Глава 27.
— Н… ничего, — выдавила я, изо всех сил пытаясь не кричать от боли. Господи! — Прости, я должна… должна подумать!
Вылетев из аудитории, я захлопнула дверь и рванула вперед по коридору. Колени подкашивались.
Только завернув за угол, я наконец остановилась и дрожащими руками закатала рукав. То место, где когда-то была метка Дерена, аккуратный золотистый круг, покраснело и выглядело воспаленным.
— Что. Еще. За. Хрень? — совсем не по-аристократически выдавила я.
Впервые вижу, чтобы метка вела себя так странно. Она уже почти исчезла, сейчас-то почему вдруг начала болеть?
Я хмурилась и пыталась придумать все, что знаю о метках. Выходило, что не слишком много. Детальные исследования их природы не проводились. Во-первых, не так-то легко было собрать контрольную группу, истинные пары встречались достаточно редко, во-вторых, драконы не горели желанием узнавать подробности.
“Это значит, что ты мне принадлежишь, навсегда. Тебе этого недостаточно?” — отвечал на мои вопросы Дерен.
“Метка — высшее божественное благословение! — с пафосом откликалась свекровь. — Она соединяет двух предназначенных друг другу… драконов. И по недоразумению эта метка досталась тебе! А ты не ценишь и задаешь идиотские вопросы!”
Сама я поняла только то, что это магическая связь, то есть связь, которая соединяет два магических ядра. Природа возникновения меток неизвестна, механизм действия тоже до конца не изучен. Разве что истинные могли без проблем делиться друг с другом магией, чувствовать друг друга на расстоянии, были в самом деле друг с другом связаны.
От союза истинных всегда рождались сильные дети. Обычно у истинных было много детей, и жили они душа в душу. Как раздражающе счастливые Пруэтты, на приемы к которым мы вынуждены были ходить.
Я покачала головой и зажмурилась, пережидая очередной приступ боли. На глазах выступили слезы.
Я так сильно любила Дерена. Так…
Боль понемногу отступала, и я наконец смогла мыслить здраво.
— Что это с ней? — услышала я чей-то шепот.
— Не знаю, может, позвать кого-то? Выглядит, как будто сейчас туфли отбросит. Это же та самая, Страшилище, которую бросил…
— Не дождетесь, — отрезала я, открывая глаза и возвращая рукав на место.
Передо мной замерли, как зайцы, два адепта. Явно из простых — таких на первых парах отличало испуганное выражение лица.
— А вам на занятия разве не нужно? — прикрикнула я, и их как ветром сдуло.
Всегда бы так.
“Страшилище”.
Вот, значит, как они меня между собой называют. Ну и пожалуйста. Кто бы мешал мне называть их молокососами.
Сглотнув, я выпрямила спину и повторила:
— Не дождетесь.
А затем зашагала к аудитории.
Шум оставленных без присмотра адептов я услышала еще за десять шагов от двери.
— Успокаиваемся, — произнесла я.
Переступив порог, я вздрогнула.
Прямо на меня смотрел Дерен.
Он стоял у двери, одетый в форму Верховного карателя, застегнутый на все пуговицы, и смотрел на меня с волнением на лице.
— Анджела, я люблю тебя, — произнес Дерен.
Сердце пропустило удар. Я замерла, как будто меня ударили, впилась взглядом в его янтарные глаза, в лицо, по которому так скучала.
В моем мире говорили, что любят не за что-то, а вопреки. Моя любовь к Дерену во многом была такой же. Отчаянной, безнадежной.
Вот и сейчас, несмотря на все, что он сделал, что он сказал, несмотря на Ану и на обрушившийся на меня позор, на то, что он выбросил меня, как ненужную игрушку, первым моим желанием было броситься ему на шею, зарыться носом в воротник, как я делала обычно, и заплакать. Услышать, как он насмешливо говорит “Эла”, как гладит по голове и утешает. И почувствовать, что в его руках мне ничего не страшно.
Но я не смогла двинуться с места.
— Я все осознал, — заявил Дерен. — Это была ошибка, я не должен был…
Что он там говорил дальше, я уже не слышала.
