Император Пограничья 7 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

— Почему⁈ — прокричал Никон. — Почему ты напал на нас?

— Потому что все вы причастны к смерти десятков беженцев, — бросил я, уворачиваясь от очередной атаки.

Михаил замер на мгновение, недоумённо переглянувшись с дядей.

— Каких ещё людей? — выплюнул он. — О чём ты несёшь, ублюдок?

— Тех, кто хотел попасть в город, — я перекатился, уходя от удара растительного хлыста.

Никон презрительно фыркнул, направляя на меня целую стену шипастых лоз.

— Это из-за какого-то сброда ты вломился в наш дом? Убил Фёдора? — в его голосе звучало искреннее недоумение. — Ты спятил, Платонов?

— Они были под защитой князя, — отрубил я, уничтожая подступающие лозы.

— И что? — Михаил создал кристаллический вихрь, пытаясь опутать меня осколками. — Они всё равно сдохли бы при первой же волне! Мы просто ускорили неизбежное! Какое тебе дело до черни?

Я понял, что объяснять бесполезно.

Дело было даже не в убийствах, хотя расстрел беззащитных людей отвратителен и бесчеловечен.

Воины, и тем более лучшие из них — бояре-аристократы, это сторожевые псы, призванные защищать мирных людей от любого зла.

Уваровы были для меня сбесившимися псами, которые вместо охраны принялись драть доверенное им стадо. Для таких возможно только одно средство — смерть.

— Вы всё равно не поймёте, — произнёс я, сосредотачивая магию.

Кипящее прикосновение охватило все металлические части их жезлов — серебряные кольца, медные вставки, стальные навершия оправ для камней.

Металл мгновенно раскалился добела и потёк. Капли расплавленного серебра брызнули в лицо своих носителей. Никон среагировал быстро — отбросил жезл и выставил щит из переплетённых лоз. Горячий металл зашипел, впиваясь в растительную преграду.

Михаилу повезло меньше. Он замешкался на долю секунды, и раскалённая медь плеснула ему в лицо. Дикий вопль разорвал ночь. Уваров-младший выронил остатки жезла, хватаясь за обожжённую щёку, и сделал несколько заплетающихся шагов к фонтану.

Этой заминки мне хватило. Молниевый скачок, и я оказался рядом. Клинок описал горизонтальную дугу. Лезвие вошло через левую щёку, прошло сквозь кости и вышло с правой стороны, срезав верхнюю часть головы чуть выше нижней челюсти.

Михаил даже крикнуть не успел. Тело дёрнулось и рухнуло рядом с братом. Кровь забрызгала каменные плиты.

Никон тем временем сплёл новое заклинание. Декоративный плющ на стенах особняка ожил, сорвался со своих мест и ринулся ко мне толстыми канатами.

Я попытался ускользнуть, но растения двигались слишком быстро. Лозы хлестнули по ногам, оплели лодыжки, потянулись к рукам и торсу. Шипы царапнули кожу сквозь одежду, оставляя кровавые борозды. Ещё секунда — и плющ сомкнётся вокруг меня полностью.

— Сдохни! — прошипел Никон, направляя новые побеги.

Пространство для манёвра сузилось до минимума. Лозы тянулись со всех сторон, готовые захлопнуть ловушку. Я активировал Каменную поступь в последний возможный момент — когда растения были в сантиметрах от того, чтобы затянуться смертельной удавкой. Земля под моей подошвой потеряла плотность, и я нырнул в почву, раздирая собственное тело, оставив лозы хватать пустоту.

Перемещение под землёй заняло долю секунды. Я вынырнул за спиной Никона, уже занося клинок для смертельного удара. Уваров начал оборачиваться, но слишком медленно…

Сверкнула вспышка, и мой меч ударился о стену из полупрозрачного кристалла. Преграда треснула, но выдержала.

На крыльце стоял Афанасий Уваров собственной персоной. Высокий, широкоплечий мужчина лет шестидесяти в тёмном халате. Длинная седая борода лопатой аккуратно подстрижена, глаза холодные как лёд. В подрагивающей руке — излучающий мягкое сияние скипетр из чистого горного хрусталя в оболочке из дерева. Внутри жезла пульсировали кристаллы Эссенции.

Его взгляд метнулся к телам сыновей. Лицо на мгновение исказилось невыносимой болью, затем окаменело. Челюсть напряглась так, что заходили желваки.

