Княжич Юра V (СИ) - Француз Михаил

Добрался до своей ванной, залез в тёплую воду и отрубился.

Вот только, после закрытия глаз, в привычную реальность мира писателя не попал.

Это была очень знакомая комната. Но я не сразу смог сообразить, какая именно, и когда я её раньше видел. Меня отвлекли звуки, которые шли от большого дорогого письменного стола из массива какого-то элитного дерева, покрытого резьбой и лаком. Звуки складывались в… эмоциональный немецкий мат. Не особо, кстати, искусный и разнообразный, но очень конкретный и очень, повторюсь, эмоциональный.

Откуда я знаю немецкие ругательства? Блин, ну себя-то вспомните: какие именно слова из нового языка, не важно, какого именно, вы начинаете учить первыми? Ни за что не поверю, что это будут «Мама», «Папа», «любовь», «счастье», «кушать»… Не, ну, может быть, и они тоже, не исключаю, но ругательства в списке будут в первых строчках однозначно.

Вот и у меня были.

Кстати, знакомым мне показалось не только помещение, но и голос, который всю эту матерщину в этом помещении произносил.

Смутно знакомый человек, матерился не долго. Пару раз упомянул имя «Борис» в своей экспрессивной речи, потом проскочила ещё относительно цензурная фраза, что-то вроде: «Вот обратно себе его и за…» ну, в общем, «забирай». Хотя, трактовать произнесённое можно было несколькими различными способами. В том числе и довольно анатомически неприятными. Но, в целом, смысловая нагрузка была приблизительно такая.

Затем говоривший человек громко и зло стукнул старомодной трубкой по старомодному телефонному аппарату, стоявшему на его столе, обрывая этот канал связи. Оказывается, всё это время он матерился не просто так, и не сам с собой, а с кем-то на том конце провода.

— Чего ждёшь? — всё ещё раздражённо бросил он кому-то, кто ещё находился в этой комнате.

— Распоряжений, — прозвучал ответ со стороны этого, оказывается, тоже мне достаточно хорошо знакомого человека.

— Каких ещё тебе надо распоряжений? — продолжал злиться Кайзер, а это был именно он, я, наконец, узнал его.

— Что делать с концертом? Что делать с клипами, песнями и альбомами? Что делать с теми, кто на концерте присутствовал? Что делать с самим… объектом? — перечислил вопросы собеседник Кайзера, в котором я опознал того молчаливого Herr-а, который постоянно крутился с Ректором и Сатурминым на наших с ними встречах.

— Что делать, что делать… — проворчал Кайзер. — А что ты можешь сделать? Что предлагаешь? Какие сам видишь варианты?

— Записи концерта изъять. Клипы, песни и альбом запретить. Зрителей с концерта арестовать, разделить на малые группы и принудительно переселить в приграничные области, со стороны, противоположной от России. А объект… устранить. Нам всё равно придётся это делать, как только поступит нота от Наблюдательного Совета, — ровным голосом перечислил Herr из, похоже, какого-то местного аналога «охранки» — это ведь у них такие… профдиформированные мыслительные процессы у всех. Даже не знаю, как их лучше охарактеризовать. Пожалуй, слово «людоедские» подходит лучше всего.

— У тебя завелись лишние Паладины? — изобразил заинтересованность Кайзер. — Ты не говорил. Магистр как раз требует с меня ещё усиление отправить к границе Польши. Я-то всё голову ломаю, где ещё трёх найти, родить или воспитать, а у тебя, оказывается, есть? И ты молчал?

— Эм… mein Führer, я не понимаю… причём тут Паладины?

— Да притом, Verdammte Scheisse! Что слишком короткая у тебя память, Петер. Недели ещё не прошло, как Американцы пытались твой «объект» «устранить»! И? Что у них вышло? Каковы результаты? Что там твоя служба нарыть успела?

— Авкапхуру Куачтемокка вместе с сыновьями и учениками исчез. Город не покидал. Границу не пересекал. В свою страну не возвращался. В здании найдены только мелкие фрагменты старого фамильного алтаря Куачтемокка и несколько фрагментов ритуального обсидианового ножа. В нескольких местах остались следы прокладки кабеля, скорее всего, относившегося к свежим системам видеонаблюдения. Но ни самого оборудования, ни тел, ни одежды, ни их фрагментов обнаружить не удалось, — вытянулся и тут же принялся рапортовать Herr Петер. Говорил он, естественно, по-немецки, но для меня препятствием это не стало — речь, пока ещё, была достаточно бедная и простая, трудностей перевода не вызывала. — Однако, агентурная разведка в самой ЮАИ докладывает, что Куачтемокка, вместе с сыновьями и учениками, на родине признаны мёртвыми.

