Император Пограничья 7 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Каменный кулак разбил очередную волну кристаллов, но Афанасий тут же создал новые. Старик двигался с обманчивой медлительностью, каждый жест выверен, каждое заклинание бьёт точно в цель.

— Мало тебе смерти моих сыновей? — прорычал он, и скипетр в его руках запульсировал новой волной резонанса. — Получай!

Все кристаллические осколки во дворе — от разбитых окон, остатков фонтана, моих собственных защитных конструкций — завибрировали в унисон. Звук нарастал, становясь невыносимым. Я зажал бы уши, но это бы не помогло — вибрация шла через кости, через землю, через сам воздух.

А потом всё взорвалось.

Тысячи осколков полетели во все стороны, но не хаотично — они двигались по спирали, создавая смертоносный вихрь с Афанасием в центре. Пришлось нырнуть в почву посредством Каменной поступи.

Под землёй тоже оказалось небезопасно — корни Никона преследовали меня даже там. Я вынырнул в другом конце двора, и тут же получил удар плетью из шипастых роз по спине. Панцирь из Костедрева под одеждой спас от проникающих ранений, но удар сбил с ног.

Благо я смог уйти в кувырок, избегая брошенного кристаллического копья. Оно пролетело в миллиметрах от горла, оставив тонкий порез на шее. Ещё миллиметр, и бой был бы окончен.

Честное признание силы противника не означало готовность сдаться. Наоборот — это подстегнуло меня выложиться полностью. Я создал сразу дюжину каменных клинков и запустил их веером. Никон выставил стену из переплетённых корней, Афанасий — кристаллический барьер.

Молниевый скачок перенёс меня за спину Никону, но тот ожидал этого. Развернулся, выпуская из рукавов лозы с ядовитыми шипами. Я отсёк их мечом, но яд уже попал в кровь через царапины. Голова закружилась, в глазах потемнело.

Воздушный шаг позволил уйти от добивающего удара, но силы таяли.

Афанасий создал кристаллическую клетку вокруг меня. Прутья росли из земли с бешеной скоростью, смыкаясь сверху. Я разрубил несколько, но на их месте тут же выросли новые. Пришлось опять использовать Каменную поступь.

Вынырнул — и получил удар корневым хлыстом в грудь. Рёбра хрустнули, из горла вырвался кровавый кашель. Внутреннее кровотечение. Если не остановить — конец.

Железная кровь. Заклинание, которое я берёг для критической ситуации. Энергия вспыхнула во всём теле, и я почувствовал, как кровь в жилах превращается в жидкий металл. Раны начали затягиваться металлическими швами, словно невидимый кузнец штопал моё тело изнутри. Боль была адская, но кровотечение полностью прекратилось, а организм стал невосприимчив к ядам.

— Живучий, как таракан, — процедил Никон, готовя новую атаку.

Они теснили меня к стене. Методично, профессионально, не давая пространства для манёвра. Каждая атака Афанасия поддерживалась Никоном, каждый выпад младшего брата прикрывал старший.

Энергия продолжала быстро утекать.

Нужно было что-то менять. Я не мог победить их в лобовом столкновении — не хватало сил. Но у меня все ещё имелись козыри в рукаве.

Собравшись, я сфокусировал Императорскую волю. Эта способность требовала не столько магической энергии, сколько силы духа. А её мне было не занимать.

— НА КОЛЕНИ! — рявкнул я, вкладывая в приказ безапелляционную непреклонность.

Волна принуждения ударила по обоим братьям. Афанасий покачнулся, его атака сбилась. Лицо исказилось от напряжения, но он устоял. Решимость главы рода, закалённая десятилетиями, оказалась слишком крепкой. Я знал, что такое возможно — сильная личность могла сопротивляться даже Императорской воле.

А вот Никон…

Младший брат дёрнулся, словно от удара. Глаза расширились, во взгляде мелькнул ужас. Колени подогнулись, и он почти упал.

Этого момента мне хватило.

Молниевый скачок. Я оказался прямо перед Никоном, который всё ещё боролся с приказом. Растительный щит вокруг него ослаб, потерял плотность.

