Леденцы босоногой графини (СИ) - Семина Дия

Так, как? Берём вредную бабулю в семью?

Глава 25

По душам

Несколько дней спустя.

Княгиня захворала, видать, её основательно потряс визит ненавистного пасынка, и нам пришлось её лечить, скорее заботой и тёплым словом успокаивать, что всё будет хорошо. Особо не напоминая, что от неё же и зависит, как на самом деле сложатся наши судьбы.

Однако дела как-то сами собой начали налаживаться. Но только в хозяйстве имения, а что с нашими делами творится в городе — вообще неясно. Суды над поджигателями, опека, разборки с недокнязьями, только перечислить и плохо становится. Если не поджог и запустение, то суды нас точно разорят.

Даниилу надо бы в город съездить, отвезти описание убытков после поджога, письмо княгини Звягину отдать, и не одно. Походатайствовать об усыновлении Миши.

Несмотря на тот ужасный пример неблагодарности, какой мы получили от Прохора, Даниил ни на секунду не задумался, а надо ли ему ввязываться в подобную ситуацию. Я хотела спросить, но к чему слова, если я вижу, как они общаются. Миша тянется к Петровичу и со всем уважением относится.

Раз уж решила, что я в этом мире веду себя как слабая женщина, то так и буду. Не лезу, пусть мальчики сами разбираются.

И вот слабая женщина, с помощью сильного мужа, запустила новую партию солода. На десяти новых рамках распределила зерно и оставила в одном из залов прорастать.

Наварила почти двести леденцов. Пятьдесят из них сделали большими фигурками, некоторые обсыпала «сахарной пудрой». Само́й очень понравились. А ещё цена на новые конфеты значительно выше.

Долго любовалась результатами своих трудов, но и для своих отложила, пусть порадуются.

Миша отнёс нашей страдающей тёте один из леденцов к чаю, пояснил, как мы их делаем, и она моментально поправилась. Через минут пятнадцать примчалась к моему рабочему месту у бани и долго любовалась на наши янтарные сладости.

— Надо же, какая ты талантливая! А твой отец всё боролся с тобой.

Она села на лавочку и продолжает наблюдать, как я упаковываю в жестяную банку очередную партию из двадцати конфет.

— Я потеряла память, ничего не помню. Может быть, и было из-за чего бороться…

Княгиня так на меня посмотрела, что стало не по себе. А спросить побоялась. Она сама решилась на откровенность:

— Покойный Андрей Владимирович, рано овдовел, жена в родах померла и младенец тоже, царствие им небесное. Она у него знатная и красивая была, Эмма Витальевна, точнее Витольдовна, баронесса в девичестве. Её немецкая родня возненавидела Андрея, посчитали, что он виноват в смерти их дочери. Увёз её в глушь, была бы в столице, то военные медики сделали бы сечение и дитя бы спасли, и мать. Большие распри были, уж они года три жалобы писали и требовали наказания, мой муж князь Дюжин, тогда очень помог твоему батюшке. Долго Андрей оплакивал свою Эмму, а потом встретил актрису из столичного театра, и она удивительным образом была похожа на покойную графиню. Все думали, что у него ностальгия, и он просто заботится о больной женщине. А потом на свет появилась ты. И через несколько месяцев Агриппина тоже умерла. Стоит ли говорить, что на брата навесили ярлык проклятого и никакие женщины с ним не решались связываться. Он начал выпивать.

Она промокнула глаза платочком, шмыгнула носом и посмотрела в сторону, как если бы там события прошлых лет прокручивались на экране. Но там только мой младший брат, чем-то занимается у слесарни.

— А Миша?

— Да, ретивое батюшка твой не сдержал, как и мой муж, но мой-то при живой жене гулял, а брату позволительно, вдовец, как никак. Вот и нагулял с экономкой, но она женщина была приятная, покладистая, Михаил в неё характером, ласковый. Я её встречала в городе, с Андреем приезжали пару раз по делам, потому и запомнила.

— А почему отец со мной боролся, из-за чего? — пока она готова рассказывать, решаюсь хоть приоткрыть завесу семейных тайн.