— Мои мальчики… — голос дрогнул, но он тут же взял себя в руки. — Мои сыновья…

Афанасий медленно перевёл взгляд на меня. В его глазах полыхала такая ненависть, что воздух, казалось, накалился.

— Никон, отойди.

Младший брат послушно отступил, не сводя с меня полных ненависти глаз. Я тоже сделал шаг назад, оценивая нового противника. Магистр третьей ступени, кристалломант, как и Михаил. Самый опасный из всех Уваровых.

— Платонов, — выдавил он сквозь стиснутые зубы. — Я должен был догадаться, что это твоих рук дело. Только такой безрассудный мальчишка, как ты, мог вломиться в чужой дом и устроить бойню из-за какой-то черни. Ты… ты убил моих детей. Моих наследников. За что? За каких-то безродных тварей?

Костяшки его пальцев побелели от того, как сильно он сжимал скипетр. Кристалл в навершии пульсировал в такт его дыханию — частому, рваному, едва сдерживаемому.

— Они были такими же людьми, — глухо возразил я, не опуская клинка, — как ты и я. Они имели право на жизнь, а твоя проклятая семейка отняла её у них.

— Людьми? — процедил патриарх. — Интересное определение для нищего сброда. Скажи, Платонов, ты правда не видишь разницы между нами и ними? Между теми, в чьих жилах течёт благородная кровь, и грязными крестьянами?

Я криво усмехнулся. Всё-таки гниль пустила слишком глубокие корни. Эти люди искренне считали себя высшей расой, а всех остальных — расходным материалом, позабыв о том, в чём заключается долг правителя и аристократа.

— Конечно, вижу, — отозвался я. — Ты гораздо ниже самого последнего безграмотного пахаря, — в моём голосе прозвучало нескрываемое презрение. — Потому что он честно трудится, кормит людей своими руками, и у него хватает совести не убивать детей ради наживы. А ты — просто жирный паразит, который считает, что голубая кровь в жилах даёт право на всё. Но знаешь, в чём твоя ошибка? Благородство не наследуется. Его нужно заслужить каждый день своими поступками. И ты своё давно разбазарил. Именно поэтому сегодня твой род прекратит существовать. Ваши женщины уйдут в чужие семьи, утратив фамилию, и о кучке упырей, считавших, что они могут безнаказанно вырезать простой народ, не останется даже памяти.

— Нет! — рявкнул Афанасий, и в его голосе прорвалась вся боль отца, потерявшего детей. — Самоуверенный, ты, выродок. Я не допущу этого. Я вырву твоё сердце и скормлю псам! Я сотру твой род с лица земли! Всех! До последнего младенца!

Кристаллический скипетр в его руках вспыхнул ослепительным светом. По всему двору зазвенели окна особняка — старший Уваров активировал резонанс. Я почувствовал, как воздух наполнился вибрацией, от которой заныли зубы.

— Никон, фланг! — рявкнул патриарх, и его брат мгновенно среагировал.

Земля под моими ногами взорвалась десятками корней толщиной с мою руку. Я отпрыгнул в сторону, но в воздухе меня встретил град кристаллических осколков. Афанасий превратил фонтан в оружие — вода мгновенно кристаллизовалась и разлетелась тысячами лезвий.

Гранитный щит принял на себя основной удар, но несколько осколков пробили защиту. Острая боль прошила левое плечо и бедро. Кровь потекла по ноге, пропитывая штанину.

Это был первый раз с момента переноса в новое тело, когда я встретил равных по силе противников. Нет, не равных — превосходящих. Два опытных мага, Магистры, действующие слаженно, как единый организм. Они не недооценивали меня, не давали передышки, не совершали ошибок.

Никон заставил ожить все растения во дворе. Декоративные кусты превратились в хищных тварей, розы выпустили плети с шипами длиной в ладонь, даже трава под ногами стала ловушкой, оплетая лодыжки при каждом шаге. Афанасий тем временем создавал всё новые кристаллические конструкции — копья, диски, цепи из чистой энергии.

Я метался по двору, уворачиваясь, отбиваясь, контратакуя. Воздушный шаг позволял двигаться быстрее, но магический резерв таял на глазах. Пришлось пополнить его, опустошив Эссенцию, вставленную в рукоять меча как раз на такой случай.