Искры на ветру (СИ) - Ярошинская Ольга

— В свое время я одержимо пыталась найти информацию про легендарные арканы, — задумчиво вспоминала Камилла. — Даже мечтала обрести два других и превратиться в настоящего дракона, как короли древности. Пролететь над всей страной, поймать крыльями ветер… а может, даже куснуть кое-кого из обидчиков. — Ее лицо на миг стало жестче, и я поняла, что это только отчасти шутка. — Я выяснила, что у легендарных арканов есть одно ключевое отличие от обычных знаков дракона — у них нет предела.

А Элай все пытался выяснить, что именно я могу.

— Рано или поздно любой другой человек с драконьей кровью упирается в свой потолок, — продолжала Камилла. — Самая высокая скорость, которую может развить, самое яростное пламя, что может разжечь. И даже талантливый иллюзионист однажды с горечью понимает, что больше, сильнее, ярче он сделать не в силах. Хотя надо признать, внук Изольды — потрясающе одаренный парень. Полагаю, в этом есть и ее заслуга. Он так отчаянно хотел сбежать от бабушкиной опеки, что был готов создать собственный мир.

— А у нашей чешуи, значит, предела нет? — переспросила я, пытаясь осмыслить перспективы.

— Если ты стремишься защитить не только себя, но и тех, кто тебе дорог, — сказала Камилла, приобняв меня за плечи. — Твоя сила — в сердце, дорогая. Чем больше людей ты впускаешь в него, тем сильнее становится дар. Я, пожалуй, беру свои слова назад. Академия — это очень полезно в твоем случае. Здесь ты обрела не только знания, но и верных друзей и истинную, пылкую любовь.

Я почувствовала, как заливаюсь краской, и потупила взгляд. Вот просила Элая — потише. Небось, Изольда нажаловалась на нашу пылкую страсть…

— А еще ты получила дракона, — добавила Камилла, улыбнувшись. — Когда у него очередная кормежка? Я хочу посмотреть…

Ее перебил резкий окрик:

— Элайджен!

Хильда вышла из крепости и остановилась на верху лестницы, нетерпеливо притоптывая ногой.

— Элайджен? — переспросила я, обернувшись. — Почему так официально?

— Потому что я на него злюсь, — честно ответила Хильда. — Можешь себе представить — он отправляет Чарльза на сторожевой пост! А ведь у него рана едва затянулась!

— Мазь творит чудеса… Если хочешь, я поговорю с ним.

Хильда задумалась, но мотнула головой.

— Не надо, — отказалась она. — В принципе, свежий воздух и правда не повредит. А то наш профессор только и делает, что чахнет над сочинениями. Я как-то пыталась читать — скука! Да еще и с ошибками. Элайджен, поди сюда!

Он поднялся по ступенькам, подошел к ней, и Хильда всучила ему огрызок бумаги.

— Сегодня оставили от красноперых, — сказала она. — Ты ведь понимаешь, что там написано? Они, наверное, возмущаются, почему больше нет железа.

Я встала со ступенек и заглянула ему через плечо, но Элай быстро смял клочок бумаги, как будто я могла разобрать дикарские закорючки.

— Да, — сказал он. — Ругаются, что обычные поставки прекратились. Там… неприличное.

— Ну и напиши им в ответ пару ласковых, — сердито посоветовала Хильда. — Достали.

— А как передать ответ? — спросил Элай.

— Наш покойный капитан оставлял товары на площадке перед вторым зубом, — ответила Хильда, указав на горный пик. — Но вообще я просто так ляпнула. Не надо им ничего писать. Будь выше этого, ты же будущий король.

— Ага, — задумчиво подтвердил он. А записка вспыхнула в его руке и осыпалась пеплом.

— Что ж там за забористое ругательство? — усмехнулась я, но спину пробрало холодом словно от сквозняка.

— Не бери в голову, — ответил Элай и, обняв меня, сбежал по лестнице и отошел к парням.

Я задумчиво посмотрела ему вслед. Как странно — он даже не поцеловал меня, оказавшись рядом. Отвел взгляд и будто сбежал от расспросов. Врет? Недоговаривает? Но тут ворота драконятника распахнулись, знаменуя начало кормежки, и я ринулась к своему Тау, позабыв обо всем.

* * *

Сайгат сидел на каменистой площадке, похожей на исполинскую ступеньку, высеченную в горе. За эти три дня он передумал всякого, но хитроумные планы разбивались о реальность, точно волны о скалы.

