Загадка башни (СИ) - Коган Мстислав Константинович

Я ещё раз промочил горло. Поставил старую дубовую кружку обратно на стол. И, наконец, нарушил затянувшееся молчание.

— Полагаю, все высказались. И подавляющее большинство за то, чтобы оставить его в живых. Изгнать или оставить в роли подмастерья — это уже детали.

Над столом послышались одобрительные шепотки. Тур и Алфрид переглянулись. Губы Роберта тронула лёгкая улыбка. Сержант нахмурился. И только Айлин осталась сидеть напряжённой. Девушка всё же знала меня чуть лучше прочих, и уже, вероятно, догадывалась, что произойдёт дальше.

— А теперь послушайте, что я вам скажу. Сержант прав. Да, мы не палачи. Да, мы не убиваем сапожников за плохо сшитые сапоги. Но сбежав с поля боя, этот солдат подписал приговор десятку своих товарищей. Мне, Бернарду и всем, кто стоял с ним рядом. Попытался продать нас, разменяв наши жизни на свою. И это вы говорите, не предательство? Тогда что это?

Вновь над столом повисла тишина. Я намеренно сделал паузу, чтобы дать всем собравшимся немного времени обдумать сказанное. Наполнил свою кружку и снова обвёл всех взглядом. Сержант едва заметно ухмылялся. Алфрид продолжал опустошать кувшин. Сушняк кузнеца волновал куда больше, чем судьба дезертира. Айлин заметно напряглась. Сидела, вцепившись в край стола до побелевших костяшек пальцев и пристально смотрела на меня. Девушка явно разрывалась между желанием высказать своё мнение и нежеланием оспаривать мой авторитет. М-да уж. Не таких слов она от меня ожидала. Хотя в глубине души наверняка догадывалась, что именно к этому всё придёт. Тур смотрел в стол. Возразить здоровяку было нечего, хоть он и не был согласен со сказанным. Вернон и Родрик оставались внешне спокойными. Похоже, оба и впрямь решили, что лучше положиться на мнение более сведущих в таких вопросах людей. И только Роберт пристально оглядывал всех собравшихся, ища поддержку, но пока не решаясь возразить мне открыто.

— Я был там. Я видел, как его паника, словно болезнь начала передаваться остальным солдатам. Как они дрогнули и чуть было сами не побросали оружие, стоило ему побежать. В следующий раз сержант может и не успеть. Или желающих сделать ноги окажется слишком много. И тогда на наших руках окажется кровь не одного казнённого, а трёх-четырёх десятков трупов. А быть может, нас и самих будет расклёвывать вороньё. Просто потому, что мы сегодня решили смалодушничать. Проявить милосердие, тогда, когда требовалось проявить жёсткость и сделать то, что сделать нужно, — я выдохнул и позволил себе взять небольшую паузу. Все продолжали внимательно меня слушать, не перебивая и не встревая. Удалось ли мне до них достучаться? Или я всё-таки потеряю в их глазах несколько очков уважения? Сколько из них останется в отряде, когда мы и эту грань переступим? Хрен их знает. Да и не имеет это большого значения. У этой дилеммы есть лишь одно верное решение. И я его уже сделал.

— Но этого не будет, — продолжил я, — Дезертира казнят завтра на рассвете, перед всем строем.

— В таком случае… — голос Болека звучал немного неуверенно, — Следует решить, кто станет палачом.

— Нужен кто-то сильный. Чтоб кончил дело одним ударом, — мрачно бросил Роберт, недвусмысленно смотря на Тура, — Раз уж без крови не обойтись, то негоже человека мучить.

— Нет уж, таким дерьмом занимайтесь без меня, — возразил здоровяк, — Бернард предложил — ему и рубить. Тем более, он сам мечом горазд махать.

Я снова ударил кулаком по столу, прервав едва зародившуюся дискуссию.

— Это сделаю я. Как вы верно заметили, никто из вас в палачи не нанимался. А кроме того, я вынес этот приговор. Мне и приводить его в исполнение. На этом собрание закончено. Постарайтесь сегодня отдохнуть. Завтра нас ждёт немало работы.

Командование отряда начало понемногу расходится. Первым поднялся Тур. Не сказав ни слова, он протопал к лестнице, ведущей на второй этаж и, скрылся из виду. За ним почти сразу же последовал Вернон. Болек захлопнул свой гроссбух и тяжёлой, шаркающей походкой тоже направился восвояси. Родрик догнал его и взял у старика увесистую книгу. Иногда в нашем «учёном» просыпалась натура альтруиста. Алфрид решил остаться. Кузнец просто подался вперёд, положил голову на руки и почти мгновенно захрапел.

