– Ты что-то там вякнула, старая мымра? – лениво спросила молодая волчица, поменяв положение ног.
Когда Айрис зашевелилась, обе женщины нервно дёрнулись и вжались в кресла.
Девчонка нагло ухмыльнулась, заметив реакцию, и подалась вперёд, хищно улыбаясь во все тридцать два зуба.
– Кто тебя так научил со взрослыми разговаривать, деточка?! – срывающимся тоном взвизгнула Алерия, набравшись смелости, видимо. – Совсем никакого воспитания! Думаешь, сила есть, ума не надо?
– Кто меня воспитывал не твоего ума дело, жадная склочница! – рыкнула девочка. – А ты сама-то иначе думала, когда обижала Кэтрин?
– Прекрати мне тыкать, сопля, – рявкнула Алерия и в гневе вскочила с дивана. – Да кто её обижал?! – крикнула мачеха, тыча в меня свои толстым пальцем с грязными ногтями. – Мы её воспитывали! Чтобы из неё вырос нормальный человек!
Я медленно встала с дивана и с ненавистью посмотрела на женщину, целый год превращающую мою жизнь в ад.
– Сядь! – рявкнула я и взмахнула рукой в направлении мачехи.
Воздушный сгусток, вылетевший из руки, толкнул женщину обратно в кресло, пригвоздив к спинке.
– Воспитывали?! Ремнём и палками?! Это теперь называется воспитание?! – прорычала я, переходя на утробное шипение. – Ты сломала мне руку в том году за то, что я разбила одну из чашек.
МОИХ чашек. Принадлежащих мне. Как и всё этом доме!
И вместо того, чтобы отвезти меня к нормальному магу, вы притащили в дом какого-то алкоголика-дружка Карлайла. Этот горе-доктор промышлял шарлатанством, даже не окончив двух курсов магической академии Джейтауна.
В итоге рука срослась криво. Посмотри! – заорала я, закатав рукав и выставляя напоказ криво сросшуюся левую руку. – А после этого на следующий день я снова батрачила на тебя.
У нас была магическая вертушка для стирки, но ты заставляла меня сдирать руки в кровь о допотопную доску!
У нас была магическая холодильная камера, но ты заставляла меня через день колоть лёд, который доставляют с гор.
Потому что магический лёд, видите ли, вреден для здоровья. Всему прогрессивному обществу он полезен, а тебе, старая ты дура, он вреден!
У нас в доме проведён водопровод, но ты, подлая стерва, заставляла меня каждый день носить воду из колодца за три квартала. Потому что, видите ли, от городского водопровода у твоей Марушечки-душечки прыщи по всей роже лезли.
Прыщи лезли потому, что она в свой огромный рот закидывала конфеты без остановки, идиотка!
Ты заставляла меня ползать на коленях и унижаться по каждому малейшему поводу и без него. И даже называть тебя госпожой. А когда я забывала – ты била меня по губам тряпками.
Ты позволяла похотливым дружкам Карлайла лапать меня. А когда я тебе пожаловалась на это, ты наорала на меня, что это я виновата и это я задницей перед ними верчу!
Какой задницей?! От меня за год остались кожа до кости, ты, жадная мерзавка, морила меня голодом и заставляла работать на износ. Надеялась, что я сдохну раньше, чем мне стукнет восемнадцать?!
Не дождёшься, злобная, поганая стерва.
Мне восемнадцать.
И я свободна. Не замужем.
А значит, я могу наследовать имущество родителей.
Так что пошла вон из моего дома, алчная тварь, пока тут не появился констебль. И свою тупую, жирную и завистливую дочку забирай!
– Ах, ты, неблагодарная тва…, – начала шипеть побагровевшая мачеха в ответ.
– Ах да, – жёстко перебила я её. – Нормальный человек из меня никогда не вырастет. Потому что я – полуэльфийка. И ведьма. Помни об этом, старая дура. А ты – пустое место. Жирное, но пустое. Прочь с моих глаз! – рявкнула я, вложив в этот крик всю свою обиду.
Пока я орала, в комнате начал подниматься ветер.
Где-то на середине моей речи мелкие вещи, раскиданные по мебели, начали взлетать.
Мачеха и сестрица начали испуганно озираться и ещё больше вжиматься в кресло.
К концу моей гневной отповеди в комнате бушевал ураган.
Единственная, кто сохраняла полное спокойствие, была Айрис. Девица так и сидела, закинув ногу на ногу и, кажется, сосредоточенно ковырялась в ногтях. Вот, конечно, железные нервы у волчицы.
Хотя, наверняка, Вайолет и не такие скандалы закатывала, судя по её темпераменту.
Алерия и Марианна, побелевшие от страха, отчаянно вертели головами и жалобно скулили, совершенно уже не слушая меня, но мне было плевать.
Плевать, что они не слушают. Я выговаривалась для себя. Точнее, орала.
Злые слёзы катились по лицу, а кулаки побелели от ярости.
С последним криком «Прочь с моих глаз» кресла мерзких бабищ пришли в движение и поехали в сторону выхода.
И тут внезапно меня как будто огрели бревном по голове.
Не будто. Меня действительно ударили по затылку!
Ураган вмиг прекратился. Все взлетевшие вещи с грохотом рухнули на пол.
Как и я, потеряв сознание от удара.
Глава 29
Очнулась я от рычания и противного женского визга. Голова разрывалась от боли в месте удара.
Я лежала на полу, на спине. Со стоном я аккуратно потёрла затылок и поняла, что рука липкая от крови.
Это же как надо было треснуть меня!
Щурясь от боли, я осторожно приоткрыла глаза и увидела волчье пузо.
Да-да, именно пузо.
– Констебль Шайрнс, уберите отсюда эту зверюгу! Она нас всех сожрёт! – визжала Алерия.
– Если эти девицы и вправду из клана Мортер, меня ждут большие проблемы. Я не хочу рисковать, – ворчливо ответил бравый защитник справедливости Джейтауна. - Без разрешения судьи.
– Но вы же сами сказали, что в клане нет молодых девчонок, – возмутился отчим.
– Ну это я просто не видел, а вдруг они есть! – разражено ответил констебль Шайрнс.
– Да мало ли что вякает эта пигалица? Просто пристрелите её! Вы пистолет для украшения носите?! – рявкнул Карлайл. – А мою падчерицу – в дурдом и точка.
– Пистолет я ношу для порядка и пускать его в дело налево и направо не имею права, – продолжал мяться в нерешительности констебль.
– Ну так и наведите порядок в нашем доме, Андерс! – завизжала мачеха. – Уберите их отсюда, немедленно. А вы чего встали, остолопы? Вперёд! Пристрелите шавку, и дело с концом!
– Женщина, прекратите пытаться приказывать моим людям, – огрызнулся Андерс Шайрнс.
– А чего вы замерли как истуканы?! Скажи им, дорого́й! – взвыла Алерия.
– Шайрнс, почему сумасшедшая девица и бешеная шавка до сих пор в моём доме?! – заорал отчим.
Слушая перепалку, я уже некоторое время назад приоткрыла глаза, чтобы оценить обстановку. Скандалисты на меня совершенно не смотрели: были слишком увлечены руганью между собой.