Его изгнали из собственного клана. У него не осталось ни влияния, ни воинов, ни даже Ркхутана. Ящер Тиная был послушным, точно корова, и таким же тупым. К тому же он взялся тосковать по погибшему хозяину, и Сайгату пришлось потратить немало усилий, чтобы заставить его просто взлететь. Сейчас красноперый дракон лежал на краю площадки, свесив вниз голову, всем своим унылым видом демонстрируя тоску и безысходность.

Но еще есть выход. Еще кое-что у Сайгата осталось — он сам. Его бесстрашное сердце, его острый ум, сила и ловкость, дарованная тренировками и кровью дракона. Его враг тоже силен, а еще достаточно смел и безрассуден. Сколько раз он бросался на стаю один, не дожидаясь, пока долетят остальные дозорные. Он примет вызов. Он не сможет от него отказаться.

Прищурив глаза, Сайгат посмотрел на крепость вдали, залитую алым светом заката. Солнце тонуло в море, широкая багряная дорожка бежала по морю до самой гавани Айданы. Сайгат увидел в этом добрый знак: он прольет кровь врага, и она откроет путь к заветному городу. Он принесет в лагерь голову Черного Огня и докажет свое право вести клан. Воины пойдут за ним, и они разгромят крепость. А затем обрушат все силы на город. Великий дракон вернется в этот мир.

Сайгат принялся расплетать косы, провел пальцами по длинным красным прядям, изрядно засалившимся от пота. Воины распускали волосы, когда понимали, что битва может стать последней. Они пели, призывая богов потешиться. Сайгат точно знал — чем бы ни закончился бой с Черным Огнем, там будет на что посмотреть. Если только он примет вызов. Если он прилетит.

Но Сайгат так долго думал перед тем, как составить послание. Он наврал, конечно. Пообещал поддержку всех кланов, если враг проявит силу и смелость. Если придет. И пусть все решится. Честный бой. Без драконов. Один на один.

Если Черный Огонь возомнил себя великим королем, пусть докажет. Пусть рискнет.

Сайгат тоже рисковал. И куда сильнее. Черный Огонь может прийти с поддержкой. Видят боги, Сайгат бы так и сделал. Черный Огонь может натравить на него своего дракона — и ящер Тиная отправится вслед за хозяином по ту сторону бытия, а следом за ним и Сайгат.

Так себе смерть — быть сожранным ящером, не получить даже достойной могилы. Но если он погибнет в честном бою с заклятым врагом, итог по сути один.

А вот если он победит… Сайгат улыбнулся и запел последнюю песню воина, покачиваясь из стороны в сторону, точно степная трава, которую колышет ветер. Он пел громко, набирая полную грудь воздуха, и его голос, резкий и хриплый, подхватили горы, понесли к небу. Дракон поднял голову и посмотрел на Сайгата. Пусть и боги посмотрят. Пусть увидят. Сайгат больше не боится! Он бросил вызов! Он сразится с врагом и победит. Он чует в себе великую силу. Ему тесно в степи, ему скоро станет тесна и Айдана. Он расправит крылья, и их тень укроет весь мир!

Если только Черный Огонь примет вызов. Должен принять. В нем течет та же горячая кровь, его мучит та же неуемная жажда. Он придет. Сайгат пообещал честный бой. Он много наврал в той короткой записке.

* * *

Послание красноперых сгорело, но Элай помнил каждое слово. Он взвешивал письмо и так, и эдак, и по всему выходило, что принимать вызов млечника — полное безрассудство! Там наверняка засада, и из каждой щели полезут вооруженные до зубов дикари. Или не полезут: ограничатся одной точной стрелой.

Но, в принципе, он может просто слетать посмотреть. Если там правда засада — сжечь все к драконьей матери. После нападения на Драхас красноперые напрашивались на жесткий ответ, и они не знают, на что он способен. Если его ждут, он сожжет и гору, и всю их великую степь до самого горизонта.

Но если нет… Если там и правда всего один красноперый, вождь клана, за которым идут млечники, как за родным отцом… Если победа в этом бою даст ему целое войско… Тогда он получит возможность прийти в столицу и надрать зад Тириану. А лучше выставить ультиматум: трон или война. Армия красноперых окончательно склонит чашу весов в его сторону. Он старший сын, наследник, он займет место отца по праву.