— Откуда сведенья? — заинтересовался Кайзер. — Надёжно?

— Признание сделано на основе «гибели» личных Артефактов, «пробуждённых» лично Куачтемоккой и его старшими сыновьями. Род Куачтемокка весьма уважаемый и состоятельный, Артефакты у них имелись. И далеко не все из них были привезены сюда.

— Артефакты… да, — подумав, кивнул Кайзер. — Это достаточно весомый повод… Значит, тел или даже фрагментов тел не нашли?

— Не нашли, — подтвердил Herr Петер. — В госпитале поработал Одарённый Воды, минимум Шестой Ступени. У нашей службы в распоряжении сейчас нет Паладина Воды, чтобы он мог разобраться с чтением более тонких следов Стихии. А запрос на привлечение Herra Гогенштауфена к расследованию вы сами отклонили…

— Отклонил. И ты не хуже меня знаешь, почему, — проворчал Кайзер. — Этот старый Pimmel, Магистр мне ficken der Kopf, если я сниму с границы Польши ещё одного Паладина.

— Но расследование не завершено…

— Всё. Завершено. Моё тебе на то Распоряжение. Дело закрыто.

— Но…

— Слушай, Петер, не зли меня, видишь — и без тебя дёргаюсь… Что ты ещё собрался там искать? И так всё кристально прозрачно. Даже больше, чем кристально. У «объекта», как ты эту ficken der Kopf называешь, в прикрытии находятся минимум трое Богатырей и один Пестун Воды. Которых, кстати, твоя служба проворонила! И до сих пор выявить не в состоянии!

— Виноват, mein Führer!

— Американцы попытались «объект» захватить или устранить… с нашего негласного разрешения, между прочим. Или ты считаешь меня идиотом, который поверил во внезапно появившееся острое желание целого Рода Авкапхуру открыть свой бизнес именно в Берлине, именно тогда, когда сюда прибыл Княжич, унизивший и нанёсший оскорбление именно этому Авкапхуру в Петрограде?

— Никак нет, mein Führer!

— А следовало бы! — наставительно погрозил тому пальцем Кайзер. — В сложившихся обстоятельствах мне безопаснее выглядеть наивным идиотом, чем хитрецом, который знал о готовящемся покушении. Надеюсь, ты меня понял?

— Так точно, Ваше Императорское Величество! Вы — слепой идиот. Вы ничего не видели и ни о чём не догадывались. А моя служба проявила некомпетентность, не доработала и вовремя не поставила Вас в известность.

— Именно так, — поморщившись, кивнул Кайзер. — Так к чему я? К тому, что американцы попытались «устранить» твой «объект». В результате, в следующие полчаса у Америки стало на одного Одарённого Седьмой Ступени, одного Шестой Ступени и троих Пятой Ступени меньше. Причём, так качественно стало, что теперь и следов не найдёшь. И предъявить некому. Вот я тебя и спрашиваю, Петер: у тебя есть минимум три лишних Паладина, жизнью которых ты готов рискнуть, пытаясь повторить подвиг американцев?

— Никак нет, mein Führer. У меня даже одного «лишнего» Паладина нет, Вы всех забрали в Польшу.

— Вот и Halt die Fotze! «Устранять» он собрался… «устранялка» ещё не выросла с такими людьми связываться…

— Но, какие тогда будут указания?

— Никаких. Я уже обо всём договорился с Борисом. Эту ficken der Kopf я отправляю ему обратно. Первым же рейсом, в Петроград. Пусть сам с ним разбирается и перед Наблюдательным Советом отчитывается. Германия не при делах. Это не наша проблема.

— Так точно, mein Führer!

— А концерт… знаешь, аккуратно изыми все записи с него. И в мой личный архив. В прессе никакого шума. Был такой концерт. Прошёл успешно. Без срывов. Зрителям понравилось. И всё. Больше ни слова о том, что там этот Arschloch творил. Понял?