его восточному соседу. Этот человек излучал несомненную уверенность человека, который всю свою жизнь успешно ходил по зачастую смертельным течениям Альбермайнской политики. Такому человеку без разведки никак.

— Согласился, — сказал я. — Несмотря на многие трудности, осаждающие герцогство. Трудности, с решением которых Помазанная Леди с радостью поможет.

— Неужели? Деньгами или солдатами? — Он ворчливо усмехнулся и махнул рукой, избавляя меня от формулировки подходящего уклончивого ответа. — Вы думаете, мне нужна помощь Помазанной Леди? На моих землях нет бунтовщиков.

— И всё же Алгатинеты морят голодом ваше герцогство. С самого падения Фьордгельда портам Кордвайна запрещено торговать с аскарлийцами. А леди Эвадина считает, что время вражды с нашими северными соседями прошло, и, быть может, требуется новый, более прагматичный и выгодный курс.

Весёлость герцога померкла, он наклонился ко мне и тихо проговорил:

— Я вижу, милорд, вы умный человек, так позвольте говорить прямо. Моё согласие на благословение вашей леди будет сигналом всем, что я признаю её власть над Ковенантом. А ещё это ясно даст понять, что я одобряю роспуск Совета светящих. Если оставить в стороне мои собственные симпатии, то такой проницательный человек, как вы, также поймёт, что моё признание ничего не значит. Вам требуется признание Короны. Без него Воскресшая мученица — всего лишь еретичка в украденном соборе.

— Ваша откровенность освежает. — Я поклонился в знак признательности. — И, по правде говоря, я действительно претендую на некоторую проницательность. Она возникает из тщательного изучения истории, которая богата примерами тех, кого поначалу называли еретиками, а позже провозглашали мучениками или даже королями.

Лорент нахмурил лоб и внимательно на меня посмотрел. Некоторое время он ничего не говорил, а Эйн тем временем начала исполнять «Глупость хвастуна» — старую весёлую песенку о комично влюблённом рыцаре. На этот раз публика подхватила, аккомпанируя ритмичными хлопками и подпевая, к счастью, весьма громко.

— Когда вы впервые пришли ко мне, — сказал Лорен, и благодаря песне его голос не слышал никто, кроме меня, — я думал, вы окажетесь старше. А сейчас вижу, что на самом деле вы всего лишь вчерашний мальчишка. Конечно, закалённый тяготами и битвами, но всё равно мальчишка. И ваша Воскресшая мученица — просто заблудшая девушка, охваченная фантазиями, которые она принимает за видения. Вы — опасные дети, и играете с огнём, который не сможете контролировать.

Он пошевелился и кивнул в сторону восходящей Хейльмы, которая сидела в конце высокого стола. Она не подпевала вместе с остальными, сосредоточив всё внимание на неслышимом ей разговоре герцога со мной.

— Эта женщина больше двадцати лет совершает богослужения в моём доме, — сказал мне Лорент. — Она была здесь, когда кровавая лихорадка унесла мою первую жену, и когда вторая умерла от родов. Она — сама доброта, великодушие и мудрость. Она не желает войны, и на самом деле всегда от неё отговаривает. Когда она рассказывает о примере мучеников, я слышу правду в её словах. Когда вы говорите о своей Помазанной Леди, я слышу только слепую преданность, совершенно не обременённую какой-либо правдой. Лорд Писарь, я знаю, зачем вы пришли, и вы уйдёте с пустыми руками. Я не стану отметать целую жизнь в вере, чтобы выторговать крошки со стола сумасшедшей. А теперь… — Он снова натянуто улыбнулся мне, кивнув в сторону Квинтрелла и Эйн, — Благодарю вас за сегодняшнее развлечение. Наутро вы уедете из этой крепости, и чтобы даже тени вашей у моей двери никогда больше не было.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Бывший восходящий Гилберт во многом сильно изменился с нашей последней встречи. Платье восходящего сменилось на простую серую рясу просящего, как и полагалось священникам на службе Ковенанта Возрождённого. А ещё, хотя из Каллинтора я отбыл меньше двух лет назад, на его лице как будто прибавилось морщин вокруг глаз и на лбу. Однако в остальном этот человек оставался по большей части тем же самодовольным и чрезмерно амбициозным педантом, каким я его помнил.

— Камергеру Воскресшей мученицы здесь всегда рады, — сказал он, уже сгибая плечи в поклоне, но остановился, увидев, что я поднял руку.

— Мы теперь одного ранга, — сказал я, натянув на лицо пустую улыбку, как герцог Лорент, и добавил: — брат.

Он встретил меня в нефе святилища мученика Каллина, которое содержалось намного хуже, чем я помнил. По углам клубилась пыль, и я заметил несколько кучек крысиного помёта. Сам священный город тоже был нынче намного тише, на улицах почти не было видно искателей убежища, занятых своими делами. И точно так же, я насчитал лишь горстку хранителей, которые по большей части растворились в тенях, когда мы проехали в неохраняемые ворота. Я, и не спрашивая, знал, что здесь произошло, и это можно было выразить одним словом: раскол. Новости о падении Атильтора перед Помазанной Леди заставили людей выбирать сторону. Те, кто симпатизировал ортодоксам — большинство, судя по опустевшим улицам, — бросились наутёк, а преданные Воскресшей мученице остались. Удивительно, что Гилберт причислял себя к последним, хотя я питал серьёзные сомнения в том, что это вызвано какими-либо религиозными наклонностями.

Вопреки своему мстительному характеру я обнаружил, что мне вполне хватает того, как он корчится. Да, этот человек однажды пытался вышвырнуть меня из города в лапы жаждущего возмездия лорда Элдурма. Но вида Гильберта, изо всех сил пытающегося сдержать своё отвращение и презрение перед этой неизбежной встречей, оказалось достаточно, чтобы уравновесить чашу весов. Это был мелкий человек, поэтому мелкая месть ему меня вполне устраивала.

— Разумеется, — сказал он. Я увидел, как он тоже безуспешно пытается улыбнуться, что мне показалось забавным, но я не винил его за это — он просто не мог притворяться, будто уважает человека столь низкого происхождения, как я. — Я подготовил полный список тех, кто в настоящее время проживает в Каллинторе. Просящие, хранители и искатели убежища. Собирался взять его в Атильтор и лично передать Помазанной Леди…