Клинок вошёл в грудь младшего Уварова, пробив истончившуюся защиту. Лезвие вздёрнуло его на ноги, скользнув между рёбер и пронзив сердце. Никон охнул, кровь алой струёй хлынула изо рта.

Я не стал вытаскивать клинок. Вместо этого рывком дёрнул пронзённого мага, разворачивая его спиной к брату.

Афанасий как раз выпустил мощную атаку — концентрированный луч чистой кристаллической энергии, способный пробить любую защиту. Он целился в меня, но теперь между нами был Никон.

Старший Уваров понял, что происходит. Попытался отменить заклинание, перенаправить удар, но было уже слишком поздно. Инерция магии не позволила атаке мгновенно остановиться.

Луч обрушился на спину Никона, прошил его насквозь и частично задел меня. Я отлетел назад, чувствуя, как под Реликтовым панцирем обугливается кожа на груди. Но основной удар принял на себя мой импровизированный щит из плоти и костей.

— Никон! — заорал Афанасий, бросаясь к брату.

Тело младшего Уварова обмякло. В груди зияли две дыры — от моего клинка и от луча Афанасия.

Патриарх рухнул на колени рядом с братом, прижимая его к себе. На лице старика выступили слёзы. Он прижимал к себе тело брата, и в его глазах я увидел, как что-то ломается. Последняя ниточка, удерживавшая рассудок, лопнула. Лицо патриарха исказилось, превратившись в маску безумной ярости.

— Все… — прохрипел он, поднимаясь на ноги. — Все вы умрёте… Каждый, кто осквернил мой дом…

Скипетр в его руке вспыхнул таким ярким светом, что пришлось зажмуриться. Когда я открыл глаза, воздух вокруг Афанасия искрился от концентрированной магической энергии. Старик больше не экономил силы, не рассчитывал удары. Он вкладывал в заклинание всё — боль, ярость, отчаяние.

— Всем назад! — заорал я своим людям. — Уходите с открытого пространства!

Бойцы среагировали мгновенно. Коршунов с тремя своими людьми нырнули за остатки фонтана, мои ребята метнулись к стенам, но не все успели.

Афанасий воздел скипетр к небу, и весь двор озарился мертвенным светом. Тысячи кристаллических игл материализовались в воздухе, покрывая пространство плотной сетью. А потом они обрушились вниз.

Медведев и Лось оказались слишком далеко от укрытий. Гранатомёты на плечах замедляли движения. Я видел, как глаза Медведева расширились, осознавая неизбежность. Кристаллические иглы пронзили обоих насквозь, превратив тела в кровавые решета. Они даже крикнуть не успели.

Карпов почти добежал до стены, когда край заклинания достал его. Десяток игл вошли в спину и правую ногу. Ветеран рухнул, корчась от боли. Евсей прикрыл его собой, но и сам получил несколько ранений в плечо и бок.

Я активировал Каменную поступь и нырнул под землю. Двигался на пределе — магический резерв был почти пуст, каждое действие давалось через силу. Но бросить своих людей я не мог.

Вынырнул рядом с ранеными, схватил обоих — Карпова за ворот бронежилета, Евсея за руку — и снова ушёл под землю. Протащил их под брусчаткой метров двадцать и вытолкнул наружу за воротами, где начинался переулок.

— Держитесь, — выдохнул я, оставляя их в относительной безопасности.

Снова нырнул под землю. Наверху бушевало кристаллическое безумие — я чувствовал вибрации от ударов тысяч игл о камень. Но под землёй у меня было преимущество. Это была моя стихия, и здесь я мог действовать.

Обратившись к своего многолетнему опыту, я начал искать слабое место в защите врага. Слова Трувора зазвучали в моей голове почти сами собой: «Кристаллы имеют упорядоченную структуру, и эта структура уязвима к определённым частотам вибрации. Найди резонанс — и самый прочный кристалл рассыплется в песок».

Горный гнев. Заклинание, созданное для разрушения, для землетрясений. Но я использовал его иначе. Сконцентрировал энергию не на грубом сотрясении, а на тонкой вибрации. Начал с низких частот, постепенно повышая.

Почувствовал момент, когда вибрация синхронизировалась с кристаллической решёткой творений Афанасия. Это было похоже на удар колокола — чистый, пронзительный звук, от которого заныли зубы даже под землёй.