Немного задержался и Роберт. Несколько минут бард сидел, что-то выискивая на дне своей кружки. Затем смерил меня долгим, задумчивым взглядом, в котором причудливым образом смешались непонимание, осуждение и страх. Тяжело вздохнул и вышел на улицу.

— А ведь мне на секунду даже показалось, что ты поддашься на их уговоры, — ухмыльнулся Бернард.

Я бросил усталый взгляд в его сторону. Немного помолчал. А затем всё же ответил.

— Вспомни тех пьянчуг, что ты нашёл в ратуше пригородов Деммерворта. Тогда так было нужно. Сейчас — тоже нужно. Хоть я от этого решения и не в восторге.

Сержант покачал головой.

— Одно дело — зарезать двух выпивох. И совсем другое — своими руками казнить того, с кем ты недавно делил хлеб.

— Я понимаю.

— В таком случае я рад, что мы не ошиблись с выбором командира, — резюмировал Бернард, поднимаясь из-за стола. Исгрид, так и не проронившая за вечер ни слова, тут же увязалась за ним.

— Ну, ребятки, было занимательно, но и мне пора честь знать, — улыбнулся барон, отодвигая стул. У выхода он задержался и бросил на меня короткий, задумчивый взгляд. Многозначительно ухмыльнулся, скрипнул тяжёлой дубовой дверью и скрылся в прохладном ночном сумраке.

За столом остались только храпящий во всю глотку Алфрид и Айлин. Девушка немного помолчала, а затем придвинулась поближе.

— Не могу сказать, что согласна с твоим решением, — сказала она, — Но, надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Я тоже очень на это надеюсь, — ответил я, мысленно ставя в голове очередную зарубку. Ещё одна ступень осталась позади. Ступень лестницы, ведущей куда-то во мрак. Мне, конечно, доводилось уже убивать людей. И немало. Но до сих пор это были враги. А завтра предстоит казнить своего. И я сам на это подписался.

— Ты не обязан, если не хочешь, — Айлин осторожно тронула меня за руку. Заглянула в глаза. В её взгляде читалось… сожаление? О сделанном выборе? Или о том, что она не может разделить со мной его тяжесть? Хрен его разберёт.

— Боюсь, что обязан. Такова командирская ноша, — покачал головой я. Немного помолчал и добавил, — Но давай не будем об этом. У нас ещё целый вечер остался. У тебя есть какие-то планы?

— Конечно, — улыбнулась девушка, — Баня недавно освободилась. Самое время нам её занять.

— Вместе?

— Естественно, — безапелляционно отрезала она, — Во-первых, тебя в таком состоянии нельзя отпускать туда одного. Ещё чего доброго, голова закружится, висок встретится с углом лавки и поминай как звали. А во-вторых, мне было бы очень приятно, если бы кто-нибудь потёр мне спинку. Не думаю, что ты будешь в восторге, если я попрошу об этом Алфрида.

— Не буду, — хмыкнул я, доставая из сумки небольшой свёрток с сушёными ягодами подкаменника. Чем именно мне предстояло чесать ей спинку, догадаться было нетрудно, — Но ты можешь попытаться. Чисто из спортивного интереса.

— Пожалуй, воздержусь от столь щедрого предложения, — хмыкнула Айлин, — Так, и мне одну дай. Нам ведь не нужны сюрпризы?

Я невольно улыбнулся, раскусил горькую ягоду и сказал.

— Нет уж, сюрпризы нам точно не нужны.

Глава 11

«Дела закулисья»

В просторной комнате со сводчатыми потолками царил полумрак, разгоняемый лишь несколькими лучами света, пробивавшимися сквозь неплотно прикрытые ставни окон. Во главе длинного дубового стола сидела массивная фигура. Черты её лица разглядеть не получалось. Лишь слабый отблеск раскуриваемой трубки периодически выхватывал из тьмы подбородок, покрытый трёхдневной щетиной. Подбородок, по которому змеились рубцы нескольких старых шрамов.

По правую и по левую руку тоже сидели фигуры людей. Тощая постоянно куталась в какой-то плащ, словно ей было холодно. На другом, массивном силуэте, проглядывались очертания латных доспехов.