— Так, ты хотела в театр поступить, как твоя мама, тебе в деревне было, видите ли, скучно, замуж выходить не хотела категорически. А были женихи достойные. Несколько раз сбегала из дома, да тебя ловили. Вот я удивилась, что ты явилась на оглашение, да ещё и замуж выскочила накануне. Я же думала, что ты уже обиваешь пороги театров. Но что-то тебя удержало…

— Должно быть, Фрейя и Изумруд. Может быть, Миша. Наверное, я повзрослела или испугалась.

С огромным трудом заставляю говорить о себе в прошлом, от первого лица, чтобы не показаться совсем уж не в себе, какой на самом деле и являюсь.

— Ты только не обижайся, на меня, дочка, что я промолчала-то. Но однажды брат написал письмо, что вроде как он обвенчался с твоей матерью перед её смертью. Собирался ли, или не успел. Доподлинно не известно. Документов он не оставил. Но есть у нас храм фамильный, если ехать-то дальше по дороге в другой деревне, той, что побольше. Нас там всех крестили, можешь у отца Сергия посмотреть книгу-то, если их обвенчали, то никакая ты не босоногая, а самая настоящая и никакие тебе мои бумаги будут не нужны.

У меня из рук выпала жестяная банка, к счастью, она оказалась уже закрытой.

— А сколько времени-то? Храм ещё открыт? Ехать далеко? — кажется, меня переклинило.

Буря эмоций, почему отец не сказал девочке, что он женился, почему весь этот балаган? Скорее всего, Пелагея Карповна что-то путает.

— Ехать недалеко, а ты не хочешь спросить, почему отец тебе ничего не сказал про твою мать и про женитьбу?

— Вот как раз об этом и думаю. Скорее всего, вы ошиблись. После, когда поедем гулять или по делам, заедем, — делаю вид мне уже неинтересно и продолжаю упаковывать следующую партию конфет.

— Я думаю, он тебе не сказал, чтобы у тебя свобода не взыграла. И чтобы родня со стороны твоей матери на твоё наследство не позарилась. Сама видела, как коршуны налетают и по живому дерут, до последней рубахи разденут. Народишко-то нынче гнилой. Но ты бы про мамку поинтересовалась, да и в книгу церковную заглянула. Не обязательно же дружбу дружить с той роднёй. Можно и просто знать. Это тоже очень много значит.

Она вдруг улыбнулась, и лицо сделалось очень красивым или мне показалось. Но захотелось улыбнуться в ответ. Вот теперь между нами точно есть контакт.

Мы некоторое время молчали, а потом Пелагея вдруг сменила тему:

— Слышала ваш разговор в первый день, и вот что тебе скажу: не отдавай коней, он делец, выжмет из них все соки. Ничего путного из этого не получится. Мой конюх очень толковый в этом деле, позволь ему вести твоё коннозаводство, сама ты быстрее разбогатеешь на этом деле. Я тоже не пустышка кое-что понимаю, у мужа были дорогие кони. А эти два прохиндея всё распродали, все прокутили, в карты спустили, да на дешёвых баб. Так что послушай совет старой женщины…

— Вы совершенно нестарая. Очень красивая, когда улыбаетесь. И я очень рада, что мы вот так впервые по-женски поговорили…

— Я всегда мечтала о такой дочери, как ты. Теперь буду ждать внуков…

И мы зарыдали. Каждая о своём, знала бы она, как хорошо я её понимаю.

Петрович, проходя мимо, остановился, превратился в немой вопрос: «Мол, что опять-то?», но я махнула рукой и улыбнулась. Муж покачал головой, осознавая, что женщин ему не понять, не ворчим друг на друга с тётей, и то ладно.

Глава 26

Тайны Наташи

Поездку в город снова пришлось отложить. Утром следующего дня втроём: я, Петрович и наш верный провожатый Миша, отправились верхом в следующую деревню. Как-то мы упустили её из виду. А там тоже есть староста, и люди, которые должны как-то с нами взаимодействовать.