Потому что обратила вдруг внимание на то, как развеваются волосы Дерена, что бордовая форма Верховного Карателя лишена знаков отличия и что на ладони, которую он мне протянул, нет старого шрама.
— Ты скажешь что-ни…
Закончить Дерен не успел, потому что я, сложив пальцы жестом “ви-пи”, а следом сразу — “фау”, пальнула по нему огнем.
Иллюзия исчезла, как только пламя ее коснулось, и я перевела дух.
В воздухе запахло пеплом и гарью.
Адепты. Подготовили для меня ловушку. Умно (нет). Ладно, может, немного умно. Вообще я сама образца двадцатилетней давности пожала бы им руку. Может, то, что происходит сейчас, — это я карму отрабатываю за все, что творила во время учебы? Если думать об этом так, то даже не обидно.
Сердце все еще колотилось.
— Ну куда же вы так быстро? — раздался откуда-то из глубины аудитории ленивый голос Норрингтона. — Он еще должен был попросить вас показать сиськи.
Аудитория грохнула от смеха.
— Рада, — взяв себя в руки, произнесла я, — что вы, мистер Норрингтон, наконец научились обращаться ко мне на вы. Значит, вы не так безнадежны, как казались. Мы сработаемся.
Кто-то снова засмеялся.
Сглотнув, я подошла к кафедре и обернулась.
Главное, чтобы они не заметили, как меня трясет.
Все-таки в воспитании адептов нельзя давать слабину.
Но, господи, как же болит сердце. Временами мне казалось, что я чудесно себя чувствую после развода, и совсем не болею, и даже не плачу, но иногда, если я вдруг чувствовала запах, который напоминал мне о Дерене, или видела высокую мужскую фигуру, или смотрела на красное — ощущение было таким, как будто я никак не могу пошевелиться, как будто потеряла что-то важное, часть моего тела, буквально: ногу, или руку, или способность дышать, или видеть.
Но сейчас не время наматывать на кулак сопли.
Большинство адептов сидели, стыдливо уткнув глаза в пол, только Норрингтон нагло ухмылялся с последней парты.
— Я надеюсь, у вас готово эссе, мистер Норрингтон?
— А что, вам мое эссе не понравилось?
Он ухмыльнулся шире, взлохматив белобрысые волосы.
Наглый. Невоспитанный. Слизняк.
— Такие эссе будете готовить для преподавателя по искусству создания иллюзий, к слову, получилось весьма слабо.
— Да ладно, вы поверили.
Убила бы.
— Поскольку, — отчаянно воюя с колотящимся сердцем, сказала я, — вы не готовы, за занятие вы получаете неуд и направление на отработку.
— Э! Слышь, ты…
— Вы. А мы пока продолжим. Тема сегодняшней лекции — отличие магических потоков живых и неживых предметов. Итак, начнем с определения…
— Ненужная хрень! — выкрикнул Люк
Аудитория загудела. Люк тут же обернулся к Норрингтону в поисках одобрения, и они ударили по рукам.
Имбециллы.
В дверь постучали, но я не обратила на это внимания. Кому нужно — зайдет и так. А снова вестись на иллюзии я не собираюсь. Это как-то несолидно. Как будто я не знаю, что они бывают не только визуальным, но и аудиальными.
— Несмотря на это, вы ее будете знать к концу семестра на зубок. Живыми предметами можно считать…
Стук повторился.
— …Те, которые…
Снова стук.
— …Генерируют магический поток. Также живые предметы отличаются такими функциями, как движение, дыхание…
Настойчивый стук.
Нет, нужно как-то другими словами объяснить, эти идиоты ничего не поймут. Магическая жестикуляция — сложная наука, а начинается она с азов, с изучения магических потоков. Придется, как маленьким, показать им табуретку и…
Стук.
— Может, откроете, мисс Эшборн? — скучающим тоном спросил Норрингтон.
Выдохнув, я вскинула взгляд.
— Да, откройте! — поддержал Люк. — Раздражает!
Ясно. Очередная ловушка.
Да пожалуйста.
— Мисс Круглова с недавних пор, прошу запомнить. Все ради учебного процесса, — проникновенно сказала я и направилась к двери.
Дернула на себя створку.
